Александр Зорич - Семя ветра

– …воистину несметны… – закончил за Герфе-геста Торвент.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

СИЯТЕЛЬНЫЙ КНЯЗЬ

Глава первая

СВЯЩЕННЫЙ ОСТРОВ ДАГААТ

1

Священный Остров Дагаат восстал из морских глубин семь лет назад. Семь лет назад для Синего Алустрала началась новая эра. Это поняли все, кому было до этого дело.

Это понял Ганфала. Он был одним из первых, ступивших на бесплодные земли острова. И Глас Хуммера, услышанный им в Синей Комнате, был ему одобрением.

Понял это Стагевд. Но намного позже. Священный Остров был отнят у Ганфалы силой. Однако в Синюю Комнату Стагевд так и не решился войти. Некоторые называли это малодушием. Некоторые – благоразумием.

Это хорошо поняла Хармана, когда склонила Ста-гевда к тому, чтобы постигнуть тайную механику Священного Острова. Когда настояла на том, чтобы воздвигнуть вокруг острова стену Густой Воды. Она не пожалела своих сил на то, чтобы создать вокруг Дагаа-та несокрушимую преграду, преодолеть которую без посредства магии не представлялось возможным. Наконец понимание пришло и к Герфегесту. На борту крылатого корабля Пелнов. Когда стена Густой Воды, скрывавшая от посторонних взоров средоточие Синего Алустрала, выросла перед его глазами безмолвной громадой.

2

– Теперь мне ясно, отчего гарнизон, охраняющий остров до прихода Артагевда, был столь мал, – сказал Герфегест, впечатленный видением водяного кольца, образовывавшего некое подобие крепостной стены. – Если сотня бойцов, укрывшихся за крепостной стеной, стоят тысячи нападающих, то» десяток отважных воинов, защищенных Густой Водой, стоит целой армии.

Но Хармана, похоже, была далека от безмятежности.

– Так-то оно так… Но ведь один опытный маг стоит двух армий, – сказала она в задумчивости.

Герфегест вспомнил о Шете оке Лагине. Он, разумеется, стал столь же силен и могущественен, как был некогда Октанг Урайн. Быть может, даже сильнее. Но под силу ли Урайну было сокрушить такую преграду? Конгетлар не стал делиться своими опасениями с Харманой. Ей, пожалуй, с избытком хватало своих собственных.

– Ну, хорошо, а как мы сами войдем в гавань. Разве в Густой Воде можно проделать ворота? – поинтересовался Герфегест.

– Ворота? В Густой Воде можно проделать тысячу ворот, если ты умеешь заклинать ее, – сказала Хармана и подала знак бывшему наготове матросу.

В руках у матроса Герфегест заметил клетку, накрытую грубым сукном. Почтовая чайка. Только зачем она?

– Не забывай, что мы на крылатом корабле Пелнов. Если бы эти паруса принадлежали «Жемчужине Морей», это было бы излишним, – пояснила Хармана.

Затем она вынула из клетки птицу. На ее верткой шее был медальон с гербом дома Гамелинов. Разумеется, не совсем обыкновенный медальон. Она бросила птицу в воздух, и та, обрадованная неожиданной свободой, понеслась вперед. Похоже, Густая Вода ничуть не испугала чайку – развернув свои сильные крылья, она понеслась туда, где ее ждали руки Артагевда.

– Полагаю, очень скоро нам отопрут? – Герфегест проводил чайку печальным взглядом.

– Отпереть я могу и сама, – усмехнулась Хармана. – Да вот только боюсь, нас встретят совсем не так, как нам бы того хотелось, а как того заслуживали бы изменники Пелны.

3

Хармана была красива и величественна всегда. В особенности в те минуты, когда тайны бытия падали к ее ногам, а стихии были ей послушны.

Стоя на носу корабля, она произносила длинную череду заклинаний, делавших Густую Воду покорной. Герфегест невольно залюбовался ей. Смертная женщина, повелевающая стихиями. Ее длинные черные одежды струились по совершенному телу, подчеркивая ее стройность. Да, она была привлекательна. Она была привлекательнее любой женщины, виденной Герфегестом когда-либо. И Герфегест благодарил судьбу за великое откровение, данное ему той странной ночью в Нат-Туоле, вечным напоминанием которой сиял на пальце Харманы теперь Перстень Конгет-ларов.

Хармана не смотрела ни на него, ни на Торвента, ни на моряков, покинувших свои дела ради того, чтобы насладиться зрелищем, о котором каждый из них потом будет рассказывать замершим на коленях внукам. Хозяйка Дома открывает ворота в Дагаат.

Они стояли почти у самой водной преграды. Волнения не было. Ветра – тоже. Лишь тишина, нарушаемая хрустальным голосом Харманы.

И вот Густая Вода расступилась, образовав сводчатую арку. Путь в Дагаат был открыт – Герфегест увидел сквозь просвет цитадель, на вершине которой реял стяг с двумя черными лебедями. Хармана опустила руки – от них, казалось, все еще исходит неземное свечение – и повернулась к зачарованным зрителям.

– Править к острову, – скомандовала она капитану буднично и деловито, как бы извиняясь за то, что волшебство исчезло.

4

Почтовая чайка оповестила Гамелинов и Лорчей о прибытии желанных гостей. А потому, когда крылатый корабль Пелнов вошел в гавань, у пристани, где покачивались на волнах кургузые и приземистые лодчонки Лорчей и несколько файелантов Гамелинов, Харману и Герфегеста уже ждал Артагевд. Его лицо осунулось и приобрело тревожное выражение. От прежнего беззаботного любезника, с каким пришлось сражаться Герфегесту в Наг-Киннисте, теперь не осталось и следа. Видимо, держать в руках Дом Гамелинов, в то время как Хозяин и Хозяйка отсутствуют, было весьма сложной задачей. Способной сделать из храброго юноши по-настоящему мужественного воина.

Рядом с Артагевдом Герфегест, разглядывавший пристань, смог заметить коренастого, наголо выбритого человека с булавой у пояса. Он стоял подбоче-нясь, и вся его поза свидетельствовала о том, что этот человек не боится никого и ничего. Даже если небо упадет на землю, он будет стоять так. И простоит до скончания вечности. Герфегест узнал в нем Хозяина Дома Лорчей. Его звали Перрин.

Лорчи. Грубияны, задиры и тугодумы. Конгетлары всегда относились к этому Дому снисходительно. «Лед греет душу Лорчей, у Лорчей пламя его». Ледяные цепи на их гербах. Странный символ. Достойный странного дома. «Не садись за нарк с человеком из дома Лорчей, не то уснешь раньше, чем узнаешь, каков будет первый ход твоего противника», – шутил его дядя Теппурт Конгетлар. Сколь далек был народ Лорчей от радостей просвещенного досуга! Сколь чужд учению и наукам! Конгетларам, Эльм-Орам и Гамелинам всегда было над чем позабавиться, обсуждая своих соседей. Но теперь никакой просвещенный досуг не мог заменить стойкости духа и мужества, которым отличались люди этого Дома.

Теперь Герфегест смотрел на свои давние предрассудки совсем иначе. Что ему до извращенной изысканности Хевров, празднующих труса на Свен-Или-арме? Что ему до искусств и магических знаний Эльм-Оров, перебитых близ пролива Олк? Лорчи были единственными, кто выстоял. Единственными, кто не предал. Только Лорчи были теперь могучими и верными союзниками Дома Гамелинов.