Дарья Иволгина - Степная дорога

– Догнать! – рявкнула она своим спутницам.

Но девушки, сбившись в кучу, не двинулись с места. Нападение бандитов, жестокое насилие над подругами, угроза быть проданными в рабство и навечно превратиться в забаву для какого-то неизвестного, чужого человека… Хладнокровная расправа с бандитами… Алаха вызывала у них почти суеверный ужас. Полно, человек ли эта чужачка, появившаяся неизвестно откуда? Ее лицо, бесстрастное, с темными, полускрытыми под ресницами глазами-щелями, казалось им лицом какого-то беспощадного духа. Не из пещерных ли глубин она вышла? Не воздух ли горных вершин породил ее? Или удушливый степной суховей был ее отцом? Дочь вихря и снежной бури – кто она такая на самом деле?

Ведь не может же дочь обыкновенных людей так легко, без тени колебания, отнять жизнь у двух крепких, вооруженных, уверенных в себе мужчин! Для этого нужно носить в груди сердце старого воина. Не тяжела ли такая ноша для юной девушки, почти ребенка?

Алаха обвела остальных паломниц глазами. Так ведут себя овцы, подумала она. К счастью, Алаха знала, как следует поступать в подобных случаях. Никто из них не возьмет на себя труда догнать Саренну. Надлежит ткнуть пальцем, повелеть… ТЕПЕРЬ они не посмеют ослушаться.

– Ты! – крикнула Алаха яростно и направила окровавленное лезвие в сторону Йори. Дочь крупного землевладельца, привыкшая распоряжаться в доме своего отца, Йори казалась более решительной, нежели остальные. – Живо! Догони ее. Я не хочу, чтобы Сабарат узнал обо всем раньше времени.

К великому облегчению Алахи, Йори действительно быстро взяла себя в руки. Она только молча кивнула в ответ и исчезла в темноте. Вскоре она возвратилась вместе с Саренной. Беглянка не ушла далеко – она остановилась почти у самого порога, потеряв последние силы. Еле живая, Саренна обнимала Йори за плечи и дрожала всем телом. Проходя мимо трупа Награна, она тихо вскрикнула и, отвернувшись, уткнулась Йори в бок.

– Хорошо, – сказала Алаха, кивнув. Она прикусила губу, обдумывая, как поступать дальше.

Нужно уходить отсюда. Как можно скорее. Здесь должен быть еще один выход. ДОЛЖЕН!

Взгляд Алахи остановился на раненой жрице. Кера по-прежнему неподвижно лежала на полу. Она еще дышала.

Алаха приблизилась к ней и безжалостно встряхнула ее за плечи. Кера открыла мутные от боли глаза.

– Ты убила их? – спросила жрица еле слышно.

– Да, госпожа, – спокойно отозвалась Алаха.

– Уходите… через главный вход. – Жрица говорила с трудом, делая долгие паузы между словами. Казалось, силы покидают ее с каждым выговоренным словом. – Там безопасно… Сейчас… пока они ищут сокровища… Укройтесь… в горах… там… много убежищ… Виллы… Крылатые господа…

Кера замолчала, не в силах совладать с новым приступом боли, от которого она на время потеряла сознание.

Алаха опустилась возле Керы на колени. По давнему верованию степных народов, никто не должен находиться рядом с умирающим. Человек рождается в этот мир в присутствии матери, но уходит из него в одиночестве. Незваная Гостья, если только не застигает она тебя на поле боя поцелуем стрелы или объятием меча, не любит свидетелей. Алаха верила, что Смерть может оставить свой отпечаток на том, кто находился при умирающем, и вскоре вернуться за отмеченным.

Поэтому-то и уходят обреченные в отдельный шатер, вынесенный за общий круг – КУРЕНЬ; поэтому-то и выставляют перед смертным ложем шест с черными лентами – дабы никто по незнанию или рассеянности не переступил смертного порога.

И теперь Алахе приходится оставаться при умирающей жрице, чтобы расспросить ее подробнее о пещерном храме и о том, где отыскать пути к спасению.

Какие обряды очищения придется ей совершить после этого? Нет рядом шаманки Чахи, чтобы научила…

Мгновение Алаха вглядывалась в серое, с темными губами и почерневшими тяжелыми веками лицо жрицы. Осторожно похлопала ее по щеке. У каких Богов просить прощения за то, что тревожила умирающую, не позволяла ей оставаться наедине со смертью? Может, у Праматери Слез? Впервые Алаха подумала о древнем, горьком и одновременно с тем утешительным назначением этой Богини. Она – словно мать для всех тех обездоленных, у кого не было матери…

– Кера… Очнись, Кера! Ты не все еще мне сказала!

Кера медленно подняла веки. Губы ее шевельнулись. Алаха низко наклонилась над умирающей, боясь пропустить хотя бы одно ее слово.

– Возьми мое кольцо, – прошептала Кера. – Потом, в горах… Выброси… Выброси его в пропасть… С любой скалы… Не забудь! Мое жреческое кольцо…

Она с трудом перевела дыхание. На ее губах выступила розоватая пена. В мутнеющих глазах жрицы вспыхнул огонь – в последний раз. Пальцы Керы с неожиданной силой стиснули руку Алахи.

– Возьми кольцо! Я вижу… Богиня избрала тебя! Ее воля…

– Нет! – Алаха отшатнулась. – Я не стану служить… О, прости! Я не заслужила этой чести!

– Не бывает… – прошептала Кера. – У Богов не бывает… случайностей…

Алаха до крови прикусила губы. Посвятить себя служению Праматери Слез? Навеки приковать себя к этим ледяным горам тяжелой цепью? И неважно, будет эта цепь железной, как у несчастной привратницы, или же останется воображаемой, духовной, – Алахе не снести ее тяжести.

Все в душе девочки восстало против такой участи.

– Нет! – твердо произнесла она. – Я заберу твое жреческое кольцо и выброшу его в пропасть, Кера, но никогда не надену его себе на палец.

– Защити… защити… – Язык Керы уже заплетался. – Богиня… девушки…

Глаза жрицы закатились и слепо уставились на Алаху белками. На губах умирающей выступила кровавая пена. По телу пробежала судорога.

Алаха выпрямилась.

– Ступай в свет, лети в небо, – проговорила она, обращаясь к умершей.

Здесь, под низкими сводами пещеры, в глубине Самоцветных Гор, эти слова, которыми живущие в Вечной Степи провожают в смерть друг друга, прозвучали особенно печально. Далеко отсюда до Вечно-Синего Неба…

Паломницы постепенно собирались вокруг Алахи. Она вздохнула и вдруг улыбнулась. Эти круглолицые и круглоглазые девушки со светлыми волосами неуловимо напомнили Алахе служанок в шатре ее матери. Те точно так же смотрели на молодую госпожу, ожидая ее распоряжений и заранее зная, что любой приказ последней в роду должен быть выполнен. То же доверие к ее воле… и та же боязнь ответственности. Что ж, не Алахе винить их в этом. Женщины всегда и во всем должны подчиняться.

И лишь немногие – отдавать приказы.

Хозяйке Судеб угодно было сделать Алаху одной из немногих. А под силу ли тяжкая ноша юным плечам – про то спросить не озаботилась. Впрочем, Ей виднее. Если поставила Алаху над другими, стало быть, и ношу подобрала по плечу.