Евгения Бойко - Vояж в Бездну

– А ты видимо не знаешь, как я тебя люблю!

– Любишь? Тогда зачем ты вытащила его из тюрьмы, зачем позволила ему отравлять тебя фальшивыми речами?

– Отравлять? – возмутилась я. – Как бы ни так. Я же молчу про то, что ты меня приворожил.

– Я сделал это для твоего же блага, – с убийственной логикой заявил вампир.

– Значит, тебе можно решать, что для меня лучше, а мне нельзя? – я открыла дверь и выбежала на лестничную площадку как была – в легком платье, которое успела надеть, прежде чем Алекс закатил эту безобразную сцену.

Я не любительница громких фраз и заявлений типа: "Я – ухожу". Потому я просто ушла… Не хлопая дверью, не оглядываясь и не делая остановок через каждый два шага. Когда сказаны все слова, наступает время молчания, которое не следует омрачать пустым сотрясанием воздуха.

Остановилась только на улице возле машины и, вспомнив, что ключи остались в квартире, решила не возвращаться. Да я еще и не решила куда идти. К родителям? Нет. Незачем посвящать их в свои проблемы. К Бруксе? Тоже нет. Пусть отдохнет, она заслужила. В свою квартиру? Так ключи остались вместе со всеми вещами…

Ну что же. У меня впереди целая ночь чтобы решить что делать. Вряд ли кто-то потревожит мои раздумья.

…Моя история – мой вояж – началась в день, когда лил дождь. Сегодня так же было дождливо, и серые тучи исторгали на землю потоки первого летнего дождя. А может последнего весеннего? Закончена ли еще одна глава моей жизни или в ней пока не поставлена последняя точка? Или скорее многоточие… Ведь хорошая история должна быть недосказанной. Такой чтобы можно было в любой момент вернуться к ней и приподнять завесу тайны или навсегда оставить нечаянных зрителей в не виденье.

Я села на бетонном ограждении и подтянув колени к груди, засмотрелась на то, как дождевые капли заставляют рябить поверхность заросшего камышом ставка. Вокруг не было ни души, и этому я была бесконечно рада. Но в то же время противоречиво страстно хотелось, чтобы меня нашли…

Судьба исполнила это желание.

– И конечно ты оставила ключи в его квартире…

Ирн сел рядом, не касаясь и не пытаясь обнять. Спрашивать, как нашел меня, тоже было бесполезно – уверена, он не ответит.

– Оставила… – хотела сказать я, но вышел какой-то всхлип. Трудно было разобрать, то ли это дождь оставляет дорожки на моих щеках, то ли слезы… Я плакала по-настоящему впервые за очень долгое время, и делать это перед Ирном мне почему-то казалось совсем не стыдным.

– Холодная как лягушка, – он поднял меня на руки. – Тебя надо отогреть и напоить горячим, чаем пока окончательно не раскисла. А прежде заставить принять горячий душ…

Имеет ли, смыл сказать, что из всего вышеперечисленного выполнен был только пункт с душем? Совместным…

Как только за нами захлопнулась дверь моей квартиры, все произошло так просто и естественно как бывает наверно раз в миллион лет.

Один взгляд – и сразу все понятно. Без глупых фальшивых слов. Только мысли, только кожа к коже. Только одно биения пульса на двоих, один вдох, одна душа… Один бесконечно растянутый во времени миг до краев наполненный нежностью.

Наши губы соприкоснулись. Сначала осторожно, пробуя друг друга на вкус, потом все сильнее впиваясь так, будто от этого зависела жизнь. Я не чувствовала ни вины ни угрызений совести. Просто позволила себе делать то, что хочется, то чего давно желала… Пусть завтра я все осознаю и пойму. Я не буду жалеть.

От жаркого дыхания Ирна на шее по телу пробегали острые молнии желания, заставляющие кожу ныть в ожидании его прикосновений, а бедра подаваться на встречу мучительно терзающим плоть пальцам…

Тяжесть его тела, гладкая как шелк кожа под кончиками пальцев и прикосновения молниями отдающиеся во всем теле, продолжающие терзать его даже когда они уже не здесь…

Я многое видела и чувствовала в своей жизни, но готова поклясться бессмертной душой что это – нежность и страсть. А все что было "до" безыскусная подделка. Кто бы мог подумать, что щемящее чувство я буду испытывать к своему врагу…

А потом накатила волна дикого, сметающего все мысли ощущения, выбивающего из легких воздух, и это было как прыжок в Бездну, когда миг растягивается на целые минуты, позволяя взглянуть в глаза страху, а потом ты резко падаешь вниз, в объятья тьмы, а ветер ласкает разгоряченную кожу…

Я так и не поняла, когда исчезло согревающее меня тепло. Странно, но я бы предпочла, чтобы оно осталось. Окончательно проснувшись, я долго лежала с закрытыми глазами размышляя, а не приснилось ли мне все это? Может и Релл, и Алекс с Ирном – все выдумка? А на самом деле я просто спала…

Потянувшись, я открыла глаза и поняла что все же не выдумка.

И почему я всегда стараюсь убедить себя в обратном?..

На шелковых простынях еще хранящих его запах лежала записка с пятью словами, написанными незнакомым затейливым почерком. Такой, наверно, был в девятнадцатом веке.

"Иногда нужно уходить не прощаясь…"

Я грустно улыбнулась, кончиками пальцев проводя по шелку. Действительно, иногда – нужно. Для того чтобы не дать себе повода остаться или оставить. И ведь не известно, что труднее: уйти или отпустить.

…И потянулись летние дни, наполненные солнцем и светом. Была только я и вечность. Ничего не нарушало зыбкий покой. Даже мама предпочла не звонить, будто понимая, что я хочу побыть наедине с собой. А может, просто сердилась из-за того, что я не давал о себе знать, и не торопилась порадовать ее свадьбой с Алексом, с которым по ее мнению все уже было решено.

Для нее – возможно. Для меня… нет.

Я чувствовала, что что-то ушло из наших отношений. Нечто важное и неподдельное, то, что нельзя заменить…

Доверие? Понимание? Любовь?..

Не знаю.

А было ли это потерянное "нечто" раньше?

Снова нет ответа. Нет… ну и не надо.

Я не вспоминала ни Алекса, ни кого бы то ни было еще. Брукса и та решилась навестить меня только спустя две недели.

– Я думала ты сама придешь, но признаться устала ждать, – сказала она, появляясь на пороге с бутылкой вина и огромным тортом. – Что может лучше устранить депрессию, чем душевные разговоры с подругой и сладостное чревоугодие? И я, наконец, узнаю, как прошло спасение Алекса!

При упоминании о пище желудок запротестовал, и я едва успела крикнуть Бруксе:

– Сейчас! – и скрылась в ванной. Последние три дня были омрачены утренней тошнотой, и я уже всерьез опасалась, что во время очередного злоключения подцепила какую-то инфекцию.

– Тебе плохо? – волновалась за дверью подруга, – отравилась чем? Или заболела?

– Если это болезнь, то наверняка не очень серьезная, – простонала я, – утренняя тошнота – это разве повод волноваться?