Светлана Дениженко - Пропасть, чтобы вернуться

— А-а-а! — заголосил Тито так, что Картапелла подпрыгнула на месте, — Она умерла! Умерла!!

— Замолчи немедленно! Что за вздор ты несешь! — ведьма еле отцепила от себя прилипшего к ней Тито, который от испуга и отчаяния вцепился в подол её платья, будто намертво. После недолгой борьбы, Картапелле удалось освободиться из жарких объятий ревущей навзрыд девочки, — Ламус, уведи её и поскорее возвращайся!

Тито нехотя поплелся за слугой, но успел-таки подмигнуть приоткрывшему один глаз Виллу.

Глава 48

По серой гладкой стене его темницы спускался большой паук. Его пухлые лапы плавно двигались будто танцуя. Он оплел почти полностью комнату своими сетями и теперь выходил лишь для того, чтобы лакомиться пойманной в них добычей: мухами, мотыльками, стрекозами. Сейчас в его капкан попалась гусеница. Её занесло в окно вместе с сорванным ветром кленовым листом. Глядя на него можно было догадаться, что близится очередная осень.

Аль перевел взгляд на крохотное оконце в стене. За ним уже спряталось солнце и тень вечера заполнила собой и без того не светлую комнату.

Семь лет он провел в этом аду… — а сколько еще предстоит?

Изо дня в день к нему приходил его мучитель и пытал, вернее, выпытывал, где скрывается наследник. Семь лет Аль Ференс Диа был пленником собственного брата.

— Ты умер, — такими словами встретил его Юс Ференс после пробуждения. — Тебя никто не ищет и никогда не найдет, но если ты скажешь, где твой сын, я обещаю, что смерть твоя будет быстрой и безболезненной, — он слышал эти слова довольно часто и каждый раз натыкался на лютую ненависть в глазах брата.

— Юс… ответь: зачем ты это делаешь? Почему так?.. — Аль пытался в первое время понять, разобраться, решить миром, но каждый раз убеждался, что это напрасно. Юс не желал его слышать. И хотел лишь одного — быть повелителем, для чего всеми силами стремился занять место похищенного брата.

— Потому что ты забрал то, что принадлежало мне по праву, по рождению. Ты встал на моем пути и долгие годы, заметь не дни, а годы ты правил моим королевством, устанавливал в нём собственные порядки, женился, объединил королевства — думал, что я не смогу вернуться? Думал, что я бесследно пропал? — Юс сжал кулаки, сдерживая гнев, — Ты не знаешь, Аль, как я страдал — забытый, одинокий, лишенный всего… теперь я вернулся. Но вместо того, чтобы встретить меня, своего брата и отдать мне всё, чего я заслуживаю, ты объявил мне войну!

— Юс… ты не прав. Давай поговорим? — Аль Ференс висел на цепи, подвязанной к потолку, руки занемели, но размять их не было никакой возможности. Каждая его кисть была зажата железными тисками — по сути магическими оковами. С простой цепью он бы сразу справился, эту не смог разорвать. Поднятые над головой руки держали вес его тела. Ноги были обвиты толстой веревкой, и к собственному ужасу Аль отметил, что совсем не может ими двигать. Говорить было тяжело, но он хотел наладить отношения с братом и оттого старался не обращать внимания на боль, — … брат, я защищал королевство от болезней и бед… я хотел и хочу мира…

— И в довершении ко всему ты родил сына. Наследника… — Юс не слышал его. Он был погружен в собственные мысли, — Как? Как тебе удалось?

— Удалось… что?

— Вот только не надо на меня так смотреть, Аль! Ты все понимаешь и не делай вид, что ничего не знаешь!

— О чем я должен знать, брат?! — Аль выдержал брошенный в него взгляд.

— О чем? — Юс медленно подошел и, схватив за волосы, запрокинул голову брата, посмотрел в его глаза, почти проник в сознание. Аль вовремя выставил защиту, и Юсу не удалось завладеть им полностью, — Так, вот значит как?! Сопротивляешься? Не принимаешь? Что же, поиграем тогда по другому, брат. И поверь мне, я все равно узнаю, как тебе удалось родить сына. Я найду его и сам все узнаю.

Семь лет Юс искал наследника и не мог найти. Семь лет он мучил Аля, используя самые изощренные пытки, чтобы узнать, где скрывается малыш. Но совсем недавно тайну открыла Ангелина, сама того не подозревая, она обо всем рассказала Хельге.

Аль Ференс слышал всю беседу. Через зеркало в стене, которое иногда открывал для него брат, чтобы показать, как жарко его любит Ангелина, как она счастлива в его объятьях и тем самым причинить новую боль. Душа Аля страдала сильнее, чем тело. Будучи потомком демиургов, он был терпелив к физической боли, но оказался восприимчивым к душевным страданиям. Юс знал об этом и давил на самые чувствительные места в его душе.

Когда Ангелина рассказала о сыне, в тот миг Алю Ференсу показалось, что через его тело прошло раскаленное до красна железо. Почудился даже запах горящей плоти, а его душа, казалось, впервые почувствовала настоящую боль. Ни одна пытка не приносила такого. Он терпел, зная, что его дитя далеко, и Юсу никогда до него не добраться, а сейчас… сейчас его малыш оказался перед опасностью совсем один. И никто не мог ему помочь.

Сегодня брат отчего-то задерживался и Аль нервничал, он боялся, что на этот раз его сыну не удалось спрятаться от недругов.

Сидя на привязи, как цепной пес, бывший повелитель был совсем не похож на себя прежнего. Измученный бессонницей да переживаниями он осунулся, под глазами появились темные круги, а без солнечного света его кожа приобрела серый неживой оттенок. Он не мог умереть по собственной воле и не мог погибнуть от пыток. Демиург расставался с жизнью лишь через жертву, ради кого-то, но сейчас рядом с ним не было никого, кто мог бы воспользоваться таким подарком. Его измученное тело больше не болталось под потолком, Юс сжалился и позволил обрести опору, правда, цепи не снял, а повесил новые — на ноги.

С трудом передвигаясь по темнице Аль громко гремел ими — все какое-то развлечение. Он давно не слышал ничего кроме собственных шагов и голоса брата. Изредка ему доводилось смотреть на любимое лицо Ангелины, когда Юс раскрывал перед ним зеркальный коридор-окно в свой мирок. Иначе и не назвать — настолько низменными были желания его брата, настолько неприятными для Аля, что он часто отворачивался или закрывал глаза и уши — чтобы не слышать и не видеть. Чтобы не страдать, вспоминая подробности разыгранного перед ним спектакля. Он все еще любил свою королеву и все еще надеялся, что когда-нибудь они будут вместе.

Пленник отвлекся от воспоминаний. Тревога за сына стала такой ощутимой, что все мысли и чувства теперь он направил на него. Аль прислонился к шершавой стене напротив оконца, закрыл глаза. Тяжело вдыхая вечернюю прохладу, он рванул ворот душащей его рубашки и тихо осел на холодный пол.

— Мальчик мой… мальчик мой… — шептали губы Аля, а сам он казался далеко за стенами темницы. Его не тревожила ни собственная судьба, ни судьба Ангелины, одурманенной колдовством брата, даже судьба королевства сейчас его не интересовала. Только сын. Сын, который родился, благодаря жертве его деда. Аль понял это только здесь. Отец ушел в иной мир, чтобы передать свою защиту и благословение для внука. — Мальчик мой, как же так?! Хельга, за что? За что ты так ненавидишь меня? За что?!