Вик Разрушитель 6 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович
— Пока в полицейском отделении Сан-Поло, — доложил Индус, ворочая белками глаз с красными прожилками от недосыпа. — Дож Мочениго уже извещен, и сейчас пробует договориться с комиссаром, чтобы всю братию выпустили под личную ответственность.
— Ладно, я понимаю, что молодые, что хочется погулять, когда нет родительской опеки, — Мстиславский с недовольным видом сел в кресло, и перед ним как по мановению волшебной палочки появилась чашка с бодрящим кофе. — О, благодарю, капитан, вы как будто мои мысли читаете.
— Совсем не сложно, Ваше Высочество, — кивнул секретарь-адъютант. — Как только майор Рахимов оповестил о случившемся, я уже знал, что вам понадобится…
— Но, когда здесь представитель императорской семьи, такие выходки выходят за грань разумного, — продолжил жаловаться неизвестно кому цесаревич. Он отхлебнул чуть горьковатый напиток и взглянул на Индуса, продолжавшего застывшей глыбой торчать посреди приемной комнаты. — Подробности будут, майор?
— Пока известно только одно. Вчера вечером компания русских студентов — участников турнира — решила отпраздновать победу в парных боях. Для этой цели выбрали ирландский паб «Санта-Лючия», который находится неподалеку от парка Саворньяр. Местечко довольно оживленное, туда очень много туристов приходит. Группа в пятнадцать человек с горном, барабаном и флагами студенческих общин МИУ с речёвками и песнями выдвинулась из района Каннареджо к мосту с горгульями, пересекла его и оккупировала паб. Кроме наших оболтусов там находились студенты польской, вестфальской и британской команд.
Индус говорил четко, размеренно, словно докладывал текущую боевую обстановку, а Мстиславский прикрывал невольную улыбку чашкой с кофе.
— Вначале все было пристойно. Всевозможные подколки и шутки, принятые у студентов, не переходили опасной грани. Все понимали, что есть игра, а что — политика. Тем более, учитывая нахождение в Венеции монаршей семьи из России, тех же вестфальских князей, все могло обернуться неимоверным скандалом, вздумай кто брякнуть лишнее.
— А что за песни?
— Не самые приличные, государь-наследник, — смутился Индус. — Много намеков на противников, которые только и могут возле зеркала крутиться и жопой вилять, прошу прощения, а в бою ведут себя как нетронутые институтки.
— Кому бы другому такое петь, а не этим болванам, — ухмыльнулся цесаревич. — Просвистели финал, а пыжатся от чужой победы.
— Так точно, — подтвердил майор Рахимов, не удержавшись от усмешки. — Позорище, а не русские пилоты. Потом еще были «Мама, я астро́нома люблю» (Индус намеренно сделал ударение на втором слоге), «Однажды старый, старый бес», ну и всякие другие студенческие пошлости.
— Н-да… А среди них, надеюсь, княжича Андрея не было?
— К сожалению, именно вчера он и участвовал в представлении. Это ведь княжич Мамонов и стал катализатором событий.
— Неужели? — Мстиславский даже чашку в сторону отвел. — Каким боком-то?
— А никто и не понял, с чего вдруг заварушка началась. Наверное, дож Мочениго уже в курсе, но я только по верхушкам прошелся. Наши сцепились с англичанами, вестфальцы, не горящие любовью к островитянам, встали на сторону русских студентов. Им не дали друг другу морды набить. Там все же много других людей находилось, крепких и серьезных. Да те же ирландцы, ради которых этот паб функционирует… Но потом случилось что-то странное. Говорили, все началось после того, как туда вошли трое американцев.
— Почему решили, что американцы?
— Да говор их от англичан отличается, — усмехнулся Индус. — А еще вместо эля глушили виски, называя первый «дерьмовым напитком». Чисто ковбойский снобизм.
— Ну да, самый верный показатель североамериканцев, — сдержавшись, буркнул Мстиславский. — Только кто знает, может, и в самом деле эль дрянной… Ладно, что по Мамонову? Какого черта он вообще к себе внимание привлек?
— Да к нему один из этих… любителей виски невзначай подошел, начал пальцами возле лица крутить, словно не истинный джентльмен, а посконный урка, откинувшийся с каторги два дня назад.
Юрий Иванович поморщился. Иногда майора Рахимова пробивало на подобные словесные обороты, но сейчас он бы и сам с удовольствием отпустил несколько непечатных фраз. Уж больно ситуация попахивала… тем самым, о чем он Андрейку и предупреждал. Неужели выследили мальчишку?
— Майор, твои люди не проворонили УПД Мамонова?
Он заподозрил неладное, когда увидел вытянувшееся и побледневшее лицо Индуса.
— Ваше Величество, — даже стал заикаться всегда спокойный гвардеец. — Вы только не гневайтесь, иначе половину Венеции на камешки разнесете…
— Индус! — рявкнул цесаревич. — Хватит мяться! Докладывай, как есть!
— В одиннадцать часов вечера возле ангара появился княжич Мамонов. Видимо, он примчался на материк на угнанном глиссере, которых полно у студенческого причала. Каким образом ему удалось завладеть транспортным средством, не знаю. Но охрана пустила его внутрь, так как один из моих людей хорошо знает мальчишку в лицо. Позже он упомянул, что Мамонов выглядел очень странно: растрепанный, злой и нервный, и весь искрился, как будто… на короткое замыкание было похоже.
— Так… — сделал для себя зарубку в памяти Мстиславский. — Дальше давай.
— Он попросил у парней помощи надеть на него бронекостюм, после чего со словами «стреляйте в каждого, кто здесь появится» бросился к причалу. Был слышан рев мотора, удалявшийся в сторону моста.
— Кого-то преследовал?
— Думаю, все это связано с конфликтом в «Санта-Лючии». Я успел переговорить с работниками паба. Выяснилось, что одного из американцев чем-то заинтересовал наш Мамонов. Он подошел к нему, что-то спросил, тот вступил в разговор. Английский у княжича неплох, поэтому общались без переводчика. Причем, сразу на повышенных тонах. Официанты утверждают, что мужчина, которому лет за тридцать точно, обвинил мальчишку в какой-то краже. Объект кражи не назывался, но Андрей, видимо, сразу понял, о чем идет речь, и постарался привлечь внимание наших подвыпивших оболтусов. Но тут все пошло по идиотскому сценарию. Один из официантов неплохо знает русский, и утверждает, что интересующий нас объект очень громко сказал американцу: «ты кто такой, черт? Иди в задницу! Там твое место!» Русские студенты тут же заревели «бей пиратов!» и вместе с вестфальцами начали воплощать в жизнь этот клич.
— Ну и придурки, — закрывая ладонью глаза, произнес Мстиславский, едва сдерживая рвущийся наружу хохот.
— Согласен, Ваше Высочество, — невозмутимо откликнулся Индус и продолжил. — Молодежь, само собой, вспыхнула как порох. Поляки не вмешивались, тихо сидя в уголке. Княжич Мамонов решил под шумок исчезнуть, но попал в окружение тех самых янки. Взрослые мужики, имеющие какие-то претензии и с самым серьезным видом потащившие мальчишку на улицу, сразу насторожили шляхтичей. Там, кстати, был Януш Курцевич, он и бросился со своими отбивать Андрея, — Индус перевел дыхание и облизал губы. — Свалка была такого накала, что выплеснулась на улицу. Кто-то из местных жителей уже вызвал полицию. Той не потребовалось долгого времени. Прибыли на четырех катерах, оцепили паб и погасили драку.
— Мамонов?
— А вот княжич как раз и умудрился исчезнуть. Он бросился к университету, зная, что там у причала стоят два десятка глиссеров. Охранника, полагаю, смел со своего пути, применив некоторые способности, и рванул на другой берег. У меня версия, Ваше Высочество. Андрей рвался надеть бронекостюм и отбиться от нападавших на него американцев, чувствуя, что еще ничего не закончилось. И он оказался прав.
Индус снова замялся, но встретившись со взглядом цесаревича, расправил плечи.
— Под утро была попытка проникновения в ангар. Но охрана, тщательнейшим образом проинструктированная, сразу сообразила, кто это может быть. Решили дождаться гостей, когда они вскроют замок, чтобы взять всех разом. Но те тоже оказались не дураки. Шарахнули магическим плетением сна, почти всех вырубили. Даже амулеты не помогли. Только один выдержал, у сержанта Козьмина. Бабкин, родовой… Ну вот он и встретил во всеоружии эту компашку. Начал садить из пистолета, потому как понимал, что против троих не устоит. Решил наверняка.
