Антон Медведев - Ключи от Рая. Часть 2

Сняв очки и отсоединив электроды я сел на кровати, настроение у меня было не самое вос­торженное. Нет, мне очень понравилось все, что я узнал об этом мире. Просто я на редкость остро почувствовал, насколько сер и убог наш мир по сравнению с этим. Ведь можно жить по-челове­чески, можно — теперь я это знал. И, наверное, не в источниках энергии дело, хотя и они важны для процветания общества. Все упирается в наше сознание. Почему здесь везде так чисто? Да пото­му, что никому в голову не придет бросить мусор мимо утилизатора. Они так воспитаны, это вошло в кровь. Очень честны, да и странно, если бы было иначе: в мире, где все есть, нет смысла воровать и обманывать. И при всем этом не являются зану­дами, умеют веселиться, даже спиртные напитки здесь есть — очень легкие и вкусные вина. Музыка мелодичная, кино тоже есть. Вчера вечером, уже дома, смотрели с Ивом и Алиной фильм «Симфо­ния неба». Он был о любви, причем действие про­исходило в моем мире. Сам фильм мне очень по­нравился, временами у меня на глазах появлялись слезы. Но все, что касалось деталей моего мира, не выдерживало никакой критики — уже по одному этому фильму я понял, что о моем мире здесь знают не так уж и много. Фильм, к слову, проецировался в воздух, мы смотрели его на фоне темной стены. Изображение выглядело очень объемно и красоч­но, гораздо лучше, чем в наших самых современ­ных кинотеатрах. Похоже, здесь использовались какие-то лазерные технологии. А может, что-то другое, я со всем этим еще не разобрался.

К вечеру я узнал, что мне выделили кварти­ру — или дом, как ее здесь называли. Выделили со­всем близко от дома Ива, всего одним этажом выше. Мой новый дом оказался совершенно пустым, лишь на стене висел уже знакомый мне обруч. Я знал, что мог бы жить у Ива столько, сколько захочу, благо места хватало, но предпочел перебраться в свое новое жилище. С помощью Ива перетащил к себе матрац из своей прежней комнаты и кресла с балкона. Все остальное можно было заказать зав­тра. Я вырастил кровать под уже готовый матрац, после чего Ив заявил, что всем этим я займусь по­том, и едва ли не силой утащил меня к себе. Весь вечер мы обсуждали — с участием Алины — са­мые разнообразные темы, и лишь когда стало уже совсем поздно, я ушел к себе, прихватив взятые в магазине бумагу и конверт. Еще днем Ив огорошил меня сообщением, что я могу написать письмо и от­править его в свой мир. По его словам, в пересылке неодушевленных предметов особой проблемы не существовало, сотрудничающие со сваргами жи­тели моего мира без проблем доставят это письмо в любое указанное место.

Ручки у сваргов тоже были очень необычные. Здесь не требовалось писать — так, как принято у нас, выписывая каждую букву. Кончик ручки был высотой со строку, около сантиметра, и узким, око­ло двух миллиметров в толщину. Для того чтобы что-то написать, надо было просто вести ручкой по бумаге. Умная машинка улавливала твои мыс­ли — уж и не знаю, как она это делала, — и пре­образовывала их в готовые буквы. Фактически ты вел ручкой по строке, и слева от пишущей головки оставался готовый текст, очень ровный и аккурат­ный. При необходимости его можно было стереть, проведя ручкой в обратном направлении. Менялись и параметры шрифта — наклон букв, их конфигу­рация, величина, — все это зависело исключитель­но от твоего желания. Шрифт сваргов я выучил еще во время просмотра учебного фильма, все его от­личия от нашего в основном сводились к другому начертанию букв — или буквиц по-местному — и добавлению во многих словах лишнего знака вроде нашей канувшей в небытие буквы «ер». Специаль­но для того чтобы я мог написать письмо домой, Ив подарил мне ручку, пишущую земными буквами. еще в Отделе, опробовав ручку и привыкнув к не­привычной технике письма, я сказал Иву, что было бы здорово иметь такую ручку у себя дома — там, в моем родном мире. И добавил, что если когда-ни- будь мне удастся туда вернуться, я обязательно захвачу ручку с собой.

Ответ Ива меня разочаровал. Он объяснил, что в моем мире эта ручка просто не будет работать, для этого нужна и бумага их мира: была в ней не­кая особенность, без которой ручка не работала. Ив упомянул о каких-то маркерах, но я не уловил сути, а желания расспрашивать не было. Впрочем, можно было захватить с собой и бумагу...

Итак, был вечер, я сидел в кресле возле вы­ращенного стола, передо мной лежал девственно чистый лист бумаги. Шли минуты, а я все сидел и не знал, что мне написать. А главное — кому. Так уж вышло, что там, на моей Земле, у меня никого, кроме дальних родственников, не осталось. Что я им напишу? И зачем? Разве что написать Андрею. Предложить ему занять пока мой дом под зоопарк, а заодно и последить за ним. Уверен, он обязатель­но согласится. Правда, у него нет ключа от дома, но это не столь неразрешимая проблема. Только что же ему написать, как объяснить, где я? Несколь­ко раз я начинал писать, потом проводил ручкой назад, стирая написанное. В итоге, после долгих и мучительных раздумий, я так и не решился сооб­щить, где я нахожусь, и ограничился туманными обтекаемыми фразами. В последних строках попро­сил его поставить в подвал ящик сгущенки и поста­раться не удивляться, если в доме будет происхо­дить что-нибудь странное. Немного подумав, стер эти строки. Потом приписал снова. Быстро попро­щался, сложил листок и сунул его в конверт. За­клеивался конверт очень просто: надо было просто провести пальцами по распечатанному краю. Чтобы открыть его, достаточно было провести пальцами в обратную сторону. Я не боялся, что кто-то про­читает письмо — в конце концов, кому это нужно? Написал адрес, получилось очень красиво—акку­ратные черные буквы на белом фоне.

Мое внимание привлекла марка. Точнее, не­большое изображение в верхнем правом углу кон­верта, там, где у нас обычно наклеивают марку. Изображение представляло собой стилизованный знак бесконечности — положенную на бок вось­мерку. Знак был очень красив и необычен, слегка мерцал и переливался. Я подумал о том, что это даже плохо: там, на Земле, кто-нибудь может об­ратить на него внимание. Впрочем, сваргам виднее. Обещали доставить — значит, доставят. Обратного адреса я не написал.

Спать я лег очень поздно и еще долго лежал, вслушиваясь в доносящиеся с улицы звуки. Да, здесь хорошо. Но дома все равно лучше...

А потом был новый день, за ним еще один, и еще. Я втягивался в новую для меня жизнь, знако­мился со своей предстоящей работой. Там, в мире даотов, мне предстояло быть знахарем, у сваргов это было очень распространенным прикрытием. Правда, когда мне предложили этот вариант, я едва не рассмеялся: да какой же из меня знахарь? Я в технике разбираюсь, в электронике всякой. А зна­харство...

Впрочем, мои сомнения оказались напрасны. Для начала мне дали просмотреть запись о ме­тодах целительства, — как обычно, запоминание информации было поразительным. Удивительное чувство: только что ты не знал ничего, прошло не­сколько часов — и ты вдруг понимаешь, что знаешь

о целительстве очень многое. Знаешь названия и свойства неведомых тебе еще утром трав, знаешь, как приготовить целебные отвары и настои даже из самых ядовитых растений. Еще можно было ле­чить минералами, заговоренной водой — мне объ­яснили, что чуть позже я пройду курс прикладного волшебства. Наконец, последним этапом, который я , встретил не без содрогания, стало вживление мне в ладони крошечных, напоминающих сплющенную спичечную головку, микроволновых генераторов. Насколько я смог понять, каждый такой генератор представлял собой очень сложный прибор, питаю­щийся от тепла руки. Я знал, что и у нас на Земле целители лечат руками, но в данном случае сход­ство было только внешним. Генераторы позволяли за десяток сеансов справиться с самым тяжелым заболеванием. Обычно они «спали» и включались в работу только при соответствующем напряжении рук, специфическом для целительской деятельно­сти. Вживление проводили с помощью специально­го аппарата, я не ощутил никакой боли. И даже не нашел потом следов операции.

— Ты сможешь лечить и себя, — сказал мне Руди, вживлявший генераторы специалист. — Если где болит, просто приложи руку и думай о том, что идет процесс восстановления. Чем лучше сможешь это представить, тем лучше будет результат. Точно так же можно унять кровь, заживить рану, снять боль. Это просто, ты быстро научишься.

— У вас у всех такие штуки? — Я с сомнением взглянул на свои ладони.

— Нет, — покачал головой Руди. — Только у тех, кому это нужно.

Вот так и получилось, что к концу дня я уже чувствовал себя настоящим докой в области це- лительства. Причем это не была голая теория, я ощущал у себя необходимые навыки — так, слов­но занимался этим делом многие годы.

Потом пришла очередь волшебства. Я горел же­ланием прослушать этот спецкурс и был слегка ра­зочарован, когда он закончился. Нет, я узнал очень многое, в моей памяти отложились слова заговоров и заклинаний, я по праву мог назвать себя дипло­мированным волшебником. Только вот на практи­ке я пока не умел ничего, аппарат не мог привить мне, как в случае с целительством, нужные навы­ки. Здесь дело касалось манипулирования энерге­тическими потоками, а этому нужно было долго и упорно учиться. Теоретически я теперь знал все: как навести и снять порчу, как управлять пого­дой, как стать невидимым для врагов или приго­товить волшебные порошки и снадобья. Знал, как создать временной сдвиг и спрятать в нем дом, как сделать сотни добрых чудес и еще больше разно­го рода мелких пакостей. Только вот на практике у меня пока ничего не получалось. Мне объясни­ли, что собственно знания в данном случае ничего не решают, все упирается в особенности конкрет­ного человека. Не было пока у меня нужной силы, не умел я контролировать свою энергию — и уж тем более чужую. Как мне объяснили, чему-то я со временем научусь, но большая часть почерпнутых знаний так и останется для меня простой, ничего не значащей информацией.