Оксана Панкеева - Поступь Повелителя

Девушки эти показались ему странными еще издали, но, только приблизившись локтей на двадцать, Кантор понял, что именно было не так. Одежда. Если короткий полушубок и щегольские сапожки старшей отличались от знакомых нарядов лишь неуловимыми мелочами, то младшая с ног до головы, с тяжеленных громоздких ботинок до обтягивающей вязаной шапочки, выглядела как пришелец из иного мира. Кантор почти уверился, что действительно попал в иной мир, но его опять сбило с мысли то, чем это несуразное дитя в данный момент занималось.

На расчищенном от снега и прошлогоднего мусора участке влажной земли были вычерчены некие фигуры и символы, украшенные парой горящих свечек, кровавыми лужицами вокруг жертвенного кирпича и фрагментами садистски умерщвленной курицы. Перед всем этим художеством сидела на корточках сосредоточенная девочка и, протянув перед собой руки, в упор пялилась в некую неопределимую для посторонних точку. И от нее ощутимо несло знакомой с детства неклассической магией.

Старшая подруга, вместо того чтобы объяснить малолетней преступнице противозаконность ее деяний, наблюдала за сеансом подпольной некромантии с затаенной надеждой. Кантора она заметила только тогда, когда он заговорил, постаравшись скопировать неотразимую улыбку Орландо и застенчиво спрятав за спину руку с болтающимся браслетом.

— Простите, уважаемые дамы…

Следующие слова мистралийца заглушил панический вопль перепуганной девицы, повстречавшей во плоти худший из своих кошмаров.

— Извините… — растерянно пробормотал Кантор, отступая на шаг и не в силах отвести взгляда. — Я не хотел вас напугать… Только скажите, где я?

У нее были зеленые глаза! Небо, ну почему опять? Стоило хоть на мгновение перестать думать об этом — и сразу тебе то кладбище, то эти зеленые глаза…

Юная некромантка, сосредоточение которой было безвозвратно нарушено неожиданным воплем и энергичным встряхиванием за плечо, поднялась на ноги и первым делом сказала подружке что-то короткое и резкое. По логике вещей, это был вопрос: «Чего орешь?» — но ни одного знакомого слова Кантор так и не услышал. Язык, на котором изъяснялась девочка, был ему неизвестен.

Напуганная подруга только отступила на шаг, молча указав на причину переполоха. Дескать, сама посмотри и попробуй не заорать.

Малявка выпрямилась во весь свой полугномий рост. Уверенно отодвинула в сторону впечатлительную подружку. Степенно поправила сползающую на глаза шапочку. И шагнула вперед, бесстрашно уставившись на грозного дяденьку, да так, что он невольно отшатнулся.

Нет, мало ему было кладбища и тех убийственно похожих зеленых глаз! Третий шок за несчастные пять минут! Ну разве можно так пугать душевнобольных бардов?

Было бы неправильно думать, будто существо, способное одним взглядом обратить в бегство бесстрашного Кантора, обязательно должно быть неким монстром. Вовсе нет, ничего уродливого или пугающего в этом ребенке не было. Но вот странного…

Чтобы точнее представить себе, что увидел перед собой Кантор, возьмем за основу его величество Шеллара III. Его Тень, его Луч и его же прискорбное телосложение. Последнее умнем до роста четыре локтя без четверти (а то и меньше), сохранив при этом пропорции и ни в коем случае не делая никаких поправок на необходимые детали женской фигуры. Затем к телу его величества приставим головку принцессы Суон и как следует врежем по лицу сковородкой, дабы придать ему подобающую плоскость, на которой едва-едва выдается вперед крошечный носик. В получившийся экземпляр вставим глаза господина Флавиуса и посмотрим ими в упор, точно как это делает он. И, наконец, напомним себе: то, что у нас получилось, — девочка.

«Только бы не полезла драться… — обреченно подумал Кантор, отступая еще на шаг. — Я и без того выгляжу как идиот…»

Скуластое личико грозной малявки отразило сначала изумление, затем поистине королевскую задумчивость. Кантор отогнал невольную мысль, что малолетняя преступница размышляет, как избавиться от свидетеля, и еще раз огляделся по сторонам — не видно ли вокруг каких-нибудь других людей. Желательно взрослых, самостоятельных и мужского пола. Первым, на что наткнулся его взгляд, оказалась гранитная плита над ближайшей могилой, и впечатления от только что пережитых потрясений вмиг померкли. С небольшого портрета в овальной рамочке ему улыбался давний знакомый, личный шут его величества Шеллара господин Жак.

Прежде чем Кантор успел осознать, что действительно находится в ином мире и перепуганная зеленоглазая девушка не зря показалась ему смутно знакомой, маленькая ведьмочка до чего-то додумалась и решительно сцапала незнакомого мужчину за рукав.

Единственное слово, произнесенное уверенным непререкаемым тоном доктора Кинг, очевидно, следовало понимать как «пошли!», ибо в подкрепление сказанного Кантора столь же уверенно потянули за рукав.

Зеленые глаза второй девушки расширились в ужасе, и она, кажется, принялась возражать. Столь же непонятно и понятно одновременно. Не обязательно знать язык, чтобы сообразить, что может сказать рассудительная старшая подруга взбалмошной малолетке, которая намерена подобрать на кладбище и увести с собой незнакомого оборванца с болтающимися на запястье наручниками и наполовину заросшей мистралийской рожей… Впрочем, вряд ли в этом мире слышали о мистралийцах и их ужасающей репутации…

Выслушав эти, несомненно, здравые разъяснения, девочка отпустила рукав Кантора, чтобы освободить руки для наглядной жестикуляции, и принялась излагать свой ответ непрошеным воспитателям. Без тени сомнения, с королевской категоричностью и, похоже, по пунктам, так как в процессе объяснения то и дело загибала пальцы. Кантору отчего-то сделалось очень и очень неуютно. Мало того, что эта бесстрашная кроха подозрительно напоминала одновременно Флавиуса и его величество Шеллара III в худшей его ипостаси. Тут все было гораздо хуже. Она насчитала целых семь причин, по которым было абсолютно необходимо забрать с собой (возможно, даже домой) подозрительного типа, от которого бросилась бы бежать без оглядки любая нормальная девушка. Кантор, как ни напрягался, не смог придумать больше двух. Да и то одна из них казалась сомнительной. На серьезной мордочке юной некромантки никакого сострадания не просматривалось, и вряд ли она так уж беспокоилась о том, что брошенный на произвол судьбы бедняга замерзнет, заболеет и умрет. Оставалось только любопытство. Если она в остальном так похожа на короля, то и в этом вряд ли уступает. Ведь полуодетый человек с лицом, заросшим только с одной стороны, в наручниках, на кладбище, не знающий местного языка для кого-то — потенциальная опасность, а для кого-то — захватывающая тайна, которую так здорово и интересно будет разгадать. От склада ума зависит. Н-да. Насчет ума. У нее все-таки получилось семь пунктов. А у товарища Кантора — полтора. Но от приглашения все же лучше не отказываться. Ибо попытка выживать в чужом мире самостоятельно закончится, скорее всего, нынче же вечером в ближайшем полицейском участке.