Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

Флесса продолжила после короткой паузы, и теперь в голосе слышался едва сдерживаемый триумф, крепко взнузданное ожидание:

— А я начну править всем нашим владением. И если Пантократор будет милостив, стану матриархом семьи Вартенслебен. Третьим за всю историю рода.

— Я… рада за тебя, — Елена спряталась за дежурным одобрением, пытаясь сообразить, как следует вести себя дальше.

— Поедем со мной, — предложила Флесса, не дождавшись продолжения.

— В Малэрсид?

— Конечно, — Флесса ни капельки не удивилась глупому вопросу. — Он, конечно, не так велик и знаменит, как Мильвесс. Но это большой город у моря, наш порт один из богатейших на всем западе. Здесь я просто одна из провинциальных дворянок. Там буду повелительницей, госпожой жизни и смерти. А ты…

— Да, я, — улыбнулась через силу Елена. — Кем стану я?

Она знала ответ на этот вопрос и не хотела его произносить. Лекарке было грустно. То было не мрачное беспросветное горе, а скорее печаль осеннего леса. Понимание, что счастье преходяще, и за подъемом всегда следует… не падение, быть может, а просто что-то другое. Не подъем. Не счастье. Изменение.

— Моей спутницей? — звучало и как вопрос, и как предложение, и одновременно с толикой горячего убеждения. — Доверенным лекарем?

Флесса подошла ближе, машинально оглаживая ладонями узкий подол. Платье стесняло ее, было непривычно.

— Будь, кем захочешь, — сказала дворянка. — Кем пожелаешь. Только будь со мной.

— Щедрое предложение, — Елена пыталась маневрировать, играть словами, уходя от ответа. Причем нельзя сказать, чтобы она так уж была против идеи, но слишком все это было неожиданно. И радикально.

Герцогиня снова обняла подругу, крепко, очень крепко, с каким-то непонятным отчаянием.

— Мне будет тяжело, — тихо сказала Флесса. — Я давно участвую в семейном деле, но как представитель великого герцога, как проводник его воли. А теперь стану править уже от своего имени. Это значит, что будет много лести в глаза и потоки яда за спиной. Меня станут обманывать, очернять в глазах отца, интриговать. Возможно, попытаются убить.

Голос дворянки становился все тише и одновременно лихорадочнее. Похоже, Флесса абсолютно искренна. И было видно, что железная вице-герцогиня смертельно боится. Но все же готова принять вызов, начать восхождение к новой вершине.

— Мне нужен кто-нибудь рядом. Тот, кто не станет лебезить. Не будет просить за себя, алчных родственников и любовников. Тот, кто напомнит, что жизнь это не только интриги да убийства.

Флесса разомкнула объятия, словно устыдилась внезапного порыва, отошла на пару шагов.

«И возможно выпьет за тебя кубок с ядом»[42] — подумала Елена, но вслух говорить не стала. Это было грустно и немного забавно — герцогиня даже не подумала, в какие опасности вовлечет спутницу, привезя ее в чужой город, введя в клубок давних связей и конфликтов как приближенную особу, посвященную в тайны тайн, секреты всех секретов. Для герцогини это было совершенно естественно, как воздух или ежечасная возможность услышать тихие шаги убийц.

«А что я потеряю?» — мысль казалась на удивление трезвой.

Баалу. Дом. Уроки Чертежника. Впрочем, карлица будет только рада за постоялицу, о чем говорила прямо. А фехтмейстер… Наверняка в приморском городе тоже есть наставники, учил же кто-то Флессу искусству меча, причем как бы не лучше, чем Фигуэредо Елену.

«И что взамен?»

Достаток. Уверенность. Защита от затаившихся до поры чудовищ. И удивительно красивая синеглазая женщина.

— Я не отвечу тебе сразу, — честно сказала Елена, глядя в глаза Флессы. — Мне надо подумать. И я не играю, не набиваю цену. Я действительно хочу подумать. Это серьезный шаг, важное решение.

— Думай, — согласилась Флесса. — Но ты согласишься.

— Правда?

— Конечно. Ты очень наивная… во многом. Но умная. Ты уже понимаешь, что в Малэрсиде будет лучше, чем здесь. Но хочешь принять решение сама. Я не против. Оттого и говорю заранее, чтобы у тебя хватило времени все обдумать.

— Спасибо, — Елена подумала, что время перевести разговор в другое направление. — Что это? — она указала на загадочный предмет под тряпкой.

— А, это из Малэрсида, — небрежно отмахнулась Флесса. — Отец потребовал обменяться ростовыми портретами, чтобы даже в разлуке члены семьи не забывали друг о друге. Черт возьми, я совсем забыла! Теперь надо искать художника и копиистов. Тратить время и деньги на бесполезную мазню. Отец, брат, две сестры, каждому хорошую копию, да я разорюсь!

— Мы в столице, — заметила Елена едва сдерживая смех. — Здесь хватает художников. И я не сказала бы, что вещь такая бесполезная. Представь, минуют годы, века, никого из живущих не станет, а семья Вартенслебен останется на холсте и в памяти.

— Когда никого не станет, да уж, — пробурчала Флесса. — Твоя жизнерадостность достойна всяческого подражания. А я хочу вина! Так, куда эта старая лошадь сунула бутылку с красным лимоном?..

— Можно посмотреть? — спросила Елена, пока разгневанная Флесса ругалась себе под нос в поисках алкоголя. Герцогиня, которая сама ищет бутылку вместо того, чтобы позвать слуг, выглядела комично и очень мило.

— Да хоть сожги! — прорычала Флесса, но Елена сразу поняла, что гнев не был направлен против лекарки. — Бесполезная мазня… Какое дело до потомков, если мое тело будет развеяно пеплом, а череп ляжет в семейной крипте с молитвенной гравировкой? Покойникам не нужны ни деньги, ни картины. А, вот! Будешь?

Елена качнула головой. Несмотря на отдых в гардеробной даже бокал хорошего вина мог бы отправить ее в нокаут, а лекарке было интересно, что происходит кругом. Флесса по-плебейски вытянула зубами пробку и хлебнула из горла.

— Ненавижу… командовать… родовитыми уродами… — сообщила она между глотками. — Железоносные мудаки с чванством и мудями. Жрут с рук Вартенслебенов и Сальт… других рук. Но все время норовят показать, что всего лишь снизошли до службы. Ими надо управлять, но нельзя приказывать как высший низшему. Я себя чувствую как шлюха с вялым хером в руках! Держать крепко, чтобы встал, но дергать аккуратно, чтобы не поцарапать!

Елена рассмеялась в голос, герцогиня фыркнула.

— Пережить этот день, — громко пожелала она. — И ночь. Не надорваться. И еще завтрашний день, когда придет время закреплять успехи. А потом будем заслуженно пить, отдыхать, веселиться и…

Последние слова утонули в шумном бульканье, однако не приходилось сомневаться относительно их содержания. Елена улыбнулась и, присев на корточки, начала аккуратно стягивать покрывало с картины.

— Хочешь стать ловари? — спросила Флесса, шумно выдыхая. По лицу лекарки сообразила, что та не очень поняла, и герцогиня переиначила титул на восточный манер. — Баронессой.

— Вот так просто? — подняла бровь Елена.

— Через пару дней для нас не будет ничего сложного или дорогого. Сначала я приму тебя в свиту как «лекаря тела». Вылечишь меня от чего-нибудь ужасного, потом придумаем от чего именно.

— Не дай бог! — Елена не отличалась особой суеверностью, но тут вздрогнула, осенила себя знаком Единого. — Не болей!

— Нет, когда я устану от городских дел окончательно, — рассуждала Флесса. — Скажусь больной и устрою себе отдых на пару недель подальше от Малэрсида. Потом вернусь в блеске здравия и бодрости, объявлю, что ты оказала неоценимые услуги врачевания благородного тела, победила неизлечимое и так далее. Щедро награжу. Станешь баронессой, аусф вряд ли, отец не позволит так раздергивать родовые земли. Зато наследуемой цин[43] — запросто. А потом я сделаю тебя фрейлиной. Замок не обещаю, но дом будет хороший. И обязательно с высокой оградой!

— Ограда? — Елена почувствовала, как улыбка расползается еще шире.

Женщина с Земли вспомнила кого-то из бородатых классиков, кажется, Хайнлайна. У него была ремарка о том, что даже завзятые республиканцы очень легко проникаются идеями монархии. Главное, чтобы республиканец оказался в привилегированном положении. В голову сами собой полезли интересные и обширные мысли насчет обустройства гигиены и медицинского обслуживания высокородной пациентки. Меньше алкоголя и красного мяса, больше травяных настоев и вообще упорядоченное питание. Плавание не для удовольствия, а для укрепления спины. Йога? Пилатес? Методический подход к гимнастике и растяжке? А почему бы и нет! И конечно долой всю косметику, что уже годам к тридцати превращает лицо типичной дворянки в дряблую шкуру. Хотя Флесса и так почти не пользовалась всяческими мазилками, вот пусть и дальше не пользуется.