Пирс Энтони - Расколотая бесконечность

— А твоя жена из этого мира хочет, чтобы ты нарушил эту клятву, — сказал Халк. — Чтобы ты спас Голубые Владения от разрушения. А звери желают, чтобы ты сдержал свое слово, иначе они станут твоими врагами.

Единороги и оборотни могут объединиться против тебя. Да, тебе действительно требуется телохранитель!

— Как быстро ты все схватываешь! — сказал Стайл.

И, несмотря на усталость, они еще быстрее побежали к замку, чтобы успеть туда раньше оборотней и единорогов.

Но теперь волки уже не бежали к Голубым Владениям. Увидев Стайла, они свернули в его сторону. Их было числом около ста: большие серые звери с горящими глазами и сверкающими клыками.

— Вопреки всякой логике я все-таки надеюсь, что они на нашей стороне, — сказал Халк, переходя на шаг.

Волки окружили их плотным кольцом. Один из них вышел вперед и превратился в человека. Через щеку у него тянулся свежий шрам, а левого уха не было.

— Керрелгирл! — воскликнул Стайл. — Победу одержал ты!

— А как могло иначе получиться, когда ты сам мне верный способ подсказал, — ответил оборотень и уставился на Халка. — Этот человек-монстр — друг или враг?

— Друг, — быстро сказал Стайл.

— Тогда обнюхаем друг другу хвосты, великан, — сказал Керрелгирл, протягивая Халку руку.

— Хорошо, — неуверенно согласился Халк, пожимая руку оборотня.

Похоже, он еще не оправился от удивления, увидев, как на его глазах волк превратился в человека.

— Халк из другого мира, — быстро пояснил Стайл. — Это мой телохранитель. Он почти не разговаривает. — И Стайл бросил на Халка предупреждающий взгляд. — Чем я обязан твоему визиту?

— Боюсь, что, сам того не зная, тебе, мой друг, я навредил, — сказал оборотень. — Вернувшись в стаю, не мог родителя убить я, не объяснив сначала почему…

— Ты убил своего… — начал Халк, вытаращив глаза.

Керрелгирл резко обернулся, наполовину превратившись в волка.

— Как смеешь ты ко мне в подобном тоне обращаться! — зарычал он.

— Он не знает наших обычаев! — закричал Стайл. — И я вначале их не понимал. Тебе не думал нанести он оскорбление.

Оборотень полностью принял человеческий облик.

— Конечно. Прости, что я не правильно слова твои истолковал, — сказал он Халку. — Но дело в том, что я еще не отошел от скорби, к тому же монстра одного ты мне напоминаешь…

— Он понимает, — сказал Стайл. — Мы все поначалу допускаем ошибки по незнанию. Так значит, родителю решил ты обо всем поведать? Вот это благородный жест по отношению к тому, кто умирает от болезни.

Халк понимающе кивнул. Убийство из сострадания. Он почти угадал.

— Я в логово родителя пришел, — хмуро сказал Керрелгирл. — Меня он встретил в виде человечьем и спросил: «Зачем ты здесь, щенок мой? Тебе небезопасно находиться здесь». А я ответил: «Пришел убить тебя, как приличествует это любящему сыну и чтобы честь фамильную не запятнать позором. Затем я отомщу за клятвенного друга Дровлтота и суку свою уравняю с другими в правах». Спокойно и с достоинством он встретил эту новость. Не стал он гневаться и недовольство проявлять, как этого боялся я. Стоял он с гордо поднятою головою. «Я знал, что ты назад вернешься с честью, — сказал он. — Как к мысли ты пришел, что ты обязан это сделать?» Я ответил ему:

«Человек убедил меня в этом, тем самым подтвердив Оракула слова». Тогда он спросил: «Кто этот добрый человек?» Я ответил: «Голубой Адепт». И он спросил: «Но почему помочь решил тебе Адепт?» Я ответил: «Он умер, но из другого мира двойник его явился, чтобы восстановить владения его». Тут я заметил тревогу в родительских глазах и резко обернулся. Пока я говорил, вся остальная стая неслышно подошла, подслушав речь мою. Так все узнали о переменах в Голубых Владениях. Тут моя сука вышла и сказала: «Из всех Адептов лишь Голубой известен своим хорошим отношением к животным, и это прекратится…»

— Но это не прекратится! — с жаром сказал Стайл.

— Я сам пытался это объяснить. Сомнение вызвали мои слова, однако. А когда единороги узнали, что Нейса в плен попала в Голубых Владениях…

— В плен? Она не… — Стайл осекся. — Это правда?

— Сие нам неизвестно. Но Главный жеребец считает это правдой.

— Что ж, в этом случае она избавится от плена, как только я там появлюсь. Но свой рассказ еще ты не закончил.

— Конец прост, — сказал Керрелгирл. — Вожак явился стаи, и мой отец сказал: «Настало время». Мы приняли обличье волков. Родительское горло я мигом разорвал и никогда еще не видел волка, который с радостью такой воспринял смерть. Я тут же развернулся и бросил вызов вожаку, пока еще родительское тело не остыло. Но умирать ему не очень-то хотелось. — Керрелгирл улыбнулся, проведя рукой по шраму. — Ему я горло разрывать не стал — такая смерть почетна слишком. Я перегрыз ему в коленях сухожилия, вырвал язык и ослепил на оба глаза. Затем я выгнал его прочь, чтоб он — слепой и хромоногий — нашел свою погибель среди монстров. Я отомстил ему сполна.

Стайл попытался скрыть чувства, которые вызвал у него этот страшный рассказ. Возможно, что в такой же ситуации он поступил бы подобным образом.

— А как твоя сука? — спросил он, бросив взгляд на стоящую рядом волчицу.

— Она пережила изгнание мужа, смерть его клятвенного друга, затем вожак над нею надругался. Но с ней все будет хорошо. А ныне я вожак; она избранницей моею остается, и все другие суки вилять хвостом пред нею станут.

— Отлично, — сказал Стайл, надеясь, что Халк промолчит и не ляпнет чего-нибудь лишнего.

— Она к тому же и умна, — продолжал Керрелгирл. — Открыла мне глаза на то, что в помощи нуждается кобыла.

— Нейса, — произнес Стайл. — Но я уверяю тебя…

Теперь волчица превратилась в женщину. Она была довольно привлекательной, но изможденное лицо говорило о том, что ей пришлось немало страдать в последнее время.

— Что за мужчина ты, — сказала она, обращаясь к Стайлу, — если подругу лучшую посмел доверить своей жене?

— Но Голубая Леди не моя жена, — возразил Стайл.

— Но лишь до той поры, пока жива кобыла. В таких вещах я разбираюсь.

Когда она умрет, освободишься ты от клятвы и сможешь заниматься колдовством…

— Нет! — воскликнул Стайл.

— Я ей пытался объяснить, что слово не нарушишь ты свое, — сказал Керрелгирл. — И никогда кобылу не обидишь…

— Мой волк, наивный как и ты, в повадках сучьих ничего не смыслит, — продолжала волчица. — Кобыла не из племени того, к которому относимся мы с честью, но ей благодаря мой волк с тобою повстречался, и ты вернул его ко мне. Перед кобылой я должница. Я чувствую опасность, а ты — нет. На все готова Голубая Леди, чтобы владения сохранить. И если ты кобылу не спасешь, за Нейсу отомщу я, как за клятвенного друга.