Сергей Садов - Начало пути (СИ)

— В любое удобное для вас время. Только здесь практика важнее теории. Знали бы вы, на скольких приемах мне пришлось побывать. Начала-то я еще с родителями ходить лет с пяти. Там быстро отучаешься трепать языком, даже если что случайно услышал. А не отвечать на вопросы, когда спрашивают очень солидные и уважаемые люди, тоже нельзя. Они ведь тоже не дураки, знают, что дети еще не понимают где, что и кому можно говорить, а когда лучше помолчать. Вот и спрашивают их, надеясь вызнать от них что-то важное. Потому, кстати, детей стараются не брать на приемы, пока не обучат как следует. Сами понимаете, как проходит такое обучение.

— Но ты посещала приемы?

— Мне приходилось, — пожала плечами Ленайра. — И мне и Джейру. Мирла не таскали… повезло ему.

— Джейра понятно, но тебя зачем таскали? — удивился Лешка.

— Отец настаивал. Зачем… сейчас уже не узнаешь. Может тогда понимал, что Джейр не сможет стать наследником. А может еще по какой причине.

— Ой… прости, — смутился Лешка, жалея уже, что напомнил о погибшем отце.

— Чего извиняешься? Ты ничего не сделал.

— Э-э… ну о родителях напомнил.

— Леш, я каждое утро, когда смотрюсь в зеркало, напоминаю себе родителей. Мне теперь удавиться? Ерундой страдаешь. Идем лучше к столу, что-то мне мандаринчиков захотелось.

К счастью на этом приеме народу было не очень много и в основном взрослые, которые тут же скучковались по интересам и завели свои разговоры. Откуда-то неслись споры про вложения в ценные бумаги, кто вспоминал прошедший отдых на каком-то экзотическом острове. Зашла речь и о политике, куда ж без нее.

Отец отловил Лешку довольно быстро.

— Уведи оттуда Снежану.

— Что? — удивился сын.

Юрий Петрович кивнул в сторону одной из групп гостей. Лешка обернулся. Ого. Там и тетя Инесса и Марианна Витальевна, а это значит сейчас пойдут разговоры про «эту страну», про Европу и Азию. Но самое главное, там рядом стояла Ленайра и внимательно слушала. Совсем плохо. До «страны», Европы и Азии ей не было никакого дела, но вот к либерализму она относилась с брезгливостью. Как к какой-то стыдливой болезни, отстаивая идею империи. То ли в силу титула рода «хранитель империи», то ли действительно это считала лучшим устройством, то ли еще почему, Лешка предпочитал с подругой на эту тему не дискутировать. Отец его одно время пытался убедить девочку в пользе демократии и либерализма. Сначала вроде бы все было неплохо — она внимательно слушала, иногда даже что-то записывала к себе в блокнот. Потом, когда начала читать работы разных философов и политологов, стала вставлять свои аргументы и задавать неприятные вопросы. Спор Юрий Петрович прекратил в тот момент, когда понял, что у него не остается аргументов на возражения девочки. Ленайра, в общем-то, если ее не доставать всякими идеями на тему обустройства идеального государства, тоже не затевала дискуссий, но могла ответить, если какое высказывание ее задевало. Чем может закончиться спор ярых либералок, причем не очень умных, скорее верующих, и человека, кого с рождения готовили взять на себя ответственность за судьбу огромной империи и соответственно подготовленной? Да она даже утверждение «дважды два равно четыре» проверяла по нескольким источникам и не принимала на веру.

В другое время Лешка с удовольствием посмотрел бы, как подруга размажет этих людей в споре, но не в этом случае. Тем более, явно заметившие интерес необычной гостьи к разговору, стали подтягиваться и остальные. Инесса, возомнившая, что все подошли послушать именно ее, распалилась еще больше, принимаясь объяснять, что надо избавляться от имперского сознания… Тут Ленайра нахмурилась… Что надо брать пример с развитых стран и тому подобное.

— А уж если выпало родиться в империи, то лучше жить в провинции у моря…

Эту фразу Леша и расслышал, когда подошел забрать подругу. Эх, не успел. Знал, что именно она больше всего выводит из себя Ленайру. «Взгляд мещанина, проецирующую свою мещанскую идеологию на весь мир» — это самое слабое из определений, которое дала девушка, когда впервые её услышала. Причем самого поэта Ленайра, как ни странно, уважала. Лешка тогда удивился такому подходу. Не терпеть фразу из стихов, но уважать поэта.

— А что странного? — удивилась Ленайра. — Каждая фраза хороша на своем месте в своем контексте. А терпеть я не могу, когда такие вот цитаты вставляют в разговоры, якобы подкрепляя свои аргументы.

Лешка тогда не очень понял, о чем это, но и не так уж сильно заинтересовался, чтобы разбираться. Такие абстрактные понятия навевали на него скуку. Он был весьма конкретным человеком, предпочитающим ясность формулировок и не любившим ребусов.

— О! Госпожа Инесса… Васильевна… — Разговоры смолки и все разом повернулись к девушке, которая совершенно невозмутимо смотрела на Инессу. То, что девушка сама впервые за вечер стала инициатором разговора, всех удивило, а потому сейчас внимание гостей было направлено на нее. — Очень интересная фраза… Я тоже люблю этого поэта.

— А? — кажется, Инесса даже не догадывалась, что те слова сказал какой-то поэт. Фраза, в общем-то расхожая, повторяемая многими и услышать ее кто угодно мог где угодно. — Я…

— Да-да. — Ленайра чуть сдвинула брови, явно вспоминая:

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

лучше жить в глухой провинции, у моря.

И от Цезаря подальше, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники — ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

— Иосиф Бродский.

Лешка хмыкнул, глядя на покрасневшую Инессу Васильевну, которую в очередной раз мягко опустили.

— Сразу видно, умный человек, — попыталась выкрутиться Инесса Васильевна.

— Возможно. Но любой умный человек, понимает, что может оказаться неправ. Вы допускаете такую возможность?

— И в чем он неправ? — воинственно осведомилась дама. Она явно готовилась дать бой и сейчас, ощущая поддержку своих единомышленников, готовилась указать нахалке на ее место. Леша ей даже посочувствовал. Сам он не знал кто там прав в споре, а кто нет, да и не очень интересовался, но только не этим, прости господи, курицам, тягаться с Ленайрой. Для этого им надо сначала прочитать хотя бы пять процентов тех книг, что читала она и не просто читала, а делала выписки, заметки, потом проверяла свои выписки по другим книгам. В общем, без шансов.

— В чем он неправ? — Девушка задумчиво подняла голову и внимательно посмотрела на что-то на потолке. — Я бы сказала, что он прав во всем.