Пыль и пепел. Или рассказ из мира Между (ЛП) - Гжендович Ярослав

Мы выехали в туманный, мрачный город призраков и упырей. Такая уж у меня работа.

- Это что... те самые гули? Которые похожи на котов?

- Нет. Это коты.

- Обычные коты?

- Коты необычны. Ты не задумывался над тем, почему они столько спят? Больую часть жизни они проводят в мире Между. Это наш мир кажется им сном.

- А почему небо красное?

- Заткнись и гляди на буссоль. Скажешь мне, когда эти кольца начнут двигаться.

Пепел клубился на пустых улицах, небо висело над нами в кровавом багрянце, был слышен только ровный стук двигателя Марлены. Жаль, что я не могу дать об этом знать заводу. "На мотоцикле BMW заедешь даже в ад!" – от такого лозунга они были бы в экстазе.

- Чего мы ищем?

- Не знаю. Прежде всего, каких-нибудь следов.

Я нажал на рукоятки тормозов. Шины запищали. Павел дернулся в коляске и схватился за хомут для монтажа пулемета.

На перекрестке стояли скексы. Один пристроился на столбе уличного освещения. Четверо.

Нехорошо.

Я потянулся к кобуре и медленно вытащил обрез, положил его поперек бака. На них это действует слабо, но лучше уж это, чем вообще ничего.

Павел, бледный словно стена, молчал и судорожно держался за рукоять коляски.

- Что это такое?

- Я называю их скексами. Это демоны насильственной смерти.

- Я такого видел...

- Знаю.

Скексы начали перешептываться и шелестеть. Огромные клювы цвета полированной кости начали двигаться в стороны. А потом они начали отступать. Один за другим скексы впитались в темноту и исчезли.

Мы же двинулись. Мотоцикл неспешно перекатился через перекресток.

А ограде фонтана на площади сидел Альдерон, опираясь на вытащенной из ножен рапире. Шляпу он положил рядом с собой. Выглядел он обессиленным. Одну руку он обернул платком, который уже успел пропитаться кровью. Капли, упавшие на мостовую, отсвечивали фосфорическим сиянием. Увидев нас, он слабо усмехнулся и поднял ладонь. Открытую, без оружия.

Я сошел с мотоцикла.

- Я ее видел, - сообщил он.

- Ты видел Магду?!

- Нет. Я видел мать демонов.

- Что?

- Еженощно она порождает очередных демонов. Это женщина из нашего мира, которая стала вратами. Она впустила в себя нечто очень могущественное. Мы не справимся, Харон.

Внезапно он заметил сидящего в коляске Павла и замер.

- А это что? Покойник? Ты его переправляешь?

- Нет. Он живой. Это мой племянник.

Альдерон поднял голову.

- У тебя мозги завернулись. Он же сойдет с ума!

- Нет. Он убалтывает себя, что спит. Мы должны найти его девушку. И тогда все закончится. Мы обязаны найти ее и переправить.

- Это она стала вратами?

- Нет. Но имеет значение. Что-то пришло в мой дом, Альдерон. Сегодня. Среди бела дня. И это нечто идет за ним, - указал я на коляску.

- Ты желаешь использовать своего родственника в качестве приманки?

- Только что, увидев его, убежало четверо скексов. Мы ехали через пустой город. Знаешь, почему?

- Боятся. Он не принадлежит к их числу. Это Она его желает.

- Идешь с нами?

Он поднялся, подпираясь рапирой, словно тростью.

- Тебе придется ехать медленно.

- Сядешь за мной.

Остановились мы перед домом. Ничем не примечательным, с балконами, выходящими на сквер.

- Я здесь жил, - заявил Павел.

- Знаю.

Мы уселись на лавке детской площадки, словно три выпивохи. Не хватало только бутылки.

- Я расскажу тебе про Лилит, - сказал я. Павел изумленно глянул на меня. – Я расскажу тебе о твоей жене.

Это совершенно сбило его с толку.

- Она нормальная женщина. Никакой не демон.

- Когда-то – так. Но когда человек поддается самым худшим чувствам: ненависти, зависти, злости, это влияет на этот мир. Тем более, когда эти чувства направляются на иного человека. Ты видел те странные создания, что бегают здесь по стенам: маленьких, уродливых, они прячутся, словно крысы, когда проходишь мимо? Тех самых, на которых охотятся коты? Это мыслеформы. Я уже говорил тебе, что даже у предметов имеется душа. Чувства тоже. Эти создания появляются как раз благодаря нехорошим мыслям. Они порождаются ненавистью. Но иногда человек делает это всепоглощающе, в любую минуту, сжигая на это всю энергию. Тогда он открывается злу. Он желает помощи, чтобы уничтожать. Физически уничтожить не может, так что пытается ментально. И иногда случается, что приходит нечто, чтобы им воспользоваться. Как правило, это просто демон. Они желают перейти в наш мир, и как только получают какую-либо возможность, втискиваются в тело человека, который дает на это свое разрешение, и они перехватывают над таким человеком контроль. Это и есть наваждение. Так случилось и с твоей бывшей. Вот только, она приняла в себя саму мать демонов.

Существует множество легенд про Лилит. Говорят, что она была просто несчастной, и что к ней несправедливо отнеслись. А по мнению других людей, она была бешеной сукой, предпочитавшей трахаться с дьяволами, и которая с самого начала ненавидела своего супруга, считая его нудным неудачником. Лилит – покровительница супружеских конфликтов, интриг, враждебности и неверности, уверенная в том, что она всегда права. Вроде как, Лилит была проклята и теперь родит очередных демонов, чтобы мстить роду Адама. Вечная мстительница, карающая за мужское непостоянство, за всяческие пороки, за любовь к приключениям, за то, что мужчина не слушает, не обеспечивает, за то, что он цепляется, курит, воняет, смотрит футбол, за то, что он является мужчиной. Знакомо звучит? Твоя Дорота была готова свалить тебе на голову всю преисподнюю, лишь бы отомстить, и так оно и случилось.

И теперь Магда у нее.

- Дорота овладела душой Магды?

- Нет. До нее даже не доходит, что она творит. Это Лилит действует через нее.

- Что ты хочешь сделать?

- Заходим, забираем Магду, я ее переправляю, сматываемся домой. Теоретически.

Альдерон горько рассмеялся.

- Если не хочешь, можешь не идти, - обратился я к нему.

- Это, скорее, моя работа. Это я здесь рыцарь без страха и упрека, ты же всего лишь психопомп – наемник. Понятное дело, что я иду.

Над городом поднялся шум. Миллионы перешептываний, смешков, плач – все это слилось в один общий гомон. На стенах домов вдруг тысячами полезли мыслеформы, по улицам пробежали группки гулей, скексы, лайщиков и других созданий, для которых я просто еще не придумал названий. Все это выглядело так, будто бы лесные звери убегали от пожара своего дома. Альдерон поднялся с лавки.

- Что происходит?

- Она его почувствовала, - пояснил я. – И вот близится. У нас нет времени.

Мы шли один рядом с другим: Альдерон с обнаженной рапирой и снятым плащом в другой руке, я с абордажной саблей и стволом обреза, опирающимся на бедро, а Павел безоружный сзади, тревожно оглядываясь.

Дом выглядел нормально и тихо.

Я нажал на рукоятку и приоткрыл дверь на лестничную клетку.

- Когда-то я тут жил, - шепнул мой племянник.

На лестничной клетке пахло цвелью, повсюду вздымался пепел. Было тихо.

Я открыл вторую, распашную дверь, и мы наткнулись на трех скексов.

В одно мгновение все спокойствие лопнуло, и воцарился хаос. Альдерон махал издающей шум пелериной, блеснула рапира, я выстрелил из обоих стволов одновременно. И над всем этим к потолку поднялось громкое шипение взбешенных скексов и вопль моего племянника.

Мы победили. Альдерон кровоточил светящимися каплями и, кашляя, опирался на лестничные поручни, я уселся на ступени, сабля вылетела у меня из пальцев. На штанине, над коленом, у меня расползалось светящееся что твоя неоновая лампа пятно.

Снаружи шум нарастал. Они шли сюда.

- Времени нет, - простонал я, выбрасывая из стволов заполненные гильзы и вставляя две пустые. Мы шли наверх. Ступенька за ступенькой.

На лестничной площадке нас ожидали похожие на скульптуры из ртути богомолы. Безглазые башки поворачивались к нам, одна за другой, раздался сухой грохот, словно бы тут находилась разозленная гремучая змея.