Лана Ежова - Принцесса Севера

Разделенное на порции мясо подверглось обработке уже под руками Яна. Одну заднюю ногу парень положил на угли костра, остальное покрыл «Паутинкой мороза» и сложил в кожаные сумки.

Вскоре одуряющий аромат жаркого на углях заставил мой рот наполниться слюной, а живот нетерпеливо урчать. На запах из корзины выполз заспанный агграссец и молча уселся рядом со мной. А спустя считанные минуты из темноты в круг света от костра выступил Юлиан. Что ему понадобилось в ночном лесу, можно только гадать. Маг остановился возле ламчерионов и спросил, что нового они узнали от своих собратьев во время мысленного разговора.

Ян, поворачивающий мясо другой стороной, равнодушно пожал плечами:

– Аг-Грасса огласила свои требования, император никак не ответил. Братство также молчит. Правитель Джориан ждет, пока пострадала только Элевтия, но терпение агграсского монарха может урваться.

– И каковы требования Аг-Грассы?

По напряженной позе купца видно, что и ему тоже интересны последние события, только свое любопытство он тщательно скрывает. Да и во время привалов ведет себя смирно, стараясь не встречаться взглядом ни со мной, ни с Юлианом. Неужели боится, что разозленные имперцы, то есть мы с «братом», прибьем его на почве расовой ненависти?!

– Как мы уже вам поведали, официальная причина объявления войны – разорванная помолвка, – ответила Валэри, расстилая на земле чистый кусок ткани. На импровизированном столе, как по волшебству, появилась посуда и порезанный ломтями хлеб. – Агграссцы требуют руку принцессы и пересмотра условий брачного договора.

Ну, хоть не голову принцессы, а то с них станется и такие условия поставить… Шучу конечно, но этот больной в своих предпочтениях народ пугает меня до холода в животе.

«Чем тебе не угодили агграссцы, сапфироглазая? – полюбопытствовал Грэм. – Только тем, что чтят бога Смерти? Так некромантия в облегченном варианте, под стыдливым названием «некромагия», практикуется и в других странах».

«Они странные: порой восхищаются откровенным уродством, украшают свои тела шрамами, их привлекают чужие страдания. Их дети рано узнают, что такое боль, – в воспитательных целях к ним применяется система моральных унижений и жестоких физических наказаний».

«И эти наказания призваны повысить порог их чувствительности, – закончил мою возмущенную отповедь Грэм. В его тоне мне почудились нотки недовольства. Недовольства мной. – У каждого народа своя культура, ты не вправе осуждать то, чего не понимаешь. Не видя оборотную сторону, легко ошибиться. Например, у сатурийцев десятилеток связывают и оставляют на дне пустого бассейна, который быстро заполняют ледяной водой. Не успел развязать узлы и всплыть, будь добр – отсиди под водой положенное время. Если кто-то и этого не сумел, его откачивают простыми методами, не привлекая целителя».

До меня доходило медленно, сначала казалось, что Грэм шутит, насмехаясь над моими убеждениями. Но тон его как никогда серьезен.

«Зачем такая жестокость по отношению к детям?!»

«Жестокостью станет неподготовленность воина к службе. Думаешь, нас ценят лишь за стойкость к ментальной магии?»

«И много детей захлебывается на таких уроках?» – мне страшно услышать цифру.

«Насколько я знаю, ни одного, – успокоил Грэм и добавил: – Десятая часть из группы гибнет во время выпускных испытаний, но это малая кровь».

Мы едва не поссорились, если бы ламчерионы не пригласили всех к «столу».

На мой разбалованный дворцовой стряпней вкус, свинине не хватало специй. Впрочем, их успешно заменял легкий привкус дымка и зверский голод.

Ели в тишине. Купец закончил свою трапезу раньше всех. Схватившись за фляжку с вином, он молчаливо обвел взглядом «стол» в поисках емкости для хмельного напитка. Валэри протянула ему свою кружку, и агграссец признательно кивнул. В три глотка он прикончил напиток, плеснув пару капель в костер. Я усмехнулась. Суеверный… Боится, что пьющий после него может прочесть его мысли. Смешно! Да кому нужно копаться в его голове, забитой размышлениями о прибыли?!

После того, как все наведались в кустики, Юлиан, взрыхлив палкой почву, обвел вокруг наших постелей круг. По сложившейся привычке, я расстелила одеяло возле своего спутника и быстро уснула.

Я не сразу поняла, что меня разбудило. Приподнявшись на локте, обвела наш лагерь глазами.

Затухающий костер вяло потрескивал алыми угольками. Где-то вдалеке ухала сова. Ветер играл иголками елей еле слышимую свистящую мелодию. До одури пахло смолой и мокрой травой. Мягко сиял звездный купол чернильного неба.

Болезненный стон разрушил умиротворяющую идиллию ночи.

Развернувшись в сторону Юлиана, я догадывалась, что увижу.

Маг дрожал, словно в лихорадке. Одеяло откинуто, тело корежится, словно во время невидимых пыток. Скрюченные пальцы то сжимаются в кулаки, то отчаянно царапают землю.

Боги, что нужно пережить, чтобы так мучиться еженощно?!

Мне жаль моего спутника. Видев его страдания не раз, я ни о чем не спрашивала. Влезать в душу, доискиваясь его тайн, совсем не хотелось. Если я ничем не могу помочь, то зачем унижать и унижаться?..

Маг пробормотал на древнем языке что-то невнятное и снова застонал. Из прикушенной губы потекла тоненькая струйка крови.

Не в силах смотреть на его муки, я схватила его за плечо. Трясла осторожно, по возможности отклонившись подальше – по себе знаю, когда тебя будят от кошмара, можно засветить доброжелателю кулаком.

Драться маг не стал. Открыв глаза, он, как обычно, непонимающе уставился на меня. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться, чтобы я не приставала с расспросами. Глупый. Нужны мне его тайны – своих предостаточно…

Юлиан снова уснул. Все повторилось, как во время ночевки в трактире. Он подкатился ближе и подгреб меня под бок – так дети тискают любимую игрушку.

Засыпая под тяжелой мускулистой рукой спутника, я подумала, что к подобному можно и привыкнуть. Такие уютные, теплые ощущение…

Утро началось со скандала. Сквозь сладкую дымку полуяви-полусна прорывались сердитые фразы.

– Я больше не потерплю с вашей стороны неуважения! – рокочущий басок купца.

– Какое неуважение? О чем вы, почтенный купец? – голос Яна звучал мягко и увещевающе.

– Почему маг не поставил в известность, что его щит непроницаем изнутри?

– Так это же замечательно, – вмещалась Валэри, – такая защита надежней, хоть и более энергоемка для ставящего.

– Мы должны благодарить нашего спутника за безопасный сон, а не ругать, – добавил Ян.

– Я сам могу побеспокоиться о своей безопасности! У меня есть сильный амулет, с ним никакие щиты не сравнятся!