Артем Каменистый - Дороги смертников

– Странное место. Будто дорога великанов, проложенная через горы. Слева и справа скалы, а между ними узкая долина тянется.

– Ревущий проход это, – бурчащим тоном пояснил Глипи.

Он был недоволен, что первым взглянуть на врага послали Тима, а не его.

– Ты здесь бывал уже? – уточнил Тим.

– Да, пару лет назад, когда охранником у купцов работал. Эта долина насквозь хребет пересекает – самый лучший путь в Тарибель. Ты хабрийцев видишь там?

– Не вижу. Но я вижу вдалеке такой же забор, как и этот. Наверное, они за ним укрываются. Дальше видно несколько вышек, и вдали проглядываются верхушки палаток и шатров. Видимо, их лагерь.

– Зачем здесь столько заборов? – не понял Ап.

– Знаешь, за что этот проход Ревущим называют? – ответил Глипи. – Потому что ветер здесь иногда так разгоняется, что шлем может с головы сорвать. Вот за таким забором хорошо укрываться. Да и вообще при такой войне вещь удобная – не видно, кто что делает. Я тут с местными стрелками перекинулся парой слов, так они говорят, что если у изгороди хабрийцы замечают движение, то из огромной трубы выпускают туда железные шары – с дыню размером.

– Они что, тупые кретины? – удивился Ап. – Да за такой кусок железа можно жменю меди получить. Чего это они такие щедрые?

– Ну и дурак же ты, Ап, – вообще в военном деле ничего не смыслишь, – хохотнул Глипи. – Это вроде снаряда для катапульты, только он не каменный, а железный. Прилетает и кусок изгороди сносит. А кого заденет, в клочья разрывает. Парню одному руку вместе с плечом оторвало, а у пикинеров, говорят, сразу двоих хоронить пришлось. С тех пор народ не высовывается – и правильно делает. Ты, Тимур, там не показывайся – не нужно нам, чтобы тебя заметили.

– Не заметят – я осторожно смотрю. Наверное, у них такие же пушки, что на тех кораблях стояли.

– Не напоминай мне про корабли, – взмолился Ап.

Тим и сам не любил поднимать эту тему – из всех кораблей, на которых он побывал, не утонул лишь последний. Да и как ему было утонуть в мелкой реке?

– Глипи, ты же у нас бывалый парень, воевал – может, что полезное посоветуешь?

– Тимур, слезь с Апа, дай я взгляну, каково там, а уж потом скажу.

Тим послушно уступил место. Глипи, быстро изучив открывшийся вид, присвистнул.

– Что там? – насторожился Тим.

Неужели он чего-то не заметил?

– Да я не пойму, почему хабрийцы вообще остановились и начали эти заборы строить. Они ведь почти вышли из прохода – вон равнина перед носом. Шли бы и шли дальше – их ведь никто даже не думал останавливать. Тут вообще боя не было – они попросту остановились. Чудно как-то – вояки ведь везде одинаковые. Пока не уткнутся лбом в стену, которую с ходу не прошибить, не остановятся. А здесь остановились. Вы заметили, что солдат здесь немного? В основном имперцы дальше стоят, вдоль дороги, уже по равнине. И вояки там потрепанные все – раненых много, да и видок потасканный. Явно из Тарибели пришли – не один бой выдержали. Там их пополняют, наверное. А здесь всего горстка за забором сидит. Если у этого Фоки так много солдат, как все говорят, то он бы прошел здесь, преграды не заметив.

– Эй! Полководец! Слезай-ка с моей спины! Тебя не рассуждать туда послали, а советы дельные подсказывать! Философ лопоухий!

– Да ладно тебе, Ап, дай еще чуток посмотрю, от тебя ведь не убудет. Тут, ребята, не все так просто. Левее, под дорогой, ручей тянется, и берега у него топкие, тростником заросшие. Вот из этого тростника заборы и понаделали. Если хабрийцы попрут, то в таком месте идти не станут, вот потому напротив него генерал и поставил своих стрелков. А вот перед нами и вправо – как на дне сковороды, все плоско. Если конница попрет – сметет эту изгородь, даже не заметит. Надо рогатки ставить и колья вбивать.

– Без тебя будто никто не знает, – хмыкнул Ап. – Раз не ставят, значит, замысел есть на это. Они ведь и своим мешать будут, если в атаку идти. Вот потому, наверное, и не приказали делать.

– Ты советы умные хотел или что? Если советы, то одно советую: когда хабрийцы попрут – бегом все бросать и драпать к стрелкам. По ним конница в лоб точно не ударит, а от пехоты они отобьются. Видали, какие у них арбалеты? По две жилы толстенные! Из такого можно за сотню шагов пробить грудную пластину.

– Ладно, слезай с меня, болтун. Пойдемте назад. Надо взять всех наших и поискать вдоль этого ручья тростник – может, не весь вырезали. К возвращению Фола хоть какой-нибудь шалашик поставим или навес. Да и дров на костерок не помешает.

– А офицеры где разместятся? – поинтересовался Тим.

– Это забота офицеров, – ответил Глипи. – Уж они в шалашах жить не будут. Купят себе шатры или палатки.

– Так ведь князь приказал казну у полка отобрать.

– Ну и что? Без денег кто полк оставит? Хоть немного у полковника быть должно. А вот о себе мы сами должны позаботиться.

– Эх, знал бы – сплавал к обломкам «Афилиотиса»: можно было попытаться мачту до берега дотащить – она где-то на волнах осталась. Кусок паруса сейчас бы не помешал.

– Задним умом все умные, – вздохнул Ап. – А уж жратвы сколько осталось в трюме – жалко подумать даже. Интересно – кто нас здесь кормить будет? Мне кажется, что этот генералишка от нас откажется – слишком круто его сегодня Эрмс пропесочил. Вы слыхали каково? У меня до сих пор живот от смеха сводит, как вспомню.

– Да как не услыхать – весь полк слышал, – ухмыльнулся Глипи. – Полковник на язык богат, вот только неприятности у нас через его язык будут. Здесь ведь одни имперцы в округе – не стоило ему с ними отношения портить из-за пары насмешек. У нас ведь даже котлов нет, чтобы сварить кашу себе, да и кашу варить тоже не из чего. Просить у соседей – бесполезно: теперь точно не дадут.

Тим впервые находился в настоящей армии, на настоящей войне – стычки со степными соседями не в счет, да и накхи не пускали мальцов в серьезные заварушки. Из собственных представлений и рассказов бывалых вояк он сделал вывод, что на войне все просто – все только и заняты тем, что пытаются прикончить как можно больше врагов, не допустив при этом своей смерти или потерь среди подчиненных. Ни о чем другом никто не рассказывал. Максимум поведает старик, как переправу тяжелую устраивали через раздувшуюся реку или от жажды страдали посреди сухой степи. Сейчас Тим находился на передовой линии: здесь соприкасались две огромные армии, по логике кровь должна литься бурными потоками – ведь ради этого они здесь и собрались.

Ничего подобного – за два дня, которые Тим провел на передовой, ему довелось увидеть лишь два трупа. Вестовой свалился с лошади, умудрившись свернуть при этом шею. Несколько геррских пикинеров, добравшись до Ревущего прохода, в первую же ночь накурились дурманящей травы, после чего отправились к позиции хабрийцев и издалека принялись их обзывать разнообразными нехорошими словами. В ответ во тьме сверкнуло несколько вспышек выстрелов из пороховых трубок, после чего «герои» вернулись назад, волоча одного убитого и пару раненых. Еще несколько раз, бывало, палили пушки врага, но ядра прилетали с недолетом или никого не задевали.