Александра Лисина - Шестой Знак. Книга 1

Я со вздохом отвернулась.

— Жаль. Как вам удается сдерживать напор нежити?

— Магией, — пожал плечами Владыка, слегка расслабившись, когда я отошла от опасной темы. — На краю леса стоит малое охраняющее заклятие, по принципу работу сходное с Куполом: оно легко пропускает к болоту всех желающих, а вот обратно никого не выпускает.

— Почему же мы тогда его не почувствовали?

— А разве вас не завернуло обратно в болото на подходе к его границам? — с нескрываемым превосходством усмехнулся Повелитель.

Я ненадолго задумалась, но, в принципе, именно так я и ощущала те места.

Так что оставалось только признать его правоту и задать еще один немаловажный вопрос:

— Почему вы не уничтожаете нежить?

— А зачем? — снова усмехнулся мужчина. — Она никому не мешает, наши границы почти не тревожит, но зато выполняет ту работу, на которую я не хочу тратить ни времени, ни сил.

— Разумно, — вынужденно признала я. — Если забыть о том, что в таком виде нежить доставляет немало беспокойства той земле, которая оказалась ею поражена, как заразной болезнью. Вас это не смущает?

Повелитель только отмахнулся.

— Это не болезнь, а просто досадная помеха, которая до поры до времени приносит больше пользы, чем вреда. Земля спокойно ее переносит, так что волноваться не о чем.

— Это ОНА вам сказала? — с подозрением переспросила я.

Он чуть свел брови к переносице и странно поджал губы.

— Какое это имеет значение?

— Большое.

— Для меня или для вас? — сухо уточнил он.

Я мрачно сверкнула глазами.

— Смотря кому из нас в итоге достанется Знак. Если у вас ничего не получится, то, возможно, это будет важно для меня. А поскольку я предпочитаю узнавать неприятные новости заранее, то хочу хотя бы понять, с чем придется столкнуться. И сколько ЕЩЕ сил мне придется потратить на то, чтобы в итоге ВАША земля не умерла прямо у меня на глазах.

— Она не умирает, — холодно отозвался Владыка, тоже уже не вспоминающий про стынущий на столе ужин. — Она бодра, прекрасно плодоносит и полна сил.

— Вы уверены? — насмешливо переспросила я. — Вы ТОЧНО знаете про ее состояние? Или вам просто КАЖЕТСЯ, что с ней все в порядке?

Повелитель ненадолго замолчал, видимо, вспоминая тесные объятия садовых кустиков, которые демонстрировали явно недружественные намерения и явно не были расположены к откровенности, а потом крайне неохотно бросил:

— Возможно, с вами Она была сегодня более разговорчива, чем со мной.

— Возможно… — не сдержавшись, фыркнула я. — По-моему, вы принимаете желаемое за действительное, сударь, и очень сильно преуменьшаете размеры своих проблем. Если по-вашему все происходящее только «возможно», то я боюсь даже предположить, что должно случиться, чтобы вы перестали тешить себя напрасными иллюзиями.

Владыка сжал челюсти.

— Не вам об этом судить.

— Ну разумеется, — ядовито заметила я. — Вы прекрасно справитесь со всем сами, не так ли?

— Что вы хотите сказать? — закаменел он.

Я криво усмехнулась.

— Мне нужно повторить свои слова дважды, чтобы вы их услышали? Или, возможно, слово «смерть» имеет несколько противоположных по смыслу значений? Ваш мир умирает, сударь! Неужели это так сложно понять? Или вы еще не вышли из того возраста, когда на сложности смотрят сквозь пальцы, искренне надеясь на то, что если засунуть голову в песок, то они сами собой рассосутся?!

Владыка побледнел от ярости, но, как ни удивительно, все-таки смолчал.

Буравил меня злым взглядом, сжимал кулаки, гневно раздувал ноздри, старательно прислушивался к себе и… не находил в моих словах ни грамма лжи.

Просто потому, что ее там не было. И потому, что я говорила лишь то, что сама узнала лишь этим утром.

Признаться, я ждала, что он все-таки не выдержит и сделает какую-нибудь глупость. Вернее, я намеренно выводила его из себя, чтобы хоть немного расшевелить эту надменную ледышку. И, надо отдать Владыке должное, он действительно разозлился. Да так, что едва дым из ушей не повалил. Однако, несмотря ни на что, новой ошибки он больше не совершил. И вместо того, чтобы вспылить, напротив — как-то разом заледенел, закаменел и, видимо, вовремя припомнив печальные последствия своей недавней вспышки, только сцедил воздух сквозь намертво сжатые зубы, стиснул до боли подлокотники. А потом хрипло, из последних сил сдерживая рвущиеся наружу проклятия, спросил:

— Что вам удалось выяснить?

— Ваша земля находится на грани истощения, — резко бросила я, мысленно отметив, что Повелитель, оказывается, не так уж плох. — Еще на год — на два ее сил хватит на то, чтобы удовлетворять ваши запросы, а потом она начнет засыхать. И еще через три-четыре года здесь не останется ни одной травинки. Знаете, как называется то место, где некогда находилась ваша страна?

— Нет.

— Пустыня, — сухо сказала я, заметив, как при этом неуловимо изменилось его надменное лицо. — Там теперь — голая пустыня, где почти ничего не растет и где единственными обитателями осталась вечно голодная нежить. И скоро здесь будет то же самое. Процесс уже запущен, маховик постепенно набирает обороты, и если что-нибудь не предпринять, эта земля превратится в такую же пустыню, которая осталась там… на Во-Алларе… как старая, никогда не закрывающаяся рана, которую мир до сих пор не может залечить. Скажите, сколько времени прошло с тех пор, когда ваш предок перенес свой Знак в этот пространственно-временной карман?

Повелитель едва заметно вздрогнул.

— Почти три с половиной тысячи лет.

— ЗДЕСЬ — три с половиной тысячи, — так же сухо обронила я. — А там прошло намного больше, потому что о вас не помнят даже демоны. Вернее, помнят, если вы утверждаете, что кто-то из них тут иногда бывает, но единицы. Даже Боги постарались о вас забыть. А уж люди — тем более.

— Меня это вполне устраивает, — резко бросил Владыка, поднявшись из-за стола.

— Вас — да. А вашу землю?

Он хмуро отвернулся и промолчал. Уже не столько злой, сколько растерянный. И очень не желающий, чтобы я это поняла.

Хорошо.

Значит, он еще способен что-то чувствовать и может… хотя и не всегда… отставить эмоции в сторону для того, чтобы принять важное решение. Способен придержать свою ярость, чтобы правильно расценить факты. И, как оказалось, ему действительно небезразлична судьба его мира. Потому что только ради него он готов сейчас забыть о нанесенном оскорблении, мириться с моей резкостью и даже слушать меня дальше… если, конечно, у меня получится убедить его в своей правоте. И если едва вспыхнувшая злость не успеет затуманить ему голову.