Евгений Щепетнов - Монах

— Погоди — из нарисованной тобой картины, ясно, что мир живёт на грани катастрофы — неужели тебе и остальным драконам это не видно? Неужели вам не хочется изгнать того же Сагана из вашего мира, неужели вам не жалко мир и себя самих?

— Мы уже устали жить…мы слишком зажились. А люди…ну что нам люди? Бабочки у огня…полетели, вспыхнули и исчезли. Ты, вообще, представляешь, НАСКОЛЬКО я старше тебя? Ты может представить, когда возраст меряется не годами, а тысячами лет? Мой год — ваша тысяча лет. Ты на мои годы — даже не яйцо, ты ещё зародыш — ну как можно жалеть зародышей? Непонятно — будут ли они вообще детьми или нет, чего их жалеть? — так думают большинство драконов. Но не я. И не некоторые из нас. Думают по другому те, у кого есть дети — пусть даже и такие непослушные и вредные, как кое-кто… — дракониха хмыкнула весело и продолжила — на мой взгляд, единственный способ пока что затормозить, а то и остановить Сагана в попытках накопить энергию для прорыва пространства — уничтожить всех исчадий. Это они, как насос, вытягивают и передают ему энергию — есть подозрения, существует такая теория — будучи лишён подпитки, Саган сам загнётся, сдохнет, без всяких военных действий против него. Его надо лишить еды.

— Так за чем дело стало? Почему бы драконам не организоваться и не уничтожить исчадий? Вы, при вашей броне, при вашей силе — да кто вас остановит?

— Остановить можно. И унас, еще, есть Договор — по нему, мы не вмешиваемся в дела людей. Этот договор был заключён очень давно, когда мы ещё сотрудничали с людьми и участвовали в их войнах, на стороне одних или других. После этого нас осталось многократно меньше. Мы убивали друг друга…и людей. В договоре сказано, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не будем вмешиваться в дела людей, участвовать в их войнах на стороне кого-либо из них. За исполнениям Договора строго следили, были даже казни драконов, которые нарушали его. Вот так вот. А убить исчадье — значит убить человека. А человека можно убивать только если он угрожает твоей безопасности, или выказывает агрессивные намерения — например — лезет в твой дом за мусором.

— Погоди! Давай так рассудим — ведь убивая исчадий, ты не убиваешь людей! Это уже, фактически не люди, а насосы для перекачивания энергии своему хозяину, который угрожает существованию всей жизни в этом мире! Так почему тогда не отказаться от этого договора в отношении исчадий?

— По логике ты прав, а формально? Формально — это люди, а мы не можем по своему разумению перекраивать договор! Он или есть, или его нет! Это не вы, люди, с вашими хитрыми ходами и приёмчиками, с вашей гибкостью — мы или выполняем договор, или расторгаем его навсегда. А вот расторгнуть его пока что никто не готов.

— Гара, но ведь погибнут все — и ты, и Шанти, и всё, что есть живого в мире! Неужели не стоит расторгнуть этот договор, когда жизни всего сущего угрожает смерть? Подумай сама.

— Я согласна с тобой, но наши старейшины говорят другое — нам нет дела до мира и до людей…и если пришло время умереть — мы умрём.

— Вот ерунда какая! Ну почему такое упорство! Неужели все у вас такие тупоголовые, как ваши старейшины?

— Не все. Но воевать между собой мы не готовы. Если пойти против старейшин — будет война, в которой погибнут многие, многие драконы, а нас осталось так мало…. В общем — надо думать. Я буду обсуждать это со своими друзьями, когда мы расстанемся. Ты дал мне интересную информацию, я с ними ей поделюсь, и мы поговорим — имеем ли мы право оставить без помощи этот мир, и ещё множество миров — например — твою Землю. Не будем пока это обсуждать. Ещё что-то спросить хочешь?

— Хочу. Ты — будешь мне помогать в моей войне с исчадиями? Не убивать их, не гоняться по стране за ними — просто сделать то, что я прошу — например — отвезти куда-то. Вот как сейчас. Или дать совет, поделиться знаниями…это возможно? Прямого нарушения договора в этом нет. И ещё — вы, драконы, можете обмениваться мыслями на расстоянии, как я понял. Это так?

— Можем. Но — смотря на какое расстояние, и ещё — с близкими — например я с дочерью — мы можем разговаривать на очень большом расстоянии, с чужими драконами — на гораздо меньшем. Что касается твоего главного вопроса — я пока не готова ответить. Вернёмся к нему позже. Отвезти я тебя отвезу — вот, дочери поможешь, она с тобой рядом будет — скажешь ей то, что тебе от меня надо, она меня и позовёт. А ей полезно походить по миру, засиделась там в этой дыре…давно меня просила вывести в мир — но куда ей идти — больной, беззащитной — а теперь совсем другое дело. Ты там как, жив ещё? Окоченел? Может спуститься, погреешься? Не хотелось бы, чтобы ты раньше времени умер.

— Честно говоря — я того и гляди превращусь в кусок льда! Знаешь как давай сделаем — где-нибудь появится большая деревня — ты спустись в лес возле неё и спрячься, чтобы не видать было, а я схожу в деревню, куплю одежды, да и поесть надо — у меня ускоренный обмен веществ, я сейчас просто умираю с голода, аж трясёт. Поохочусь, или в деревне что-то куплю… ты извини, что я тебя задерживаю остановками, отнимаю время…

— Хе хе хе — чудак! Что значит для дракона, живущего десятки тысяч лет какие-то несколько часов? Смешной мальчуган…спускаюсь. Держитесь крепче.

Дракониха заложила вираж, и Андрей, с трудом держащийся за гребешок оледеневшими руками с ужасом обнаружил, что его стаскивает в сторону и как мог вцепился в гребень, она пикировала, сложив крылья, как истребитель, давление воздуха на пассажиров увеличилось и струя грозила оторваться монаха от его сиденья. Выругавшись про себя, он прижался к скользкой чешуе и стал молиться, чтобы его не сорвало. Для себя решил — на будущее, если соберётся лететь на драконе — только с верёвкой, наподобие упряжи — хватит таких безумных полётов. Надо было сразу сообразить, что так он не долетит до места назначения — без нормальной тёплой одежды, без еды.

Наконец, его мучения закончились — покружившись, дракониха выбрала удобную поляну и после нескольких взмахов крыльев, взбив вихри жёлтых еловых игл и опавших листьев, утвердилась на сочной траве.

— Иди. Вон, в той стороне, я пятнадцати минутах ходьбы человеческим шагом, большая деревня, домов двести, или больше. Я буду ждать тебя здесь. Шанти, ты с ним пойдёшь?

— С ним. Насиделась уже на месте…

— Вначале поесть — мне надо много энергии, я истощён. Я оставлю возле тебя моё барахло, хорошо?

— Оставляй. Никто не увидит.

Андрей разделся догола, дрожа от холода, сложил вещи под лапы драконихе, раздумывая над словами — «Никто не увидит» — что бы это значило? — и перекинулся в Зверя, сразу почувствовав себя хорошо и уютно — тёплая шкура прикрывала от холода, грела. Вот только есть хотелось неимоверно.