Найрэ - Тень Хаоса
— Лирнэ Лаирфан Рианэль Элрэт Красный Волк… Тьфу ты, ну и имена у этих нелюдей! — прошипел он вполголоса, затем снова продолжил, — Обвиняется деяниях против церкви Единого и Великой Империи, таких как; ересь, запрещённое колдовство, сговор с врагом, убийства мирного населения, заговор против Императора. Признаёте ли вы свою вину и готовы ли покаяться и получить искупление всех своих грехов, дабы для вас открылись небесные врата?!
— Я не признаю ничего из этого! И считаю всё наглой клеветой! — заявил Лир, сжимая кулаки в бессильной ярости. Зал разразился неодобрительным ропотом.
— Считаете ли вы его виновным?! — спросил судья.
— ВИНОВЕН!!! — хором воскликнул зал.
Толпа галдела, гул нарастал. Лирнэ с отвращением смотрел на зал и видел вместо лиц свиные рыла.
— Какой-то неправильный суд! — воскликнул он, и толпа затихла, — Какой-то совсем неправильный суд. Разве мы не должны выслушать слова защиты и свидетелей?!
— Ваши деяния настолько страшны, что ни одна живая душа не решилась замолвить за вас словечко, — произнёс судья с плохо скрываемой иронией.
— Да, но мне до сих пор не ясно в чём меня обвиняют?!
— Но всем остальным это прекрасно ясно. События недавней ночи — это ваших рук дело!
Лирнэ снова зарычал, но один из стражников больно толкнул его в спину.
— Ха! — усмехнулся Элрэт, — Теперь мне всё ясно. Вам просто нужен был козёл отпущения. Но поверьте мне, всё это не прекратится, а лишь усилится.
— Молчать! — крикнул судья. — Последнее слово за его величеством.
И весь зал, в том числе Лир, обратили взгляды наверх. Император Георг молчал, он тянул время.
— Виновен! — воскликнул правитель.
Зал буквально взорвался от одобрительных возгласов. Люди хлопали в ладоши и били кулаками по столам. В воздух полетели обрывки бумаги. Лир стоял в кольце охраны, давился беззвучной яростью. Судья ударил молотком по столу, призывая всех утихнуть, и зачитал приговор:
— Лирнэ Элрэт, суд приговорил вас к смертной казни, завтра утром на главной площади перед лицом Единого бога и простым людом. Только так вы сможете искупить свои грехи. Ну что ж, предоставлю вам последнее слово.
— Да это не суд, это балаган какой-то! — воскликнул Лир, — Я верно служил империи, я работал на благо людей и никому не желал зла. Я истреблял нечисть по приказу инквизиции. Но видимо теперь вы сочли меня такой же нечистью. В причем это вполне в духе вашей системы, переваривающей саму себя, и вы когда-нибудь падёте жертвой её. Вы даже не знаете, насколько скоро это произойдёт. Вам не нужен я, вам нужен пример другим.
— Ты бешеный пёс, а бешеных псов убивают! — выкрикнул кто-то, в ком Лирнэ узнал верховного жреца.
— Ошибаетесь, светлейший, я — не пёс, я — волк! — ответил Элрэт с горькой усмешкой. — Мне не страшна смерть, мне просто противно умирать от вашей руки.
— Суд окончен! — объявил судья, и охрана вытолкала Лира из зала.
И снова сырая камера в подземелье. Темнота и никого кроме крыс. И не слышно звуков кроме биения собственного сердца и капель воды с потолка, разбивающихся о камни. Вот здесь на него и нахлынуло отчаянье. Хотелось просто плакать, но глаза оставались сухими. Даже выть от горя было больно. До сих пор не верилось, что эта ночь станет для него последним. Он всегда мечтал умереть в бою, быстро и легко. Но это ожидание смерти казалось мучительным и невыносимым. Как же позорно будет умирать от руки людей. Но он умрёт гордо и не будет просить о пощаде. Может быть, это и будет долгожданный конец мучениям?
Дверь камеры снова отворилась, вошёл стражник, поставил миску с едой и насмешливо пожелал «приятного аппетита». Дотянутся до того, что по недоразумению было названо едой, не представляло возможности. Оставалось лишь пнуть миску, и та отлетела к противоположной стене и разбилась на множество осколков грязно-кирпичного цвета. Что ж, придётся умирать голодным. Но лучше голодать, чем есть отбросы, как гласила древняя мудрость. Он положил голову на колени и уставился пустым взглядом в противоположную стену. Может быть, за ночь получится сосчитать все кирпичи, а потом ещё и все трещинки на них?
Говорят, что такие моменты перед смертью заставляют задуматься о жизни, но с Лирнэ же всё было иначе. В душе и разуме его царила чёрная пустота. Вспомнить мало что получалось. Воспоминания его не были, как раньше красочными картинами, они были просто сухими фактами. Родился в год сокола, в 28-ой день зимы кажется ночью. Прожил ни много ни мало 56 лет, для эстира это ещё юность. Был незаконнорожденный сыном графа, натерпелся от своей семьи немало горя. Учился в академии, был отчислен с третьего курса, пошёл в оруженосцы к странствующему рыцарю. Затем война с эльфами смерть отца и уход в добровольное изгнание в дикие земли, а потом приезд в эту злополучную империю.
Непривычно долго тянулась ночь. Лир потерял счёт времени. Тут он вспомнил про перстень, то так и не удалось снять инквизиции. Когда-то древний артефакт мог говорить, теперь он что-то долго не подавал голос и Элрэт даже не вспоминал о нём.
— Ну, сделай же что-нибудь! — прошептал он.
Перстень остался глух к его мольбам. Через несколько минут гудящий тишины раздался голос откуда-то сбоку:
— Хватит горевать, ты должен пройти это всё сам.
С трудом повернув голову, Лир увидел Тирлиса, тот стоял, прислонившись к стене, и печально смотрел на него.
— Помоги мне! — впервые взмолился Лир.
Тирлис опустился рядом с ним на колени и заглянул в глаза.
— Если бы я мог, я бы вытащил тебя отсюда, но ты должен пройти всё это сам, — с этими словами он коснулся рукой лица Лира.
— Я знаю, это мой путь и мне придётся пройти его до конца. Только жаль, конец уже близко, — ответил Лир с горкой иронией.
— Не говори так. Я верю в тебя. И все верят.
Со скрипом отворилась тяжёлая дверь. Вошёл толстый жрец в чёрном. В руках он держал большой символ Единой веры.
— Уходи! — крикнул Лир Тирлису.
— Нет, я не уйду, я должен отпустить твои грехи! — ответил священник.
Тирлис остался стоять в углу, глядя на жреца, что в упор не замечал его.
— Тебя попутали демоны! — начал служитель Единого.
— Мне не нужно отпущение грехов! — заорал Лир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});