Небесам виднее (СИ) - Рош Ярина

какие-нибудь?

— Да, вот они. Они были завернуты в ткань. Это я нашёл, — с гордостью сказал Ераст.

Я улыбнулась, взяла бумаги. По ним, девочку звали Василисой. И было ей два года.

— Вот и у нас будет Василиса прекрасная или Василиса премудрая, — задумчиво произнесла я.

— А, почему? — спросила Анита.

— Что?

— Плекласная.

— А, это есть сказки, про Василису прекрасную, и премудрую. Я вам их расскажу.

А наша Василиса смотрела на всех и улыбалась. Я взяла чистую одежду, и пошла умываться, на реку. Со мной пошла Добрава. Я быстро ополоснулась, переоделась. Мы вышли с Добравой к костру, а там Кирей уже разливал в миски еду. Я села на шкуру, и мне тоже дали уже полную чашку каши. Я поела и похвалила маленьких поварят. У них улыбки были на всё лицо. Приготовили вкусно. Молодцы, смотрят и запоминают всё. Я сходила и взяла другой горшок, сын сбегал за водой, наполнили его, и я поставила кипятить свою одежду. Уйдут пятна или нет, посмотрим. Я видела, как дети старались дать мне отдохнуть, сами подоили козу, распрягли коня, даже с Лисой (решили ее так звать в кругу семьи) они занимались сами. Ераст и Аника рассказывали ей что-то, даже отдали ей куклу. Я смотрела на них, и счастье разливалось в душе.

Ко мне подсел Кирей.

— Мам, ты храбрая. Не забоялась разбойников, — ещё не отойдя от всего увиденного, голос его немного дрожал.

— Что ты сынок, я очень боялась. Но у меня было за что бороться. За вас. А когда есть цель, то даже страх тебе поможет.

Я улыбнулась и поцеловала его в макушку, прижав голову к груди. Да, дети будут ещё долго помнить этот случай. Но, думаю, быстро впечатление уляжется, и уже не так будет страшно вспоминать. Может ещё, и посмеются над незадачливыми разбойниками. А я забуду ли их глаза? Удивленные и неверующие происшедшему. Ведь они тоже не от хорошей жизни пошли в разбойники. Но, если не я их, то неизвестно, пощадили бы они нас. Молодых не пощадили. Интересно, я успокоила свою совесть? Или ещё буду вспоминать, и переваривать это событие.

Утром я встала рано, мои ребятишки спали. Я поставила воду для чая. Просмотрела свои вещи, пятен не было. Красота. Вода закипела, я налила в чашку и заварила ромашку, в другую, я закинула траву. Сняла с костра кувшин, который заменял нам котелок, накрыла и оставила настояться. Надо пойти посмотреть Георга. Я разбудила Кирея, и сказала где меня искать.

Георг не спал, он лежал на шкуре. Когда я подошла, он улыбнулся.

— Давай посмотрим. А ты я вижу, молодец.

Я потрогала лоб, хорошо, не горячий. Значит, воспаления нет. Я стала развязывать повязку, где присохло, пришлось отмачивать. Промыла настоем из ромашки, смазала медом и опять забинтовала. Рана не гноилась, будем надеяться, до города доедем. А там пусть его лечит лекари. Пока я обрабатывала рану, ко мне подошли уже все.

— Как, он? Трогаться можем? — спросил Гордей.

— Да, рана не воспалилась, думаю, доедем до города, хорошо, — сказала я, оглядывая всех.

Все с облегчением переглянулись и заулыбались.

— Ну, что ж, Будем собираться. Георга в повозку, только аккуратно. Всем скажите, что б собирались, — скомандовал Гордей. Я встала, и пошла собирать своих. Придется есть в повозке. Мы и так задержались в пути. Кирей и Ераст сели в повозку, и я им сказала, что поедут впереди меня. А я следом. Так они будут у меня в поле зрения, а то поворачиваться всё время и проверять их, шею сломаешь. Пока я обрабатывала рану, Добрава подоила козу. Вот на козу такая дорога даже не влияет. Молоко стабильно дает. Лиса сосала конфетку из тыквы. Она не доставляла много хлопот. Не плакала, не капризничала, с удовольствием игралась с остальными детьми. Анита с Ерастом взяли над ней шефство и кормили её с ложки, игрались с ней.

Вскоре обоз тронулся. Так мы ехали еще два дня. Останавливаясь на маленькие остановки, днём и на ночь. Я постоянно осматривала Георга, и радовалось, что рана заживает. Кирей справлялся с повозкой и давал Эрасту тоже вести её. В такие моменты Ераст поворачивался ко мне, и на лице его была гордая улыбка. Я улыбалась и махала ему рукой. А сердце щемило от любви к ним. За время поездки я всем сердцем привязалась к детям и уже не считала их обузой. Никому не отдам, и буду сражаться за них до последнего.

18

И вот к полудню мы подъехали к городу. Проехали ворота. Все заплатили за въезд. Я хотела тоже заплатить, но мне не дали этого сделать.

— Я с тебя так много взял, ты уж прости меня. А ещё ты спасла Георга, тут тоже моя вина, — твердо сказал Анисим. Я кивнула, и мы тронулись. Только Гордей остановил нас. Он подошёл ко мне.

— Через год, я найду тебя. Желанна, ты мне, — припечатал он, глядя мне в глаза.

— За год, много чего может произойти, — ответила я, разглядывая его лицо.

— Жди, — и он отошёл.

И что это было? Признание в любви? Ладно, это всё потом, сейчас надо найти сестру. Мы отъехали немного, и я увидела стражника.

— Любезный, Вы не подскажите, как найти шорника Гояра?

— Странная, я что, всех должон знать? Езжай по этой улице, до развилки, затем направо, там ряд шорников. Подскажут, — угрюмо ответил он и зашагал дальше. Доехали мы до улицы шорников или ряд так называемый. Спросили про Гояра, нам показали дом, и вот мы подъехали к нему. За невысоким забором приютился домик в два этажа. Сделанный из брёвен, а вот фундамент из камня. Крыльцо, небольшие окна, крыша покрытая, тёсом. Я спрыгнула с подводы и толкнула калитку. Во дворе никого не было.

— Есть, кто в доме? Хозяева! — крикнула я. Я уже собиралась подойти к двери, но она открылась, и из неё показалась старуха. Она с трудом спустилась с крыльца.

— Чё надо? — нелюбезно спросила она.

— Мир вашему дому. Мне Гояра или Елю увидеть, — спокойно ответила я.

— Нет их, — со злостью ответила она.

— А, где их найти?

— На том свете, — ехидно прозвучал ответ.

— А, ты кто? — задала она мне вопрос.

— Я её сестра. Муж помер, а они с Гояром клятву о помощи друг другу давали.

— Вот, иди к Гояру. А я никакой клятвы не давала. Иди отсель, — ещё больше злясь, говорила она.

— Ты старая совсем ополоумела. Сноху своими придирками довела, а сейчас тебе помощь предлагают, а ты все выкобениваешься, — прозвучала отповедь от старичка, наблюдавшего наш разговор.

— Тебя не спросила, козла старого, — прокричала она и пошла в дом. На крыльце всё это слышали трое детей, наверное, дети сестры. Я развернулась и пошла к подводе. Вот к этому я была не готова.

— Ты, дочка, на неё не гневись. Она смолоду такая вредная была. А ты, я вижу, издалека. Ты вот что, езжай в таверну к Мотрене, она приютит и подскажет, если что, — с пониманием подсказал дедок.

— А,таверна, как называется?

— Так и называется, у Мотрены, — с улыбкой ответил он. — Езжай до развилки и вверх, там увидишь.

— Спасибо.

— И вас, спаси бог.

Мы поехали в молчании. Все были ошарашены такой встречей. Я вообще в прострации. Да, я думала обо всём, но к такой ситуации не была готова. Понимала, что едем к чужим, но на элементарное сочувствие и помощь рассчитывала. И что же делать? Придется, или снимать дом, или покупать. Ну, что ж, будем надеяться на лучшее. Плохое уже случилось.

Мы подъехали к таверне. Заехали во двор, площадь у таверны была большая. Мы поставили подводы, и я пошла в таверну. Внутри была почище, чем в кабаке. Но солома была раскидана по полу. Я спросила Мотрену. Ко мне из кухни вышла дородная женщина. Одета в синюю юбку, белая вышитая кофта, фартук, на голове платок. Ох, как хорошо, значит, дресс- кода на одежду нет.

Или здесь город и уже в одежде есть изменения. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Что, издалека? Никодим прислал?

— А, вы откуда знаете?

— Он всех ко мне присылает, кому помощь нужна.

— Мне тоже нужна, — улыбнулась я.

— Давай, присядем, попьем взвару и поговорим ладком.

Принесли взвар, я отхлебнула его и стала рассказывать.