Дмитрий Дудко - Путь к золотым дарам

   — Левий! Они снова охотятся за тобой!

Он погладил её по волосам, снисходительно улыбнулся:

   — Если ты о пятерых глупцах из городской стражи, то они сейчас караулят корчму, думая, что это твой дом.

   — Почему ты всех считаешь глупей себя? Потому что прочитал много книг? Я бы их прочёл не меньше, будь у меня столько времени и денег, сколько у тебя.

В дверях соседней комнаты стоял Менахем-рыбак.

   — Прочитай ещё больше моего и всё равно останешься таким же глупым мечтателем и завистливым нищим, как все в вашем Братстве. Благим, то есть избранным для высшей мудрости, нужно родиться. Ты, например, не рождён для того, чтобы с тобой стоило хотя бы говорить о философии и магии. В отличие от моего сына, за которым я пришёл. Иоселе! Выходи, мы немедленно уезжаем. Точнее, улетаем.

Менахем положил руку на рукоять рыбацкого ножа:

   — Я не дам тебе сделать Иоселе таким же негодяем, как ты! Хватит и того, что все его попрекают твоим «благим» родом. Уходи, я не хочу убивать отца на глазах у сына!

   — Ты этого просто не сможешь.

Чернокнижник что-то пробормотал, взмахнул рукой, и неведомая сила повалила рыбака на пол. Скованный незримыми путами, он мог лишь зло ругаться сквозь зубы. Валент переступил через него и вошёл в другую комнату. Там он, к своему неудовольствию, увидел не только Иоселе, но и Стратоника. Словно не замечая учёного, некромант позвал мальчика:

   — Иоселе! Иди же. Я сам буду тебя учить, чтобы ты, мой сын, овладел вершинами магии, а не тратил свой дар на уличные драки. В этой дыре тебе оставаться незачем, да и опасно. Ты ещё не знаешь, что с тобой могут сделать Братья Солнца.

   — Они что, злее тебя?

   — Ты веришь тому, что обо мне болтает пантикапейская чернь? Все эти лавочники, кожевники и их ублюдки, которые ненавидят тебя за твой дар и ум?

   — Я видел, что ты делал под Диоскурией. Значит, ты мог... и здесь... всё то, что про тебя говорят.

   — Стратоник морочил тебя.

   — Это ты умеешь морочить. Только Ардагаста обморочить не смог ни ты, ни твой рабби Захария!

   — Ардагаст — глупый кровожадный варвар! Он ненавидит и убивает всех мудрых магов, а сам служит, как пёс, колдунам из Братства Солнца.

   — Неправда! — вскричал мальчик. — Ардагаст умеет убивать, но он хочет, чтобы люди меньше убивали друг друга. Это не Стратоник показал, это я сам видел. Скажи, отец, зачем тебе делать столько зла? Ты же не бедный, тебе не нужно ни грабить, ни убивать за деньги. Тебе даже работать не надо, как маме или дяде Менахему.

   — Чтобы понимать добро и зло лучше, чем эта чернь, тебе, сынок, нужно ещё узнать многое, чего она не знает и знать не должна. Ты ещё спустишься со мной в египетские гробницы и подземелья Гекаты, войдёшь в тайные храмы и поговоришь с мудрыми демонами. Иди же ко мне!

Он пристально взглянул в глаза Иоселе. Мальчику был знаком этот взгляд, проникающий в душу до самого дна, подчиняющий её до конца. Побледнев, Иоселе через силу шагнул навстречу отцу. Ноэми, бессильно прислонившись к стене, могла лишь с затаённым дыханием наблюдать за поединком двух самых дорогих ей людей. Вдруг на плечо мальчика словно легла заботливая, но твёрдая рука. Дружественная мысль Стратоника не подавляла его волю, не насиловала разум, а лишь не давала другому этого делать. И мальчик, сделав ещё шаг, остановился и сказал:

   — Я не пойду, отец.

Горящий взгляд Валента метнулся к учёному, унизанные перстнями пальцы вытянулись вперёд, но на пути чернокнижника встала мерцающая преграда, еле заметная при масляном светильнике.

   — Иоселе, держи завесу, — сказал учёный, и мальчик стал у другой стены, дотянув до неё магическую преграду.

   — Мовшаэль!

Клыкастый демон появился из тёмного угла.

   — Огненной завесы они не поставят, побоятся сжечь этот курятник. А эта тебе, лунному демону, не страшна. Ломай её! Да не в телесном виде, бестолочь, в духовном!

Белёсое толстое тело демона стало полупрозрачным и оттого ещё более страшным и мерзким. Он с силой бросился на преграду, впился в неё когтистыми лапами, и она задрожала под его напором. Но выдержала, хотя учёному и особенно мальчику это стоило большого напряжения. Переглядываясь, они подбадривали друг друга. Ноэми шёпотом взывала к Яхве. Менахем, не в силах встать, посылал демона во все преисподние. И тут с улицы донёсся шум, лязг доспехов и громкий голос:

   — Левий бен Гиркан, выходи! Клянусь Зевсом, ты нас уже не обморочишь!

   — Так ты не понял намёка насчёт корчмы, Гераклий? — отозвался некромант. — Мог бы со своими вояками посидеть там до утра. Что ж, попробуй войди сюда сам. Узнаешь на себе, какие чары я наложил на вход.

   — Нет, сюда войду я, Симон-кожевник. С талисманом Митры, который твои чары обратит против тебя. В Братстве Солнца я кое-чему научился. А после Масады меня уже никакими колдовскими штучками не испугаешь.

Глаза Иоселе вспыхнули радостью. Вернулся из Палестины отец одного из его друзей!

   — Симон, входи! Там никаких чар нет, он врёт! — громко крикнул мальчик.

Симон и стражники ринулись в дверь разом, мешая друг другу. Валент, досадливо скривившись, бросил Мовшаэлю:

   — Улетаем.

Демон, вмиг обретя телесность, подхватил хозяина под мышки, подскочил вверх, пробил головой крышу и унёсся в ночное небо.

   — Мог бы и в окно, мерзавец. Видно, никогда у себя крышу сам не чинил, — проворчал Симон, крепкий загорелый иудей лёг сорока, но совершенно седой.

С Менахема небрежно наложенные чары спали быстро. А Стратоник уже хлопотал, приводя в чувство Ноэми. Придя в себя, женщина прижала к себе сына и, сдерживая слёзы, сказала:

   — Стратоник, Симон! Сможете вы спрятать нас с Иоселе так, чтобы Левий не добрался до нас и не прислал этого мерзкого демона со свиной мордой?

   — Не только можем, но и должны, — ответил учёный. — Царь нам в этом поможет. А обучением Иоселе я займусь сам. Если не будет лениться, скоро сам сможет гонять демонов. А потом... Может быть, сам Аполлоний возьмёт его в ученики.

Менахем вдруг неудержимо расхохотался:

   — Великий иерофант, могущественный маг! Да Левий со всей своей магией у Спевсиппа вроде наёмного убийцы. Нет, клянусь руинами Ершалаима, если кто свободен в Пантикапее, так это мы — те, кого нельзя купить за деньги!

Там, где степь сменяется лесистыми горами, на высоком обрывистом холме над правым берегом Гипаниса, стояла Девичья крепость, никем не взятая за несколько веков. Из её сорока защитниц осталось лишь двенадцать, и все они сейчас были в ней (пленниц Ардагаст отпустил с оружием). Восемнадцать росов стояли на другом берегу. А неподалёку от них собралось несколько сот вооружённых гаргареев из соседних городков. Стояла тёмная безлунная ночь. Даже звёзды скрылись за облаками. Где-то внизу, под узким деревянным мостом, шумела, выходя на равнину, река. На левом берегу перед мостом стоял могучий всадник в полном вооружении.