Сергей Чичин - Поход клюнутого

— Тридцать лет по Серебрянке хожу, а чтоб графья дрались — впервые вижу, — зачарованно сообщел торгримовой макушке капитан.

— С нами поплаваешь — не такого навидаешься, — откликнулся дварф мрачно.

— «Походишь», говорят у нас. Плавает дерьмо.

— Ну, значит, походишь там, где мы плаваем. Предвидятся ли на реке опасные места, капитан?

— Таких, чтоб прям заведомо опасные, нет…

— Будут.

— …но есть такие, где на мель можно сесть, если неаккуратно лавировать, в одном месте есть троллиный мост, под которым требуют пошлину, из некой протоки не единожды налетали пираты на джонках, также мзды требуя, и еще на пути остров есть, про который легенды ходят самые диковинные, хоть ни одна ни разу и не подтвердилась.

— Да сохранят нас Морадин, Думатоин, Горм Гультин, и даже от помощи Мортаммора Дуина не откажусь — он хоть и эксцентричный, но хочет как лучше, а уж путешествия как есть его епархия…

— Не трусь, сухопутный! Тридцать лет проходили, и ныне прорвемся.

— Ну-ну, — Торгрим потыкал перстом в потасовку на пристани. — Всякая цепь событий однажды перемежается неожиданным, и можешь уж мне поверить — удивительное рядом.

Руперт и Годфрид рубились мощно и слаженно, как показалось Торгриму — чересчур картинно, высекая искры, наполняя воздух звоном и по очереди прокручивая мечами столь вычурные веера, каких в реальной схватке насмерть себе никакой гоблин не позволит. Дварф насупился, почувствовав, что его тут дурят — вот хозяева дрались хоть и неумело, но на совесть, а эти спектакль завели! Впрочем, им не отказать в здравомыслии — не убивать же друг друга всякий раз, как Бинго мимо прочухает. Если подумать, то большинство воинов-ветеранов, объевшихся сражениями, именно так свой хлеб и отрабатывают, ибо которые до живой крови горазды — для тех всегда найдется война на каких-нибудь окраинах. Так что этим двоим осталось пожелать удачи, и…

И не забывать, с кем рядом завелись крутить свои пируэты. Бинго как раз воровато прокрался между двумя бьющимися парами, волоча за собой обоих коней, и за его спиной Годфрид, припав на колено, театрально принял над головой удар рупертова меча. Меч-то он, конечно, отбил, но вото древний бревенчатый настил под его коленом треснул и провалился. Со сдавленным воплем провалившись под причал, телохранитель разбросал руки, цепляясь за окружающие подпорки, выбил еще пару столбов, и настил перекосился почти весь, затрещало тут и там, вылетела пара бревен, одно из которых шлепнуло виконта Эйблмана по спине, опрокидывая его с края настила в воду, виконт предприимчиво вцепился, как клещ, в своего противника… Капитан и Торгрим только и успели расступиться, позволяя Бингхаму протащить между ними своих кляч, как мостки обрушились полностью, быстро запрудив реку огромным изобилием бревен, ящиков, бочек и торчащих из воды голов, благо у берега совсем неглубоко случилось.

— Вот те на, — бодро подивился Бинго, обернувшись на треск. — Тут вроде пристань была, или мне приснилось?

— И отшвартовываться не придется, — заметил капитан. — Нет худа без добра. Извините, виконт, извините, граф, увидимся при случае.

— Вы ответите, капитан!..

— Как сообщник!..

— …право на судовождение!..

— …до пятого колена, с худшей стороны!..

— Злые какие, — Бинго с любопытством перегнулся через борт. — Это их государственные заботы гнетут? Мне важно, мне ж тоже в лорды прямая дорога, надо знать, к чему готовиться.

— Несварение их гнетет, от обильной пищи, — капитан дал отмашку своей команде, и полуголые забегали по палубе, как клопы по потолку.

— Производственные риски, — Бинго похлопал себя по подведенному животу. — Кстати, как у нас на сей счет? Полный пансион, или можно паниковать, огорчаться, ловить рыбу и жрать лося, для этих целей осмотрительно припасенного?

— Милости прошу к командному котлу, но утреннюю трапезу вы пропустили, а для дневной еще не время.

— И за тиятр ничего не причитается?

— Прекрати попрошайничать, Бинго! — Торгрим бросил на скуксившегося гоблина уничижительный взгляд. — Мы и потерпеть можем. А кстати, можем и помочь, потянуть веревки, поворочать деревяшки, эти вот простыни на большом столбе расправить, или чего там — вы только скажите.

— Ничего не умеет, но за все берется, — мстительно сдал дварфа Бинго. — Не давайте ему простыни расправлять, пусть лучше расскажет, как с дерьмовой статуей воевался.

— Шел бы ты, барон. Давай мне уже штаны с кружевами, буду стираться. Найдется ли у вас мыло какое или хоть глина, капитан?

— Найдется, — капитан кивнул в сторону ведра с тряпкой. — Можете заодно палубу надраить, ежели вам это не зазорно.

— Труд зазорным не бывает, — откликнулся Торгрим охотно. — Бинго!

— Труд бывает всяким, — возразил Бинго. — Какая она, эта ваша Палуба? Имя, по-моему, оркское, но средь них бывают ух какие занятные, хотя и с мускулами — надраю так, что век помнить будет!

— Ты стоишь на ней, странный попутчик.

— Стою я на ногах, командир, а под ногами… эй, погоди-ка. Это чо, пол мыть?

— На нашем моряцком диалекте это «драить палубу». Коли уж вы такие сговорчивые, извольте на посудине правильными словами пользоваться! Такая у нас примета — говорить по-сухопутному, значит беду накликать.

— Вот так меня и в родном клане валтузили, когда в печали на эльфийский жаргон переходил. А нет ли работки более достойной такого, как я, записного аристократа и видного воителя?

— Извини, порвенирские отщепенцы для битья как раз кончились. Не хочешь помогать, так хоть под ногами у команды не путайся.

— А вот за это я возьмусь!

И Бинго правда взялся за поручение с большим усердием — похлопал Рансера по холке, сгрузил с пошатывающейся невезучей клячи торгримов тюк, забрался на груду ящиков на носу, стянул с себя панцирь, а потом и безрукавку, надвинул колпак на глаза и растянулся во всю длину под солнышком добирать упущенные сны.

Торгрим же, удостоверившись, что источник треволнений переведен в спящий режим и следить за ним в кои-то веки не надо, принялся наверстывать упущенное. Подтащил лошадям ведра с водой, переоделся в вытащенные из бингхамова мешка магические бархатные портки, подкрутив им штанины; наскоро простирал в мыльной воде свой одежный гарнитур и развесил сушиться на борту; снова вернулся к лошадям, подвесил им торбы с овсом, своему пони скормил добавочно пару заначенных сухарей за долготерпение; наконец, добрался до обозначенной капитаном тряпки и принялся добросовестно натирать ею палубу, хотя вот уже давным-давно не видел поверхности чище. Разве что в «Ресторацио», но зачем сразу о грустном? Сразу напрашивается невольное представление, чем для аккуратного кораблика может кончиться случайный извоз.