Евгений Щепетнов - Военачальник

  - Если бы они ещё были, сокровища-то! - оценили шутку артисты и дружно рассмеялись.

  Через десять минут вся компания уже наслаждалась горячей едой за столом в трактире. Тут было довольно тихо, уютно, как заметил Влад - даже вышибалы не было. Впрочем - вышибалы частенько появлялись только к вечерним посиделкам, если заведение было добропорядочным и скандалов было не очень много. Обычным занятием вышибал было не вышибание мозгов или денег из подгулявших посетителей, а отправка таковых на извозчике в сторону дома, или вытаскивание эти полутрупов, проигравших в борьбе с зелёным змием куда-нибудь под навес, для протрезвления на ночном ветерке.

  Влад потихоньку прощупал окружающих на предмет отношения к артистам, и не почувствовал никакого подозрительного настроения, кроме любопытства и нетерпеливого ожидания - народ жаждал непременно скрасить свой серый осенний досуг.

  От барона не было никаких известий, но Влад не сомневался, что скоро информацию доведут до его сведения и он пожелает пригласить комедиантов в свои апартаменты. Надо было только подождать... Ждать Влад умел. Хотя и не любил.

  Обед закончился быстро - артисты смели всё со стола в мгновение ока и теперь сидели, отдуваясь, с набитыми животами, как удавы переваривая пищу.

  Девчонки на удивление ели, как здоровенные грузчики, и Влад с ухмылкой подумал о том, что трактирщик погорячился пообещав им бесплатные обеды и ужины - они объедят его, как полк гвардейцев. Видимо его ввели в заблуждение небольшие габариты и субтильность артисток.

  - Хорошо поели, с усмешкой икнула Марка, откидываясь на спинку стула - есть нужно в запас, потом можно и не получить даже миски каши!

  - Растолстееешь ведь! - подмигнул Влад.

  - Не-а...у нас с сестрой такое сложение, что как ни едим - не толстеем. Ты видал у меня хоть каплю лишнего жира? Нет? А у сестры? То-то же...и как ты убедился - и остальные девчонки такие же. Ты представь, сколько нагрузки мы получаем за представление - какое там растолстеть...впрочем - ты ещё не представляешь. Но увидишь. Борин - сходи, возьми в фургоне наши сценические костюмы и инвентарь!

  - А чего я? Пусть Олег идёт! Всё я должен бегать! Вот он новенький, пусть и идёт! - завозмущался парень.

  - Иди-иди, не отлынивай - во-первых, он не знает, где что лежит, а во вторых - представь, он пойдёт, споткнётся и рухнет на твою драгоценную тратину! И всё - кончились баллады! Ты же этого не переживёшь потом!

  Борин молча встал и быстрым шагом пошёл к двери в стене, а девушки мелодично рассмеялись:

  - Как он за свой инструмент боится! Говорит, его мастер Изнамур сделал! Врёт небось - купил в Пазине на базаре у спившегося музыканта! Хотя - всё может быть - задумчиво проговорила Арина, постукивая пальцами по столу.

  - А он вообще-то умеет играть? - рассеянно спросил Влад, размышляя о будущем и своём месте в нём.

  - Зря сомневаешься - серьёзно ответила Арина - он и правда отличный музыкант - знаешь, я заметила одну вещь - самые лучшие музыканты, которых я встречала в своей жизни, были вот такие как он - бабамужики. Возможно они лучше чувствуют музыку, что ли...почему у них это получается лучше, чем у других?

  - Да - признался Влад - я тоже знаю такие примеры. И танцоры тоже есть такие...бесполые.

  - Точно, и я это заметила - откликнулась эхом Арина, тоже углублённая в какие-то свои мысли. На её лбу залегла глубокая поперечная складка, и девушка сразу стала казаться старше своих лет - на самом деле ей было не более двадцати лет, и только заботы, печаль и лишения заставляли её выглядеть на тридцать.

  Кстати сказать - в бане сразу стало видно, какого она возраста - грудь, которой никогда не кормили детей, упруго торчала вперёд, а на гладком, мускулистом теле не было ни одной лишней складки или отвислости - как и говорила её сестра.

  Хлопнула дверь, и появился Борин, нагруженный свёртками и кожаным чехлом, в котором угадывался профиль инструмента. Он был сердит и мокр, о чём сразу и сообщил, подойдя к столу где развалились бездельники, истязающие таланта, которому они и в подмётки не годятся.

  После гневной тирады, он пододвинул стул к очагу, в котором весело пылали сосновые поленья, протянул к нему руки, погрел, и любовно отерев рукавом капли дождя с чехла, достал из него инструмент.

  Инструмент был красив, как бывают красивы женщины - прихотливый гладкий бок инструмента наводил мысли о женских бёдрах, а гриф - о руках девушки.

  Борин ласково погладил тратину, приладился и взял аккорды, выдав в воздух чистые, звенящие звуки, похожие одновременно и на весеннюю капель, и на гул осеннего ветра, и крики улетающих на юг птиц...он играл минуты три, но этого хватило, даже для далёкого от творчества Влада, чтобы понять - этот парень настоящий гений. И тут он запел...

  Песня Борина была не похожа на гламурные и ритмичные песни родины Влада, она была непривычна человеку, бегущего куда-то и никогда не успевающего века - скорее, это был рассказ, рассказ человека о жизни, о любви, об уходящих вдаль и исчезающих за пеленой тумана кораблях, уносящих с собой мечты и грёзы...

  Песня закончилась, а в трактире люди молчали, никто не двигался - песня взяла людей за душу и один из пьяненьких мужчин в углу расплакался, причитая сквозь пьяные слёзы:

  - Жизнь прошла! Хотел, мечтал, любил - и ничего! Совсем ничего! Ах, сссуууука... Зачем живу?

  Арина подмигнула музыканту, тот понимающе кивнул и заиграл что-то весёлое, слегка скабрезное, как понял Влад - обработанный народный фольклор.

  Музыка пела, плясала, с ней пели и плясали гости, и скоро трактир превратился в танцевальную площадку, где вертелись и скакали раскрасневшиеся мужчины и откуда-то взявшиеся женщины с причудливо раскрашенными лицами, не оставляющими сомнения в их профессии.

  Маг смотрел на это торжество искусства, и думал о том, что пресыщенный телевизионными шоу и концертами человек его времени не может понять такого искреннего проявления чувств, не может так благодарно слушать настоящую музыку. Только тут, в атмосфере информационного голода, слушатели могут так благодарно принимать любую музыку, любое искусство, доносимое до них, а уж если эта музыка и на самом деле гениальна - так сразу вспоминается сказка о гуслях-самогудах, пускающих в пляс всех, кто их слышал.

  Музыкант играл ещё полчаса, и в трактире становилось всё больше и больше посетителей, потом он остановился, и с счастливой улыбкой сказал:

  - Господа! Приглашаем вас, как только стемнеет, на наше представление! Не забудьте взять с собой немножко денег, чтобы артистам было на что поддержать своё пошатнувшееся от лишений и горестей здоровье! А мы уж постараемся вас не разочаровать!