Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы

— Ладно. Проходи.

Карли повинуется — и выстреливает в меня с порога:

— Алекс, я прошу тебя о помощи.

— Какой? — зеваю я во всю пасть.

— Я беременна…

— Да, я в курке. Поздравления мужу…

— Это ребенок от твоего дяди!

— О как!

Я почесываю затылок. Неужели Абигейль вконец обнаглела? Или…

Долго думать не приходится, Карли проясняет ситуацию:

— Мой ребенок — единственный законный наследник короля Рудольфа. И должен быть признан членом королевской семьи!

Я едва не ляпаю: «С этим — к Абигейль, она раньше тебя подумала…» Промолчал. И лишний раз за себя радуюсь. А мог бы и жениться ведь! Бар-ран!

Как в одной семье могли вырасти две столь разные девушки? Касси с ее огненным характером и любовью к жизни — и вот эта лицемерка? Или все-таки Алексиус Лайкворт был приличнее своего брата?

— А доказательства есть?

Карли мнется. Видимо, доказать что-то было сложно.

— Алекс, но я…

— Что ты спала с моим дядей верю. У него тут почти все… спали. Но ты же и с мужем… спала. Весь двор свидетель.

У Карли хватает такта покраснеть.

— Это было приворотное зелье.

— Разумеется! Как и с Шартрезом-младшим. — Теперь женщина багровеет. — Так ты мне можешь гарантировать подлинность ребенка?

— Да!

— Тогда сделаем просто. Знаешь, что такое королевская кровь?

Карли кивает. Сложно было не знать. С тех пор как построено королевство, на троне его могли сидеть только кровные Раденоры. Или — строй другой дворец и устраивай другой трон. На этот-то не сядешь. Сгоришь.

В лучшем случае.

— Вот, когда ребенок родится, положишь его на трон… Не сгорит — лично признаю Раденором и введу в род. Устраивает?

Карли не устраивает, по мордашке видно.

— Но до того…

— Пока точно не выяснится — извини. Ничем не могу помочь. Все?

Карли пожимает плечами. Медленно так, жеманно.

— Апекс… почему ты не стал за меня бороться тогда?

— Свободна!

— Алекс?!

— Том!

Друг вытаскивает Карли за дверь без особого пиетета. Пристально смотрит на меня. И притаскивает флягу с вином.

— Хлопнем?

— Тяпнем, — усмехаюсь я, вспоминая, как мы подглядывали за конюхами. Кто бы мне объяснил, как власть и золото делают из женщин таких сук?

Собаки, простите меня, я не хотел вас обидеть…

Второй является Абигейль. Не успели мы выпить и зажевать вино «северной складкой». Вещь — вкуснейшая, хотя не все дамы оценят, и как закуска хорошо идет. На кусок ржаного хлеба кладется ломоть сала, сверху — кольца лука. И — закусывай. Можно лучок еще посолить…

В холодных местах — милое дело.

Королеву выставить, понятное дело, было нельзя, зато расшаркаться — можно, что Рене и делает, превознося ее красоту, пока мы судорожно прячем тарелки и флягу.

Королева вплывает черной лебедью:

— Оставьте нас. Мне надо поговорить с племянником!

Ребята вопросительно смотрят на меня, я киваю, и они закрывают дверь с той стороны. Абигейль прищуривается на меня, не обращая внимания на морщины.

— Алекс… завтра ты должен будешь короноваться…

— Да, тетя.

— Я всегда относилась к тебе как к сыну…

Бедный Андрэ. Мир праху, странно, что он столько прожил.

— Я хочу знать о твоих дальнейших планах в связи с тем, что ношу законного наследника престола.

Пожимаю плечами:

— Разберусь с Теварром — и уеду. Не нравится мне тут, в столице…

— Куда же?

— На границу, наверное. Вот родится у вас, тетя, ребенок, тогда и поглядим. Куда, на какое время…

— То есть?

— Ну, если мальчик, это одно. А если девочка? При ней же надо будет регентом быть, мужа подбирать…

Судя по лицу королевы — без меня подберут.

— Александр, я вижу, что ты добрый мальчик…

Смысл пятнадцатиминутной речи сводится к тому, что завтра, после коронации, я должен сказать, что с удовольствием сложу потом все эти регалии в пользу Рудольфова потомка.

Я соглашаюсь. Это — сколько угодно. И сложу, и сложусь…

И даже предварительное отречение напишу, почему ж нет! Можно и прямо сейчас!

Ее величество уходит через пятнадцать минут, прижимая к груди свиток, в котором моим почерком написано, что я отрекаюсь в пользу дитя его величества и ее величества. Как только оно родится — и его можно будет короновать!

Абигейль довольна — она получила свое. Но ночью меня все равно навещают.

Всего их было шестеро.

Эх, такую ночь испортили! Лежишь ты, спишь себе, тут внутри прямо-таки полковой трубой взревывает чувство опасности — и я скатываюсь под кровать. И в следующую секунду кровать так утыкивают арбалетными болтами, что лежи я там — за ежика сошел бы.

И убийцы залетают в комнату, с намерением добить, ежели я выжил.

А на кровати-то и никого!

Сюрприз?

Убийцы на миг застывают, чем я пользуюсь, чтобы уполовинить их число.

Между прочим — пять штук.

Одного я достаю хвостом, второго, без затей, когтями. И ухмыляюсь, слизывая с пальцев капли крови.

— Что-то потеряли, господа?

Господа белеют. Но не отступает ни один.

— Где он?! Ты, нечисть, отвечай, во имя Светлого!

Я смеюсь, запрокинув голову. Нет, ну надо же! Такая наивность — в наши дни?! Да ежели вы столкнетесь с нечистью — упаси вас тот самый Светлый требовать ответ именем святых. Если, конечно, вы не некромант. Вот тогда можно ее позлить и остаться в живых. В противном же случае…

Насмешки убийцы не вынесли, ринулись вперед, лязгнула сталь…

Эх, ну что за жизнь?

В своем доме, в своем дворце — и спать с мечом у кровати и кинжалом под подушкой!

Так что безоружным я не остаюсь.

Легко ли отбиваться от троих?

Сложно.

Не достал бы я тех двоих сразу — точно бы помер. Оч-чень сыгранная команда, работают слаженно. Не мешают друг другу. Максимум, который одновременно может напасть на человека, — это четверка. Пятый, я так понял, у них был стрелком.

Сейчас они остались втроем, но не растерялись и решили, что и так меня загонят.

Они ж не знали, что я принц, я был в демонической форме.

Перешел в момент опасности…

Скорее всего, они посчитали, что принц где-то рядом и стоит им убить меня — они тут же найдут его под кроватью, в ванной комнате — или где там еще любят прятаться романтические герои?

Эти трое не нападали по очереди, как пишут в слюнявых рыцарских романах, о нет. Рыцаря они бы сделали минуты за две. Удары сыплются одновременно, с разных направлений — и мне пришлось бы худо, когда б не хвост. Им-то я и цепляю за лодыжку того, кто подошел ближе всех.