Галина Ли - Своя дорога

Приходилось спешить - на город с востока надвигалась огромная грозовая туча.

Рис быстро разобрался, где находятся нужные дворы, так что нам удалось до наступления темноты вычистить всю заразу. Хоть и вымотались прилично, а все равно усталость перевешивало чувство хорошо сделанной работы.

Теперь эпидемия пойдет на убыль!

Уже на подходе к дому из придорожных кустов вынырнула загадочная личность в виде неприметного мужичка, и Рис отстал, чтобы перекинуться с ним парой слов. Мы вежливо встали у порога, дожидаясь пока наш знакомый примет торопливый доклад, перемежающийся активным размахиванием конечностей.

Ни дать ни взять - слуга оправдывается перед господином.

И пока Рис бесстрастно вслушивался в сбивчивую речь, случилось то, что должно - тучи прорвало белой молнией, заворчал гром, и на землю обрушился ливень. Он мгновенно скрыл от нас Лаланна, превратив сумерки в настоящий мрак. Сначала мы с сирин не поняли что случилось, а потом дошло - с неба лилась нескончаемым потоком черная грязь!

Агаи медленно, словно во сне, протянул руку под струи воды, льющейся с крыши, и растер пальцами темную жижу.

- Черная река! Пророчество! - возвестил он отчаянным шепотом, растерянно уставившись на меня.

Ну вот, опять!!! А я уж было решил, что парень поумнел.

Глава 31

Выговаривать за неразумные мысли я не стал, волшебник и без того выглядел потерянным и несчастным, как будто на его плечи легло тяжелое бремя.

Он молча повернулся и ушел в дом, обуреваемый новыми тревогами.

Как можно нормально жить, если каждую минуту переживаешь бог весть о чем?

Я решил дождаться Лаланна, с интересом наблюдая, как набирает силу и ищет дорогу густой черный ручей.

В отличие от сирин, я решил поискать разумного объяснения природному казусу.

И оно не заставило себя ждать: из-за темного занавеса дождя показался Рис, матерящийся сразу на двух языках. Из доступной пониманию части монолога я смог уловить главное - Этот дождь… опять……… испортил… одежду………!

- А что, часто идет? - поинтересовался у милитес.

- Не то, чтобы часто, но я уже третий раз за пять лет попадаю! - с отвращением глянул на улицу Рис, полез в карман за платком и обтер грязное лицо.

- А с чего, собственно, у дождя такой…ммм… непривычный колер?

- Да в паре сотен верст отсюда, в горах, вулкан дымит время от времени. Иногда выбрасывает пепел. Обычно он до нас не доходит - ветры дуют в другом направлении - но случается, что вместе с дождевыми тучами приносит эту грязь! - досадливо махнул Лаланн, огорченно разглядывая украшенный потеками плащ.

Вот так, никакой мистики и пророчеств. Надо пойти к сирин, успокоить парня, а то опять начнет решать судьбу мира. Любит наш аптекарь это занятие.

Агаи я нашел на кухне. Он мрачно разглядывал на просвет стеклянную бутыль с сизой жидкостью, на первый взгляд - заурядный самогон. Впрочем, нельзя говорить так однозначно даже о самых привычных вещах, побывавших в руках волшебников. У них обычная с первого взгляда вода может оказаться живой или даже мертвой, а самогон - эликсиром счастья /коим он и является для некоторых, притом безо всякого волшебства/.

При виде друга сирин еще больше помрачнел, поставил бутылку на стол и уставился на меня с выражением мировой скорби, свойственной только разочарованным мечтателям и бассетам.

- На улице обычный дождь, перемешанный с вулканическим пеплом, - поспешил я утешить юношу, - Идет в Сырте регулярно. Так что никакое это не пророчество, а грязь, от которой виноград становится слаще. Хватит страдать, давай думать, как нам твоего проводника сыскать. Надоел что-то мне Сырт хуже горькой редьки!

Вопреки ожиданию, мои слова настроение волшебника не улучшили, он лишь обреченно вздохнул и сказал, - А чего тут думать. Завтра сходим по нужному адресу и все. На месте узнаем. Только куда спешить, раз выхода из города нет?

На последнюю фразу я ничего не сказал, чтобы не разочаровать аптекаря раньше времени.

С каждым днем все больше крепла во мне уверенность в том, что, скорее всего, не только город прорыт ходами, но и его окрестности. Скорее всего, у нас есть хороший шанс пройти под землей и выбраться где-нибудь за спинами сторожащих беженцев лучников.

Не уверен, что подобным знанием располагают все горожане, иначе в Сырте никого не осталось бы, но наш хозяин вполне может входить в число избранных. Насколько я понял из разговоров, Рис остался в зараженном городе из-за своей веры в фатум, которую не перевесило даже желание спасти жизнь.

Конечно, тайны подземелий случайным знакомым не поверяют, но думается, как спасители Риса, мы должны заслужить его доверие. В крайнем случае - позволим завязать глаза.

Обидно конечно, упускать возможность запомнить дорогу под землей, но так и быть, переживу.

Ужин прошел в молчании.

Агаи ожесточенно рвал вареное мясо челюстями, словно пытался вместе с едой поглотить тяжелые думы, в которые сирин погрузил дождь.

Рис, как я успел заметить, просто не любил разговаривать с набитым ртом. Этот достойный господин предпочитал наслаждаться каждым пережеванным кусочком, не отвлекаясь на сторонние занятия. Рот Лаланн открывал, когда в его руках не оставалось ничего, кроме бокала вина.

Мне говорить было не о чем, да и лень, честно говоря.

Эрхена оказалась, если судить по прошедшим дням, существом неразговорчивым, а Морра так утомилась за день, что заснула прямо с ложкой в руках, завалившись вбок, на мои колени. Хорошо хоть еду проглотить успела.

Интересно, чем это наша малышка занималась, что так умаялась?

Я отнес ребенка в спальню и уложил на кровать, а когда вернулся, то обнаружил интересную картину.

Милитес, покончив с едой, принес красивую лютню и, подкручивая колки, настраивал инструмент, одновременно уговаривая на что-то Эрхену.

Она в ответ краснела и отнекивалась, энергично мотая головой.

Я сел на место и с интересом воззрился на девушку: сразу вспомнилась колыбельная из бреда.

Уж не эта ли певица усмиряла мою больную плоть?

Наконец, Эрхена сдалась. Поднялась с места и встала рядом с Рисом, в волнении разглаживая примерещившуюся складку на рубахе.

Рис надел на палец кольцо с серебряным когтем и тронул струны.

Играл наш приятель прилично, вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь, но все его мастерство померкло, как только Эрхена открыла рот.

Мой бог, да разве можно передать словами, как действовал ее сильный бархатный голос на людей? Он тек и переливался, забираясь в самые потаенные уголки сердца.

А лютня плакала и стенала вместе с ним.