Иулсез Клифф - Одна сотая секунды

Почему?

— Или я не права, Арвелл? — Шепот отражается от серебристой плоскости.

Камень молчит, таинственно преломляя в своих глубинах свет.

— Ты все просто знал наперед? О тебе так много говорят, что ты подозревал…

Или я сама это придумываю?

Я держу хрупкий мирок в своих руках, из последних сил стараясь его защитить. Из последних ли? И защитить ли?

Я прикасаюсь к панели, прохладной и гладкой. Хорошая модель, новая, уже не с трехзначным кодом, а более солидным семизначным. Но ведь даже в самых сложных, самых современных устройствах остается лазейка для мастеров, не так ли? Иногда — особая комбинация, иногда — сброс на заводские настройки. Иногда — просто заводской код.

Насколько разобрались люди в этих удивительных телепортах? Сколько тех, кто догадался о заводском коде? Десятки? Сотни?

— Что ты понял, ящерица разноглазая?

Ведь ты не мог не понять. Кто угодно, но не ты, спокойно вошедший в Мертвый Город и оставивший там запасной вариант, как копию на случай краха, как предчувствуя, что она еще понадобится, что она позволит переписать поврежденные файлы операционной системы под названием действительность.

Теперь — в путь. Пора.

Ноль. Ноль. Ноль.

Пошел сигнал по сложным переплетениям, с одного звена на другое, с одной клеммы на другую, потек по проводам, расползся по плате, перепрыгнул, влился в электронный мозг, обработался в ответный импульс, перекинулся на другие пути, разбудил датчики, расшевелил зубчики и струны.

Вздрогнули створки, вспомнив о чем-то древнем, разъехались, подчинившись команде.

Около десятка вариантов. Одна кнопка. Если ошиблась, то попадем в затихшее здание научного центра. Если не ошиблась, то попадем просто в один из Мертвых Городов. В тот ли, который так нужен? Если фатально промахнулась, то расщепимся на атомы, ибо до сих пор никто не знает, что за базовая программа установлена в эти устройства, покорившие пространства. Никто не знает, почему иногда десятки разбитых диодов сохранят жизнь, а один поврежденный — уничтожит. Никто не знает, почему иногда отзываются и пропускают мертвые порталы.

И я не знаю. Я лишь думаю о том, что если даже прототип будет найден, то куда мы выберемся потом? На каком континенте окажемся, и в какой стране? В каком городе разойдутся металлические створки и выпустят путешественников?

Этого никто не мог сказать.

Диоды ждали. Всего один шаг. Всего одно нажатие кнопки.

Готова, Карма Вега Рутхел?

Я отвела назад руку, поймала теплую ладонь и крепко сжала. Нет, не готова.

Но мы пересекли порог кабины портала, я мягко вдавила кнопку.

В смыкающейся тьме ярко брызнули синим диоды.

Глава 35

Не лаборатория. И не Мертвый Город, по крайне мере, совсем не тот, в который я попадала. За безопасной теснотой кабины — мрачная разруха опустевшего здания. Навалившиеся доски — как клетка.

Я уперлась ладонями, вогнав разом десятки заноз, толкнула. Деревяшки сдвинулись, посыпалась едкая колкая труха. Гарор мягко меня потянул за плечо.

— Пусти, Карма.

Под его резким толчком доски сломались, рухнули, взметнув клубы серой плотной пыли, щекотно засвербившей в носу и вызвавшей зуд на веках.

«Как думаешь, куда мы попали?»

«Мертвый Город».

«И как ты определяешь, Юси?»

«Не знаю. Просто понимаю, и все».

Просто понимает… перед глазами небольшая заваленная комната. Стены подернуты трещинами, в полу зияют дыры, с потолка свисают клочья паутины. Обломки мебели застыли гротескными чудовищами, до последнего защищающими покой своей обители.

Не то что ступить, дышать — и то страшно. Первый шаг вызвал протяжный атональный стон, второй продолжил безнадежную симфонию.

«Лучше по краю».

— Нет, Карма, не пройдем, — вторит словам Юси мой спутник.

Сорванная с петель дверь, упершаяся в косяк, кажется недоступной и далекой. Да нее три года можно ползти, и все равно не доползешь. Окно, хищно приоткрывшее оскольчатую пасть, и то ближе. Клыки посерели, покрылись грязным налетом, но все равно предупреждают — не лезь, мало не покажется.

Но я полезла. Дотянулась рукой до стены и брезгливо отдернула. Стена оказалась влажной и мягкой на ощупь, видимо, поросшая плесенью. И действительно, протянулись коричневые полосы, не сразу отличимые от цвета стен. Где прогнившее дерево зияет, где еще остатки краски безуспешно пытаются перебороть общее уныние. Так нерадивая хозяйка наполняет вазу живыми цветами, когда надо вынести хлам и отдраить полы.

Подоконник с вздыбившимися ошметками краски и осколками стекла в раме кажется совсем близким. Иду по перекрещенным доскам, осторожно ступая то на одну, то на другую, каждое мгновение ожидая рокового треска, балансирую и словно возвращаюсь в детство, когда нельзя было касаться пола или земли, потому что безграничное воображение рисовало кипящую огненную лаву. Но ровно дыхание за спиной убеждает, что не пропаду, не свалюсь в нее, доберусь до спасительной твердыни. А вот и она, совсем уже близко. Главное, не поддаться стремлению резко броситься вперед, не совершить этого беспечного поступка, оборачивающегося провалом и фатальными переломами.

Вот оно, окно. Осторожно остановиться, чуть наклониться вперед и выглянуть.

Второй этаж, при желании, наверное, даже спрыгнуть можно. Была бы веревка или простыни, так я без раздумий бы полезла.

Впрочем, все равно полезу. Или нет?

— Только так, — виновато смотрю я на Гарора.

— Невысоко, справимся, — приободрил он меня.

Возникший в его руках кусок деревяшки точными методичными ударами выбил из рамы последние стеклянные зубы. Скалилось, чудовище, насмехалось, а теперь вот, получай, разевай беспомощно пасть. Хотя мелкие обломки остались, способные еще цапнуть, но серьезного тебе уже ничего нам не сделать.

Я аккуратно залезла на подоконник. Прогибается или показалось? Нет, держит пока. Захрустело под ногами раздавливаемое стеклянное крошево. Выглянула уже смелее, оценивая внешнюю стену, оказавшуюся, к счастью, не гладкой, и изъязвленной выбоинами, трещинами и провалами. Не лестница, конечно, и даже не горная тропинка, на которой далеко не всегда, но периодически можно за что-то зацепиться, да все же преодолимая.

Первым вылез Гарор, нахмурился, выискивая ногой надежный упор, спустился ниже.

— Давай, Карма, не бойся.

Теперь и я перелезла через окно, нащупала ногой выступ, встала, найдя устойчивую позицию. Руки держатся за оконный проем. Если нога соскользнет, то вряд ли я сумею удержаться.

— Это издевательство какое-то.