Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

– Знаю, ты смотри не сядь им на головы…

– Готовьтесь!

Можно было сесть без особой пробежки, но принцесса слетит с загривка и покатится в пыли, а лапки у нее хрупкие, как и вся она, я кое-как пробежался на задних лапах, держа Мириам в передних и упершись костяным задом в землю и чувствуя, что от трения вот-вот загорится великолепный хвост.

Мириам вцепилась в лапу и закрыла глаза, но едва я остановился, тут же отлепилась и покарабкалась наверх. Сверху донесся звонкий голосок принцессы:

– Здесь так удобно, и привязываться не надо!

– Надо, – отрубила Мириам.

С трех сторон вынырнули всадники. Я видел одинаково оскаленные конские и людские морды, блестящие глаза и зубы, а также холодные клинки во вскинутых руках.

– Быстрее! – крикнул я.

– Сейчас-сейчас! – прокричала Мириам.

– Взлетаю, – предупредил я.

– Погоди, ремень никак не поймаю…

– Поздно, – рыкнул я.

Конники совсем близко, уже можно засыпать нас стрелами из луков, но я вздрагивал от ужаса, представляя у всех в руках Небесные Стрелы. Грохот усиливался, я повернулся чуть и начал разбег, выбрав посредине между двух отрядов.

Они слишком поздно решили сомкнуть ряды, но я тоже не выиграл от своей хитрости: прямо на меня несется самый многочисленный, уже четвертый отряд.

Они заорали, кто-то выставил перед собой копья, больше похожие на пики, другие размахивали над головами мечами и топорами.

Я с силой оттолкнулся от земли, и почти сразу мы сшиблись, я чувствовал сильные толчки, удары, внизу кричали кони и люди, я бешено бил по воздуху крыльями, подбрасывая нас выше и выше. Несколько стрел бессильно клюнули в лапы и брюхо, затем земля начала быстро удаляться.

Все-таки я летел ровно, избегая рывков, слышал, как обе возятся на спине. Принцесса ухватилась за иглу гребня и смотрит по сторонам любопытными глазами, наивно бесстрашная до дурости, Мириам суетливо привязывает ее, наконец себя…

Я с облегчением ударил по воздуху крыльями сильно и мощно. Наверху ойкнули, мое громадное тело пошло ускоряться в полете, словно падающий с горы большой камень.

– Шумил, – прокричала принцесса счастливо, – как ты вовремя!

Мириам прошипела с такой силой, что заглушила и рев встречного ветра:

– Это называется вовремя?

Глава 7

Зеленые долины уступили место чудовищно оплавленным горам, даже из-под облаков выглядят ужасно. Мороз ходил по мне волнами, когда я потрясенно улавливал отдаленное сходство с огромными зданиями, где поместятся целые города, понимал, где проходили дороги, там слишком ровные и прямые полосы, залитые застывшей лавой, а оплавленные, как воск, исполинские холмы, расставлены через равные промежутки, хотя природа предпочитает живописную хаотичность.

Мир мертвого камня оборвался так же резко, как и возник, снова зелень, оливковые и кипарисовые рощи, мелкие озера, множество птиц…

– Привал, – сказал я.

– Как скажешь, – пискнула принцесса.

– Зачем привал? – спросила Мириам.

– Ночь, – ответил я.

Внизу длинные тени удлинились до бесконечности, слились, погрузили мир в тихий вечер, а мы влетели в сверкающее оранжевым облако и неслись сквозь радостный свет под ликующее повизгивание принцессы и угрюмое молчание Мириам.

Впереди появилась тревожная багровость. Облако кончилось, мы влетели прямо в закат. Бархатный занавес на полнеба, внизу торжественный полумрак, словно там замерли в ожидании зрители.

Впадающая в дрему земля приблизилась, я широко распахнул крылья и шел, выбирая место, чтобы и уютно, и безопасно. Я хоть и защитился со всех сторон, но и на такого дракона обязательно что-нить найдется, человек – редкая сволочь…

Смягчая посадку, пробежал немного, топыря крылья, затем устало вздохнул и лег.

– Свиньи, – сказал я громко. – Я же вас оставил совсем ненадолго! Так тут же к мужчинам привязались…

Принцесса вскрикнула обиженно:

– Ничего подобного! Мириам, скажи ему…

– Кому? – спросила Мириам. – Жабе?.. Не смеши. Давай отвяжу… Что это ты только ногу привязала? Лучше бы сразу за шею.

– А чего он такое говорит? – спросила принцесса. – Расскажи, как нас похитили!

Мириам отмахнулась.

– Эти ящерицы подкоряжные только себе верят. Да и то по большим праздникам, а они у рептилий откуда? Слезай, только осторожно…

Я молча протянул лапу и деликатно ссадил принцессу. Она, тут же забыв горькую обиду, бросилась обниматься. Мириам слезла, критически оглядела полянку. Кучка деревьев, ручей, дальше простор во все стороны…

– Что-нибудь узнал? – спросила она, не оборачиваясь.

– А где спасибо? – поинтересовался я.

Она изумилась:

– За что?

– Разве я не спас обеих?

Она фыркнула.

– Может быть, они хотели на обеих жениться! Мужчины были все рослые, красивые… А ты все испортил. Вернее, сперва один там был… потом ты явился. И вообще… спасать – долг мужчин. За долг не благодарят.

– То-то мы у вас кругом в долгу, – сказал я невесело. – Конечно, узнал… не надо, не благодари, это же долг…

– А я и не благодарю, – сказала она нахально, но глаза лучились такой благодарностью, что стало неловко, и я малость поцарапал когтями землю.

– Карнисса уцелела только в одном месте, – сообщил я. – На другом конце Гандерсгейма. Почти под Великим Хребтом. Как я понимаю, это в месте, где сам хребет сползает в море, отгораживая Гандерсгейм, как и все Сен-Мари, от остальной части материка… Гора называется Карагиле, там вообще много эндемиков. Кроме травы, там живут дивные бабочки с расцветкой, как у соек, нигде таких больше нет… И жуки, какие там жуки! Надкрылья в самом деле металлические, лапки из молибдена, а рога так вообще сказка… По четыре у каждого, представляешь?

Морщась, как от сильной зубной боли, она повернулась к внимательно слушающей принцессе.

– Ты все еще влюблена в ту занудную жабу?

– Шумил не зануда, – возразила принцесса. – Он внимательный к мелочам. Это хорошо.

– У тебя все, – обвинила Мириам, – что жабье, то и хорошо!

– Да, – согласилась принцесса, – жабы – это прекрасно!

Мириам буркнула:

– Ты даже не заметила, что он все придумал! Откуда ему знать, какие там бабочки? Или жуки… Ох, как нас легко обманывать…

Она с тоской посмотрела на быстро темнеющее небо. Звездный склон неба становится чернее и круче, звезды рассеялись по небу вольно и бесцельно, мерцают вразнобой, торопливо наслаждаются свободой, пока не выйдет царственная луна, солнце ночи, владыка мертвых и нечисти.

– Скорее бы утро, – произнесла она. – Скорее бы отцу это волшебное растение… Силы вернутся к нему, хвори отступят.

– Так с другими бывало? – спросил я. – А то слухи слухами…