Оксана Панкеева - Обратная сторона пути

И у тебя, дорогой брат Чань, ее будет очень и очень мало, и снабжать тебя ею никто не собирается.

— А вы бы на его месте как организовали связь?

— Если вы помните, я намеревался работать один. Без связи. И если бы ее впоследствии организовали, то этим занимался бы не я, а Флавиус и его люди. Моих мыслей по поводу никто бы и не спрашивал.

— Ну а если бы спросили?

— Поскольку я не живу во дворце и каждый день бываю в городе, возможностей для встреч со связными у меня была бы масса. Право, брат Чань, непродуктивный это разговор. Мы скорее вычислим связного через агента, чем наоборот. Сейчас послушаем, что скажет нам покойный адъютант Тоти, возможно, он подбросит какую-нибудь информацию для размышления, даже если ничего не видел.

— Кстати, — заметил брат Чань, — если я верно помню, вы в тот вечер прогуливались где-то в окрестностях кладбища?

— У вас прекрасная память.

Чтоб вам ее отшибло чем-нибудь тяжелым.

— Вы не видели и не слышали ничего подозрительного?

— Абсолютно.

— И даже не встретились по пути с убитым?

— Странный вопрос. Если бы я с ним встретился, неужели я позабыл бы сказать об этом, когда мы разбирали тот случай?

— Заткнитесь оба! — раздраженно рыкнул Харган, не оборачиваясь. — Вы мешаете мне сосредоточиться!

— Извините, — хором произнесли разговорчивые подданные и послушно умолкли.

Жаль, возможно, брат Чань спросил бы еще что-нибудь интересное. Судя по всему, перчаток они так и не нашли. Поленились по саркофагам шарить. Вот если бы обыск проводил лично Шеллар, он бы непременно нашел.

Исполнительные сотрудники департамента не заставили себя ждать — едва минута прошла. Два бравых молодца в сопровождении телепортиста возникли из серого тумана, водрузили на стол плотно упакованный непромокаемый мешок и без лишних слов удалились.

— Ну-ка, посмотрим, что там от него осталось… — сам себя подбодрил наместник и заглянул внутрь. Видно было, что ему совершенно неинтересно, в каком состоянии покойник и что он скажет. Даже на шпиона во дворце ему было наплевать. — Как я и думал, из этого — только духа.

— Так даже лучше, — кратко прокомментировал глава департамента. — Зомби — утомительные собеседники.

— Что ж поделаешь, — посочувствовал Шеллар. — Пусть радуется, что получил хоть такое посмертие. Кроме того, он сможет заменить вам пропавшего господина Хаббарда. Да и, как мне кажется, он все равно не успел заслужить большего.

— Я не просил ваших комментариев! — рыкнул демон. Похоже, его раздражало решительно все, происходящее в его присутствии. — Посидите молча и не мешайте работать.

Верные подданные опять замолчали и не тревожили занятого делом некроманта, пока над немилосердно воняющим мешком не воспарил свеженький, еще испуганный и не опомнившийся дух убиенного адъютанта.

— За что?… — жалобно прошелестел он, едва обретя способность говорить.

— Для начала сообщите — кто, — посоветовал Шеллар. — А из этого мы уже сможем делать выводы касательно мотивов.

— Брат Шеллар, позвольте мне задавать вопросы, — вмешался глава департамента. — Все-таки это дело в моей компетенции… Да и переводить лучше получается у господина наместника.

— О, простите, привычка. Конечно, прошу вас и не смею мешать.

— Мама, что это?… Ой… Уберите это! Мне дурно… Где я? Дайте… дайте… — Дух растерялся, сообразив, что просить воды недостойно солдата, а чего покрепче ему тут вряд ли кто поднесет, ибо собралось вокруг одно начальство.

— Еще один слюнтяй… — с отвращением произнес Харган, мрачно созерцая свое творение. — Мало мне было Генри. Молчать! Смирно!

Дух подавился очередной жалобой.

— Кратко объясняю ситуацию. Ты умер. То, на что ты смотришь, — твое тело. К сожалению, оно три недели пролежало необнаруженным. Дурно тебе быть не может, потому что ты дух. Возьми себя в руки и отвечай на вопросы кратко, четко и по существу. Услышу еще хоть один звук, напоминающий нытье и скулеж, — упокою и закопаю. Понял?

Призрачный адъютант часто-часто закивал, дабы не сердить и без того рассерженного наместника.

— Прежде всего пусть расскажет, как он оказался на кладбище. Все по порядку. Я помню, мы опрашивали его сослуживцев, но теперь хочу услышать все подробно из его уст.

Харган перевел вопрос, и присмиревший дух принялся уже не жалобно (упасите боги!), но все же с некоторой обидой излагать все то, что Шеллару было известно едва ли не лучше самого рассказчика.

Он с самого начала был уверен, что белокурая красотка с третьего этажа влюблена в него по уши, только боится признаться. И не оставлял своих упорных ухаживаний. (Наместник зло сверкнул правым багровым глазом, но от комментариев воздержался.) И вот однажды, когда они оказались наедине, то есть поблизости не было никого, кто мог бы оценить ее неприступность, дама открыла свои истинные чувства. Она сбросила из окна записку, в которой при известной догадливости можно было разобрать приглашение на свидание.

— Записку нашли, — добавил брат Чань. — Я был бы чрезвычайно признателен, если бы господин наместник лично на нее взглянул. Возникли определенные языковые трудности.

— Потом посмотрю, — проворчал Харган и кивком велел продолжать.

Окрыленный повеса, чуть ли не пританцовывая от радости, ринулся наряжаться и прихорашиваться. Мундир погладил, зубы почистил, трусы постиранные надел, душистой водой побрызгался от всей души, не жалеючи. Даже плащик специально прихватил, ну, чтобы, значить, постелить, когда…

Слушатели безмолвно переглянулись, как бы вопрошая друг друга, не ослышались ли они и действительно ли этот идиот рассчитывал, что ему отдадутся прямо там же, на кладбище. Даже брат Чань не сдержал легкого недоумения.

Ах да, еще лестницу под окно принес, как она просила. Но это раньше, до того. А в назначенный час отправился он на свидание, весь в предвкушении и в радужных мечтах, и вдруг — хлоп! — кто-то зажимает ему рот, бьет в спину, и… и все.

Брат Чань, разумеется, не удовольствовался услышанным, и Шеллар его прекрасно понимал. Он и сам не преминул бы уточнить: не слышал ли убитый шагов или иных посторонних звуков, не заметил ли, скажем, тень за спиной, не почуял ли каких запахов… И непременно попросил бы уточнить насчет руки, которая зажала ему рот, — большая, маленькая, мягкая, жесткая, в перчатке, без оной, и тому подобное. И точное место преступления указать попросил бы, конечно, хоть и прошло три недели, а все ж осмотреть нелишне будет — вдруг да завалялось чего.

— Кажется, в перчатке… — с трудом вспомнил потерпевший после дюжины наводящих вопросов. — Вроде бы большая — всю морду облапила… И запах… был какой-то запах, только я сейчас не вспомню…