Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

Подумав, я решил не топать через площадь, а, подражая местному населению, двигаться по периметру. Мне удалось беспрепятственно преодолеть большую часть пути, до ближнего угла дворцового здания оставалось пройти три здания, как вдруг из двухэтажного особнячка, мимо которого я как раз проходил, выскочили трое гвардейцев. Перегородив мне дорогу, они опустили свои штык-топоры и начали молча теснить меня к стене здания.

– Ребят, вы чего, своих не узнаете!.. – Воскликнул я с самым неподдельным удивлением. – Я ж… это… собрат по оружию, с западных рубежей вернулся!!

Тут и в голове моей прояснело – вспомнил, как «моего» сотника зовут:

– Меня ж сам Шкода Малютов в столицу лечиться послал – совсем меня неприличный вывих замучил!!

– Вот мы щас и выясним, что это ты себе такое вывихнул… неприличное! – Порычал в ответ, тот что двигался в середине. – А так же кто и чем тебя лечит!..

А тот, что терся справа вдруг как гаркнет:

– А ну, ложь свой двузубец на землю, да поаккуратнее, поаккуратнее, не вздумай шептать чего, али плеваться!!

– Да зачем же мне плеваться-то? – Удивился я, снимая с плеча свою вилку и прикидывая, кого из троих приложить первым. Но в этот момент справа, у меня за спиной, раздался довольный басок:

– Так его ребята, плотнее, плотнее, что б дергаться не удумал!

Я бросил быстрый взгляд вправо и увидел, что в широко открытых дверях особнячка столпилось еще с десяток гвардейцев, а перед самыми дверями стоит какой-то толстый и весьма важный мужик в таком же как у всех остальных морковном мундире, но отороченным по швам золотой тесьмой! Ну вылитый… этот, как его… униформист, я раза два видел таких, когда в цирк ходил!

Короче, положил я свой двузубец на землю, рядом поставил кувшин, прижался к стене и стал ожидать, что дальше будет.

А ребята вроде бы даже растерялись слегка, видимо, не ожидали, что я так быстро сдамся. Средний кашлянул напряженно и говорит:

– Так… Давай, парень, двигай в казарму. Там с тобой наш сотник сам будет разбираться.

– В какую… казарму? – Переспросил я и оглядел площадь. Ничего похожего на казарму на ней не наблюдалось, да и кому придет в голову строить казарму на главной площади столицы?!!

– А казарма позади тебя будет!.. – Вдруг усмехнулся гвардеец. – Ты ж к ней задом прижался!

– А! – Догадался я. – Мне, значит вон в ту дверку?!

Я мотнул головой в сторону распахнутых дверей, забитых гвардейцами, и мой «дружелюбный» собеседник утвердительно кивнул. Пожав плечами, я шагнул в указанном направлении, и штык-топоры гвардейцев качнулись следом за мной – бдительности воины не теряли!

Когда я подошел к дверям, гвардия расступилась и образовала довольно узкий проход, по которому я протиснулся внутрь здания, Оказавшись в довольно большом холле, я оглянулся, собираясь спросить, куда мне идти дальше, и тут же два штыка уперлись мне в спину.

– Не вертеться!.. – Рявкнул за спиной басок толстяка-униформиста. – Я тебя, лазутчик-террорист, насквозь вижу!!

«Во, – думаю, – рентген нашелся! Жалко, я его вилкой не успел ткнуть, что б не видел… насквозь!»

А вслух спрашиваю:

– Ну и как там?..

– Где?! – Попался басок.

– В насквозе!.. Что видно?!

За спиной дружно захохотали, а басок злобно так талдычит:

– Все видно!.. Всю твою гнилую суть и гнусные намерения!..

– Врешь ты все! – Насмешливо буркнул я. – Ничего ты не видишь!

– Поговори еще, поговори! – Толстяк, похоже, начал всерьез заводиться. – Скоро увидишь, вижу я или не вижу!..

И тут, словно поняв, что совсем уже заговорился, он неожиданно скомандовал:

– Ну-ка, топай вперед!!

В противоположной стене холла располагались двустворчатые двери, которые, как оказалось, вели на площадку, с которой начиналась лестница. Мы поднялись на второй этаж, вышли с лестничной площадки в коридор, и мне велели повернуть налево. По коридору мы прошли в самый конец этажа и уперлись в широкую, обитую толстой кожей дверь, на которой красовалась бронзовая табличка с надписью «Сотник сотни „Кабанья голова“.

– Входи! – Раздалось у меня за спиной… Ну я и вошел.

Довольно большая комната, в которой я оказался, совсем не походила на рабочий кабинет, куда, как я думал меня вели. На полу лежал довольно чумазый, сильно затоптанный ковер, справа, придавливая край ковра, стоял огромный диван, тоже весьма засаленный. У противоположной стены, украшенной двойной рамой большого окна, стоял длинный стол, сплошь заставленный едой и выпивкой. За столом, у левой стены в мягком кресле с высокой спинкой развалился довольно молодой парень, в когда-то белой, а теперь заляпанной разноцветными пятнами рубахе с расстегнутым воротом. В тот момент, когда мы вошли, он как раз собирался опрокинуть в рот содержимое большого, по всей видимости, серебряного кубка, но не успел этого сделать – сопровождавший меня униформист гаркнул во всю свою басовитую глотку:

– Господин сотник! Вот, поймали лазутчика-террориста… Прокрадывался к дворцу Его Изничтожества с заговоренным двузубцем и кувшином отравы!

Парень сосредоточил на моей особе мутноватый, видимо, похмельный взгляд и неожиданно цыкнул зубом. Потом, осторожно поставив кубок на стол, он всем телом повернулся к нам и, упершись ладонями в колени наклонился вперед. Я решил, что сотник хочет подняться из-за стола, однако тот замер, внимательно меня разглядывая.

Разглядывание это длилось с минуту, после чего, не отводя взгляда, спросил:

– Ну!.. И где отрава?!

– Вот она, господин сотник! – Отрапортовали за моей спиной, и парень наконец-то перевел взгляд на сопровождавшего меня униформиста.

– Так… – сотник поскреб небритую щеку и повторил, – …так!

Затем, пристукнув по заляпанной скатерти кулаком, он приказал:

– Ставь сюда!

Униформист прошагал мимо меня и водрузил на стол рядом с командирским кубком мой кувшинчик.

Несколько мгновений сотник рассматривал кувшин, после чего последовал новый приказ:

– Открывай!..

Мой конвоир попробовал вытащить деревянную пробку, однако его толстые пальцы соскальзывали с отполированной древесины. Наконец сотнику надоело дожидаться, когда его боец справится с затычкой, и он повернулся ко мне.

– Твоя отрава?.. – Как-то отрешенно поинтересовался он. Я утвердительно кивнул.

– Открывай!..

Я подошел к столу, небрежно отпихнул пыхтящего над затычкой толстяка и взяв кувшин за горлышко, чуть заметно встряхнул. Обливной, хорошо обожженный кувшин был полон почти под затычку. Чуть опустив посудину, я легко хлопнул ее по донышку, и деревянная затычка вылетела из горла.

– Колдун!.. – Дохнул за моей спиной басок толстяка, однако парень в кресле не обратил внимания на брошенное его подчиненным облыжное обвинение. Сосредоточив взгляд на моей физиономии, он отдал следующий приказ: