Джон Толкин - Сильмариллион

Так, они вместе покинули Невраст, и Темная Зима того года застигла их по дороге на восток, у подножья гор Тени. В конце путешествия они достигли истоков Иврин, и с печалью смотрели на учиненное там Глаурунгом безобразие; но вдруг заметили они спешившего на север человека, одетого во все черное и вооруженного черным же мечом. Однако они не знали, кто он, и что в ту пору произошло на юге; незнакомец прошел мимо, и они не окликнули его.

Благословение Ульмо, лежавшее на них, благополучно довело их до самых врат Гондолина, и они прошли по подземному туннелю в отгороженную Экхориатом долину. Здесь их остановила стража и под конвоем повела по огромной расщелине Орфальк Эхор, перегороженной семью вратами, к Эктелиону Источника, стражу великих врат в самом конце поднимающейся в гору дороги. Здесь Туор сбросил свой плащ, и по доспехам и оружию из Виньямара в нем опознали истинного посланца Ульмо.

Взглянув на прекрасную долину Тумладен, напоминавшую зеленую драгоценность, оправленную в окружавшую ее стену гор, Туор увидел вдалеке Амон Гварет, на котором стоял великий Гондолин — город семи имен, чьи слава и доблесть воспеваются во всех жилищах эльфов Ближних Земель. Эктелион приказал трубить в трубы, и те зазвучали с верхних площадок башен по обеим сторонам огромных врат, эхом отдаваясь в окружающих холмах. И вскоре в ответ раздался далекий звук труб с белоснежных городских стен, в свете заката подкрашенных розовым.

Так сын Хуора пересек Тумладен и предстал пред вратами Гондолина; миновав широкие лестничные пролеты, он оказался у Башни Короля, и воочию увидел подобия Деревьев Валинора, установленных рядом. Затем Туора отвели к Тургону, сыну Фингольфина и верховному королю Нольдор. По правую руку от короля стоял его племенник Маэглин, а по левую сидела его дочь, Идриль Келебриндаль.

Когда Туор заговорил, присутствовавшие засомневались в том, что он принадлежит к расе смертных, ибо в тот час голосом его говорил Повелитель Вод. И он предупредил Тургона о том, что проклятье Мандоса нынче стремится поскорее исполниться, и уничтожить все плоды трудов Нольдор; и Ульмо советовал Тургону покинуть прекрасный и хорошо укрепленный град, возведенный им, и отправиться вниз по течению Сириона к морю.

Долго Тургон размышлял над словами Ульмо, и вспомнились ему сказанные Владыкой Вод еще в Виньямаре слова: "Не привязывайся больше необходимого к делу рук своих и сердечных помыслов; помни, что истинная надежда Нольдор лежит на Западе и приходит с Моря." Однако много воды утекло с тех пор; Тургон успел почувствовать себя непобедимым, а Гондолин стал прекрасен, как его воспоминания об эльфийском Тирионе, да и в прочности стен своего города он нисколечко не сомневался, пусть даже Вала считал иначе. Помимо этого, после Нирнаэт Арноэдиад обитатели Гондолина зареклись вмешиваться в дела живущих вне стен Экхориата эльфов и людей, и возвращаться опасными и пугающими путями на Запад не желали.

Укрытые неприступной цепью гор и зачарованными холмами, они не пропускали в свои земли никого, пусть то был даже преследуемый беглец, ускользнувший от Моргота; вести из внешних земель доходили до них редко и с опозданием, и они не придавали им особого значения. Безуспешно шпионы и разведчики Ангбанда старались отыскать пути в Гондолин; ведь единственной их зацепкой были недостоверные слухи, и в тайну его местонахождения никто так и не проник.

Ныне и впредь Маэглин выступал на совещании против Туора, а король всегда прислушивался к его словам, и в особенности, если они совпадали с его собственным мнением. В конце концов Тургон решил не следовать совету Ульмо и отказался уходить из Гондолина. Однако вновь и вновь звучало в его сознании предупреждение, давным-давно полученное нольдорцами от Мандоса на побережье Арамана; и в сердце Тургона вновь пробудился страх перед предательством. Именно поэтому он приказал перекрыть все проходы, ведущие в Гондолин через Опоясывающие горы; и пока город стоял, никто больше не выходил из него — ни по мирным, ни по военным надобностям.

Торондор, повелитель орлов, принес однажды в Гондолин вести о падении Нарготронда, а чуть погодя — об убийстве Тингола, а затем и его наследника Диора, и падении Дориата; но Тургон не желал ничего слышать о бедах своего народа во внешнем мире, и поклялся никогда больше не вступать под знамена никого из сыновей Феанора. А жителям Гондолина он строго-настрого запретил покидать территорию города.

Туор остался жить в Гондолине, ибо безмятежное существование и красота города, а также мудрость его обитателей держали его крепче любых оков. Здесь он возмужал и телом, и духом, и освоил многие из наук эльфов-отщепенцев. И сердце Идриль потянулось к нему, и Туор отвечал ей взаимностью; оттого тайная ненависть к нему Маэглина многократно возросла, ибо ничего не желал он также сильно, как обладать ею, единственной наследницей короля Гондолина.

Однако король так благоволил Туору, что по прошествии семи лет его проживания в Гондолине не отказал даже в руке своей дочери; ибо несмотря на то, что Тургон не послушался советов Ульмо, он все же подозревал, что судьбы Нольдор тесно переплетены с судьбой посланника Повелителя Вод. Не забывал он и слова, что произнес Хуор перед тем, как войско Гондолина отступило с поля Битвы Бесчисленных Слез.

На пышном свадебном пиру гулял и веселился весь город, ибо Туор завоевал все сердца его обитателей, за исключением лишь Маэглина и сочувствовавших ему. Так свершился второй брачный союз меж эльфами и людьми.

Весной следующего года родился на свет Эарендиль Полуэльф, сын Туора и Идриль Келебриндаль; случилось это спустя пятьсот три года после пришествия Нольдор в Средиземье. Неописуемой красотой был наделен Эарендиль, ибо на челе его сиял небесный свет, а мудрость и красота Эльдар гармонично сочетались в нем с силой и выносливостью людей, живших в старину; призывный шепот моря навсегда поселился в его сердце, и в этом он походил на своего отца.

В те времена жизнь в Гондолине была по-прежнему полной радости и не ведающей тревог; никто не знал, что местонахождение Скрытого Царства было открыто Морготу криками Хурина, стоявшего у подножья Опоясывающих гор и, не находя прохода внутрь, отчаянно взывавшего к Тургону. С тех пор мысли Моргота постоянно обращались к горной местности меж Анахом и верхним бассейном Сириона, куда его прислужники доселе не забредали; однако бдительные орлы по-прежнему не пропускали туда ни шпионов, ни прочие создания, выходившие за врата Ангбанда, и замыслы Моргота никак не могли осуществиться.

Но Идриль Келебриндаль была мудрой и предусмотрительной женщиной, и потому, когда в сердце ее закрались дурные предчувствия, она принялась незамедлительно действовать. По ее приказу был подготовлен секретный проход, ведущий из Гондолина; он пролегал под землей и выходил далеко за стены города, к северу от Амон Гварета. Отдавая этот приказ, она особо подчеркнула, что о работах этих должно знать как можно меньше народа, а до ушей Маэглина и вовсе не должно долететь ни звука.