Софья Ролдугина - Белая тетрадь

— Помните, я говорил вам о том, что Максимилиан был ранен? Отравлен солнечным ядом? Нет? Что ж, но сам Ксиль наверняка об этом упоминал. То, что произошло сейчас… это одно из последствий.

— Последствий? — эхом переспросила я.

— Да. Сразу после ранения приступы были очень сильными и частыми. Потом Максимилиан что-то сделал с собой, с составом крови, с регенами… Большая часть способностей оказалась недоступна, но приступы почти прекратились. Мы думали, что он нашел способ справиться с ядом… Но мы ошибались. Семь лет назад это началось снова. И приступы прогрессируют. Если раньше обострение случалось один-два раза в год, то теперь почти каждый месяц… — Тантаэ отвел глаза. Продолжил шепотом, я едва различала слова. — Ему остался год, в лучшем случае — два. Потом — либо смерть от болевого шока, либо отсроченный эффект воздействия солнечного яда. Небольшой прощальный фейерверк, — с горечью прошептал князь.

В горле пересохло. Максимилиан, льдинка…Нет…

— Можно ему как-то помочь?

Тантаэ бережно взял Максимилиана на руки. Сейчас тот выглядел, как подросток. Изможденный эльфийский полукровка…

— За тридцать веков от солнечного яда не нашли противоядия. Не думаю, что что-то изменится за один год.

Цех постепенно наполнялся людьми. Битва за Зеленый город была закончена. Откуда-то все узнали о пленниках, и теперь их спешно переправляли через телепорты к опытным целителям. Среди наших потерь было немного, но ранены так или иначе оказались почти все.

Мы победили.

Глава 5.

Пожалуйста, не умирай,

Ты же видишь, я живу тобою…

Земфира

Шел дождь. Я сидела в своей комнате и выводила узоры по запотевшему стеку.

Я дома. Все живы. Айне и Джайян уже пришли в себя, и сегодня у нас намечался небольшой праздник. Хэл на радостях, что я нашлась, подарил мне свой значок из Академии. А ведь раньше так с ним носился, гордился, что он единственный студент Академии в возрасте пятнадцати лет, да еще на таком сложном факультете — некромантия. И надо же, подарил.

И почему мне так муторно…

— Нэй?

Мама заглянула в комнату. Руки у нее были по локоть измазаны в муке — печет что-то к празднику. Наверное.

— Он исчез.

— Ты о чем, солнышко? — встревожилась мама.

— Он исчез. Никто не видел его после того случая, — чуть слышно пробормотала я.

Мама нахмурилась, переплетая руки на груди. На коричневом свитере остались белесые пятна.

— Ты все думаешь об этом твоем князе?

— Ни о ком я не думаю.

Некоторое время мама пыталась сверлить меня взглядом. Я отвернулась, всматриваясь в занавешенное дождем окно. Как будто что-то можно разглядеть за запотевшим стеклом…

Скрипнула дверь. На кухне загремели кастрюлями.

Я не хочу думать о нем, мама. Но и думать о чем-то другом не выходит.

Я тоскливо оглядела комнату. Здесь ничего не изменилось со времени моего вынужденного отъезда. Постеры на стенах, забитые под завязку книжные шкафы, в углу стоит кактус в кадке. Всегда его ненавидела. Потравить, что ли? Впрочем, чем я его только не травила… Все по-старому. Только на вешалке появилось два новых костюма. Доспехи из савальского шелка и эльфийское серебристое платье, подарок Лиссэ и Дариэля. Да в углу валяется бездонный рюкзак…

Рюкзак!!!

Сумка Максимилиана осталась внутри него, и все его вещи в ней. Он говорил, что вернется за шмотками, тогда, перед штурмом. Потом все закрутилось, да еще этот приступ… Но он вернется! Я еще увижу его!

Мое переменчивое настроение в очередной раз улетело в заоблачные выси. Насвистывая под нос популярную песенку, я направилась на кухню. Не помогу маме, так потаскаю начинку…

Леди Элен встретила меня настороженным взглядом, но увидев сияющую улыбку и сама улыбнулась в ответ.

— Рада, что с тобой снова все в порядке, солнышко.

— Со мной все и было в порядке, — хмыкнула я. — Только тебе этот порядок не нравился.

— Дерзишь родной матери? — грозно сдвинутые брови.

Вместо ответа я запустила пальцы в натертые и пересыпанные сахаром яблоки. М-м, как вкусно… Ай! А по лбу-то зачем?

— Эй! Лучше бы помогла. Или в комнате своей убралась, а то подружки придут, стыдно будет.

— А, у них самих такой же бардак, — отмахнулась я, с сожалением отрываясь от яблок. А то опять заедут ложкой, ни за что ни про что… Лоб-то чужой, не жалко. Кстати, насчет комнаты… Убираться я не буду, а вот пыль стереть надо. За три недели накопилось. И кресло переставлю… М-да… Грязи-то…

В самый разгар уборки в комнату проскользнула Этна. Оценив степень разгрома, уселась в единственное не заваленное хламом кресло, обреченно поджав ноги.

— Опять все на последний момент оставила?

— Что-то вроде того. Но вообще-то ты на полчаса раньше пришла, я тебя не ждала.

Этна обвела взглядом комнату. Моя попытка вытереть пыль обернулась-таки масштабной уборкой с частичной перестановкой мебели. Мерзкий кактус в очередной раз обрел новое место жительства, на этот раз в закутке между шка-фом и письменным столом. В освободившееся пространство у окна я пыталась впихнуть кресло с широкими подлокотниками. Кресло сопротивлялось.

— Тебе помочь? — предложила Этна, всей душой надеясь на отрицательный ответ.

Я не могла ее не разочаровать.

— Хорошо, что ты вызвалась. Я как раз хотела попросить тебя разложить вещи по полкам, — ехидно протянула я. А что, пусть поработает на благо общества. В конце концов, я ее вроде как спасла, привела подмогу.

— Как раскладывать-то?

— А как получится.

Получалось очень даже ничего. Многочисленные свитера и джинсы, до этого обитавшие на подлокотниках, спинках и под кроватью уместились всего на двух полках. К этому времени я сумела-таки впихнуть злополучное кресло в небольшой промежуток (эх, магия, царица всех наук…) и стереть заново осевшую пыль. В итоге комната приобрела вид если не приличный, то хотя бы жилой.

— А это что? — Этна подняла с пола вывалившуюся из рюкзака деревянную коробочку.

— Подарок вам всем, — буркнула я. — Только это сюрприз, так что давай дождемся остальных.

— Нет проблем.

Остальные заявились довольно скоро, даже Феникс в кои-то веки пришла вовремя. Похватав горячие пирожки и кружки с чаем, мы, к маминому разочарованию, всем скопом отправились в мою комнату. Когда это мы праздновали что-то за столом?

По десятому разу обсуждать события в Зеленом никому не хотелось, поэтому развлекать честную компанию пришлось мне. Айне, частично осведомленная о моих приключениях, молча потягивала зеленый чай, снисходительно наблюдая за охающими и «нифигасебеющими» девчонками. Впрочем, снисходительная Айне — это как раз норма.