Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Голоса Грозы

   - Как же я был прав,- это Лоэл произнёс торжественно, будто стоял перед тысячным собранием. Однако сейчас кроме него и Мэроу в зале никого не было.- Они не смогли оставить нас и плывут разрушить то, что не в состоянии понять. Мы для них чужое, странное, нас следует уничтожить. А ты всё так же питаешь надежду всё разрешить.

   - По крайней мере, вначале следует не нападать, а говорить. Так можно было избежать многих войн.

   - Ты просто не веришь, что они могут желать истребить нас. Вот и всё. До сих пор не веришь...- Лоэл замолчал на некоторое время, сдерживая слова, которые не желал произносить вслух.- Но это так. Я говорил - всё кончится этим.

   - Посмотрим.

   - Мэроу!

   - Нет,- его взгляд был холодным и суровым.- Твой король. И ты будешь повиноваться мне как своему правителю и правителю этой земли.

   Впервые какое-то удовлетворение отразилось в угольных глаза Лоэла. Склонившись в поклоне, он затем выпрямился.

   - Да, мой государь.

   А потом вышел из залы. Им ещё многое предстояло сделать.

   Мэроу остался стоять на месте. Его лицо забыло каково это, не носить маску. Ничего нельзя прочесть по нему. Взгляд оставался непроницаемым.

   Где-то там сейчас ковалось оружие, молот стучал о наковальню, где-то там раскалённый металл бежал по трубам и разливался в формы. Его опускали в холодную воду и тот шипел недовольно, пробуждаясь ото сна и небытия, приобретая форму и предназначение. Там воины одевали доспехи. Им ещё предстояло носить их в решающий день. Уже сейчас кто-то не мог заснуть, видя, как его супруга или супругу пронзит вражеское лезвие. И он или она будет лежать в луже собственной крови, перемешанной с чужой кровью и умирать. Не смея отвести глаз от неба.

   Сейчас едва выросшие дети впервые берут меч с целью убить врага, потому защитить дом.

   Тогда он разлетелся. Медленно. Мэроу увидел как сначала его рука превратилась в чёрную пыль. Без Тории он не мог делать этого так же быстро, потому ощущал, как частица за частицей разрывается и в безумном вихре агонии исчезает. И его рвёт вперёд, но он сам заставляет себя делать это.

   Так же частица за частицей эта появившаяся из ниоткуда пыль слеталась в единую форму, и нескоро из неё образовался человек.

   Мэроу сделал судорожный вдох и выпрямился. Всё ещё не веря в собственное существование. Он стоял посреди запретного леса, где кругом громоздились гигантские чёрные стволы, и незримые их порывы оплетали подобно канатам. Здесь даже земля была бесчувственной.

   Лишь далёкий вой возвестил о приближении псов. Псы мчались в чащу. Уже близко звучал яростный рык, но взметнувшееся вдруг пламя отгородило их от человека, стоящего в центре.

   Огонь поднимался всё выше и выше, ведомый его волей. Ревя, пламя кинулось к деревьям и тут же охватило одно за другим. Пожар пожирал лес, бушующий огонь ревел, рвясь кверху.

   Охвативший гнев душил изнутри. Злость вырвалась наружу, чтобы уничтожить всё кругом. С каждым резким вздохом новые огненные волны вздымались вверх.

   Подчиняясь невидимой паутине, огонь пожирал весь лес, двигаясь от центра к краям. Даже воющим псам пришлось отступать. Делали они это медленно, не желая отпускать вызывающего пламя. Потому, что его злость, его ярость жгла не меньше и так же опаляла.

   Густой дым столпами вонзился в небо.

   Мэроу сжал руки так сильно, как только мог, как будто хотел ударить.

   Скаля огромные пасти псы отступали назад. У нескольких тлела чёрная шерсть, но и это не могло заставить их безоглядно броситься из леса. Остановившись на миг, один пёс угрожающе завыл.

   Только когда весь лес сгорел дотла, Мэроу остановился. Грудь тяжело вздымалась. Лишь сейчас он ощутил боль в сжатых руках и увидел, что натворил.

   Кругом не было ничего.

   Мёртвая тишина покровом окутала всё, что только можно охватить взглядом. И он стоял один, покрытый пеплом, когда хотелось кричать, что было сил. Но он всегда молчал, как и в этот раз.

   Запрокинул голову и закрыл глаза.

   Медленно гнев покидал его. Каждую свою частицу приходилось отвоёвывать у всеохватывающей ярости.

   Потом не осталось ничего.

   Глубокая пустота расползлась внутри.

   Сюда не проникало солнце, здесь никого нет. Здесь никогда никого не будет. Один пепел, устилающий землю и остатки того, что раньше хранило жизнь. Всё сгорело в безумном бушующем вихре. И не важно, отчего он возник. Он испепелял, пока не оставил слабые тени бродить кругом.

   Последний вздох.

   Мэроу опустил голову. Теперь он смотрел впереди себя, будто осознав одному ему открывшуюся истину.

   Тут же он исчез.

   Всё было так давно, как в прошлой жизни. Далёкая лесная долина, где жили отрешённые от жизни маги. Мелкие поселения. Где летом солнце пробиралось среди толстых сосновых стволов, а зимой на снегу постоянно попадались то волчьи следы, то лисьи.

   Давным-давно они просыпались, чтобы заняться привычными делами. Залазили на старую шаткую крышу - потому что были самыми лёгкими - и собирали осыпавшиеся орехи. Там всегда можно было смотреть на небо. И сидели они там долго, делая вид, что ещё не всё собрали. Лина всегда стремилась собрать больше, всегда соревновалась, хоть и пыталась не подавать виду. Лант наоборот делал всё как положено, не спеша. Он подзывал к ним часто какую-нибудь белку. Та некоторое время сидела рядом, и вновь исчезала в лесу.

   Тогда вечером Заза пекла пироги. Те аппетитно пахли - ему доставляло удовольствие просто стоять на кухне. Всё пахло домом, эти самые пироги. Их даже можно было не есть - хоть и от этого Мэроу никогда не отказывался.

   Он помнил, как они с Лантом тайно сбегали в деревни, особенно часто на праздники. Как вначале наблюдали за веселящимися, а потом всегда и сами что-нибудь вытворяли. Как-то даже выпустили весь скот из загона, разумеется, по его, Мэроу, идее. Ему как раз и пришло в голову освободить пленников. Лант до последнего отговаривал друга. Он его не выдал, конечно, такого и быть не могло. Но Таламон всё же о чём-то догадывался, однако доказать так ничего и не смог. Хорошо хоть ему не пришло в голову спросить Ланта прямо.

   Мэроу улыбнулся. Он стоял один на том же скальном выступе, на котором недавно был с Торией. В этот раз он не позволил ей следовать за собой. Сейчас Тория его не видела, не могла найти. Он отчего-то оказался сильнее её, хоть такого и не должно было случится.

   Помнил, как Лина злилась, что не может догнать зайца. Помнил как возмущался Лант, когда с утра его разбудила холодная вода из кувшина. И ещё помнил, как сам часто скрывался под креслом в кабинете Таламона и бегал наперегонки с ветром.