Юрий Никитин - Уши в трубочку

Я слушал ошарашенный, обалдевший, переспросил глупо:

– А… а зачем?

– Потому что мы зашли в тупик, понимаешь? Звездные сверхцивилизации, что умели проникать в другие измерения, в микро – и мегамиры, устроили города на краю расширяющейся Вселенной, чтобы любоваться отступающей волной Хаоса… попали в страшнейший тупик, теперь им всем грозит гибель, если… если не найдут выход!

– А выход здесь? На Земле?

– Да, – ответила она. Тяжело вздохнула, добавила: – Все на это надеются. Земля – наша последняя надежда!.. Понимаешь, наша цивилизация намного старше вашей, земной, но только недавно пришла к Истинной Мудрости… ну, той самой, что у вас зовется «слезинкой невинного ребенка» и «а кто решать будет?»… До этого мы копали рудники, шахты, добывали металлы, плавили, строили заводы и запускали звездолеты, успели построить Порталы, что связали наш звездный мир со всеми системами, где мы побывали, но потом все разом… вам в это трудно поверить, прекратилось. Ну, не совсем разом, сперва эпидемия коснулась небольшой части интеллигенции, а технари пока еще копали и строили большие машины, потом чистым технарем стало быть неловко, и вот тогда на планете остановилось действительно все. Даже пошло несколько вспять, хотя умные механизмы все же удерживают нашу цивилизации от окончательного коллапса.

Я присвистнул ошалело:

– А… другие?

– И другие, – ответила она несчастным голосом. – По всем развитым. По звездным. Теперь наша главная проблема… Нет, наша основная задача… задача выживания! Выживания всей нашей цивилизации, всей нашей расы… и, боюсь, вообще всех, кто столкнулся с этой проблемой.

Я сел за руль, голова закружилась, поспешно вытащил из бардачка термос, налил в крышечку горячего кофе. Торопливо выпил, горло обожгло, зато по пищеводу прокатилось тепло, в голове малость задумалось, что значит, буду соображать не умом, что нам от этого гребаного ума, кроме атомных бомб, а по наитию снизу, чем мы и сильны.

– Так те другие, с подобными проблемами, тоже на Земле? Или вы, бетельгейцы, стараетесь для всех?

Она слабо улыбнулась.

– Вы не поверите… Одни ищут Извечную Мудрость. Легенды гласят, что сохранилась только на Земле, другие пытаются найти меч-кладенец, которым в сороковом тысячелетии можно побить внеметагалактического агрессора. Третьи вот-вот отыщут артефакт из Гипербореи. Да не последней, а первой, что покрыта вечным льдом. Есть еще четвертые, пятые… сотые. На Земле, куда ни плюнь, в пришельца попадешь. Вообще-то, у вас догадываются, вон сколько очевидцев, что видели НЛО и даже общались с зелеными человечками, но кто им верит? Вы тем и сильны, что верили только в себя, а все эти разговоры о Боге и могучих Старших Братьях оставили для анекдотов, фильмов, зрелищ и фабрикантов по изготовлению игрушек.

Я пробормотал:

– А ваша цивилизация занята…

– …одной-единственной неразрешимой задачей, – ответила она на недосказанный вопрос, – над решением которой больше всего продвинулись на планете Земля. Как наказывать зло, чтобы не пролилась ни единая слезинка невинного ребенка? Ведь у вас, несмотря на обилие этих дискуссий, все же сыплются бомбы! Значит, решение найдено?.. Но смысл его все еще ускользает от лучших аналитиков Галактики. Это что-то у вас настолько тайное, глубинное, что знает каждый человек… поэтому мы отказались от первоначальной идеи захватить все ваши генеральные штабы и прочесть мозги военных министров. Нет, у вас это гораздо глубже, ведь я своими глазами видела человека, который с аппетитом поедал суп и одновременно смотрел телевизор, где как раз показывали бомбардировку Ирака! Бомбы сыпались и сыпались на дома, где сотни и тысячи детей с их слезинками… Вы не поверите, я в самом деле видела… как человек в это время преспокойно ел суп!

– Поверю, – пробормотал я. – Представь себе, поверю.

Она остро взглянула, плечи передернулись, как будто голая вышла на холодный ветер. Я хотел обнять и прижать к себе, как испуганного потерявшегося ребенка, но она отстранилась, будто рядом с нею оказался еще не отловленный Кинг-Конг.

Я похлопал ладонью по сиденью:

– Ты собираешься ехать?.. Кстати, с Виолой у тебя все в порядке?

– Да, – ответила и добавила с подозрением: – А почему тебя это интересует?

– Да так, – ответил я. – Эти парни, скорее всего, постарались у нее узнать, как она с нами связана, почему мы пришли ей на помощь.

Она зябко передернула плечами:

– Какие ужасы рассказываешь! Возможно, как раз сейчас злодей входит к ней в дом?

– Возможно, – подтвердил я угрюмо, – а она, дура, как раз принимает душ за прозрачной занавеской.

Торкесса удивилась:

– Почему именно душ? И прозрачной занавески у нее нет.

– Появится, – сказал я еще безнадежнее. – Злодей пройдет через все комнаты на цыпочках, а комнат у нее столько, что как только сама не блудит… в смысле, не заблуживается, потом он процыпится в ванную и семнадцать секунд будет смотреть через занавеску, как она моется, ведь фигура у нее великолепная.

Торкесса сердито и ревниво посмотрела в мою сторону:

– У занавески?

– Да ладно теперь придираться. Сама знаешь, сиськи у нее крупнее.

– Ну, это кому как нравится. А почему она не закричит? Что, не видит?

– Она в этот момент, – ответил я, – с широко закрытыми глазами, подняв лицо, смотрит в воронку, откуда бежит вода. Вообще-то, у меня в таком положении вода всегда затекает в уши, ненавижу, но Виола стоит так красиво и возвышенно…

Торкесса, что уже открыла было дверцу, замерла. В глазах появился испуг.

– Если ты серьезно…

– Да куда уж больше!

Она прямо взглянула мне в лицо:

– И мы вот так уедем?

– А что?

– Не заглянем к ней?

– Хочешь попрощаться?

Она захлопнула дверцу и пошла по улице. Я несколько мгновений сидел за рулем, торкесса уходит по направлению к дому Виолы, я ругнулся, выскочил из машины и побежал следом, недоумевая над причудами женской солидарности. Обе только вчера были готовы съесть друг друга живьем даже без соли, теперь вдруг эта нежданная забота. Или потому, что отказался быть трахнутым? Тогда я поступил мудро, мудро. Иногда и принципы не всегда подгаживают.

Услышав мои шаги, она не повернула головы, но я услышал вздох облегчения. Не умеют эти высоколобые притворяться. Учиться им еще и учиться, как говорил дедушка Ленин, все равно таких лохов никто на работу не возьмет.

– У меня на душе неспокойно, – сказала она тихо. – Вон ее дом, почему-то шторки закрыты, как на ночь…