Douglas Niles - Его Величество Флинт

– Если мы остановимся, чтобы жечь город сейчас, – продолжил сержант, зная, что рискует своей жизнью, предлагая свой план и опровергая замысел своего темпераментного командира. – солнце взойдет еще до завершения битвы, и предоставим гномам холмов еще один день жизни.

Не останавливаясь, сержант говорил:

– Гномы холмов уже проявили свою находчивость и вероломство. Кто знает, что они предпримут, когда взойдет солнце, и у них появится преимущество? Ваше Высочество, мы в преддверии великой победы! Я заклинаю вас довести битву до конца сейчас, пока победа еще у нас в руках!

Питрик стал на удивление спокойным. А потом, он заговорил:

– Хорошо. Сперва, мы уничтожим врагов. Ну, так, где это строение, что служит им укрытием?

Сержант дерро, скрывая вздох облегчения, описал советнику пивоварню, пока они поднимались по пустой Главной Улице Хиллоу. Питрик знал, что в предыдущей битве, его мудрецы растратили почти все свои силы против земляного укрепления, и в предстоящем сражении от них будет мало проку. Им вновь придется долгие часы провести над изучением магических книг, чтобы вновь вызывать магические снаряды или бурю с градом, которые оказались решающим фактором в сражении на стене.

Да и сам Питрик, уже растратил большинство своих заклинаний. Одно или два могут оказаться полезными, чтобы ворваться в крепость, и была также парочка, которую он приберег для такой долгожданной схватки с Периан и этим нахальным Флинтом Огненным Горном.

Питрик бессознательно пощупал темный боевой топор на боку. Он его еще не использовал, но дождаться не мог, чтобы получить возможность всадить его в тело гнома холмов. Может, даже сам Огненный Горн не откажется испить горького вкуса Тейварского клинка!

Они подошли к пивоварне, и Питрик быстро осмотрел внушительные габариты этой позиции. Несомненно, слабым местом являлись ворота, но он бы также не преминул послать своих воинов через стены, используя самодельные лестницы, шесты и все, что им удастся найти. Он не имел сомнений относительно того, что им быстро удастся войти в этот последний оплот защитников Хиллоу.

Подчиненные ему командиры собрались вокруг, ожидая его приказов.

– Возьмем их здесь. Атакуем со всех сторон.

– А что касается ворот, – сказал Питрик своему сержанту. – Организуйте таран.

Дерро копошились у пивоварни, окруженной каменными стенами, нападая на нее со всех сторон. Они карабкались по отвесной стене, били ворота и давили, как могли, чтобы прорваться сквозь заколоченные окна на задней стене. Но защитники стойко держались повсюду.

Некоторые Тейвары приставили к вершине стены длинные жерди и медленно, дюйм за дюймом ползли по этим импровизированным пандусам, чтобы перебраться через барьер. Другие нашли в ближайших лавках и сараях лестницы, и теперь пытались попасть на стену более прямолинейным способом.

Но вершина стены была несколько футов в ширину, что превращало ее хороший плацдарм для обороняющихся. В некоторых местах, скользкие кучи грязи внутри крепости использовались для поддержки стен. Их покатые склоны обеспечивали легкий подъем вверх для множества овражных и холмовых гномов, позволяя им взбираться наверх.

Защитники сражались решительно. Агары их Ползучих Кленов под предводительством Номскула и Фестер, нашли новое применение своим щитам, громя ими головы дерро, которым удавалось подняться к вершине стены. Гномы холмов, вдохновленные Фиделией Огненный Горн и Турком Очагом, использовали вилы, лопаты и копья, чтобы сражать дерро, которые поднимались по лестницам. Они научились отбрасывать жерди в сторону и отталкивать лестницы на землю.

В задней части крепости, остальные Тейвары с необузданной решимостью атаковали заколоченные окна. Они рубили доски на щепки и бросались в открывшиеся узкие отверстия. Но внутри комнаты-резервуара, Базальт и Хильди оказывали им не менее ожесточенный отпор. Как только извивающийся Тейвар пролезал сквозь узкое отверстие, его тут же накалывали на острия полдюжины гномов холмов. Вскоре, там уже образовались целые кучи поверженных врагов, что составляло Тейварам дополнительные заграждения.

Ворота были слабым местом всей системы обороны, хотя за ними уже ждал мощный отряд гномов холмов. Вместе с ними, глядя на поддающиеся врата, стоял и Тибальт Огненный Горн. С каждым ударом тарана, створки поддавались все дальше, а треск щеколд становился все громче, когда внутренний дворик заполнили предрассветные лучи.

А потом, расползающиеся и трескающиеся створки стали заваливаться.

Флинт едва замечал тяжелый стук в ворота. Он держал в руках безвольное тело Периан. Она была без сознания, а ее дыхание было нечастым и слабым.

Он заручился поддержкой Фиделии и Руберика, чтобы перенести ее на склад, где попытался, как можно удобнее, устроить ее на соломенной кровати, среди одеял.

Руберик остался с ним. В оловянной кружечке, он принес немного воды, хотя Периан не была способна даже пить. Он неловко пристроился сбоку, не решаясь прерывать печаль Флинта, предлагая всю помощь, которую только мог предоставить.

Наконец, Флинт поднял глаза на своего брата, после того, как попытался остановить кровотечение, как только сам мог. В глубине души, он понимал, что уже сделал все, что мог.

Он встретил исполненный боли взгляд брата.

– Тебе лучше уходить отсюда. – хрипло сказал Флинт. – Я… сразу за тобой. – больше он не мог говорить и уронил голову, чтобы скрыть слезы.

– Мне жаль, Флинт. – ответил неприветливый фермер. Руберик устало зашаркал к двери.

Флинт обернулся к Периан. Он лежала перед ним, прекрасна, как никогда. Несколько завитков медных волос упали ей на лоб, но теперь, кожа под ними была такой бледной – такой ужасно бледной… А на такой же бледной шее Периан, Флинт заметил цепочку с осиновым листочком.

Неожиданно, ее глаза широко открылись, и сердце у Флинта едва не выпрыгнуло из груди. Она слабо улыбнулась ему, а ее ладошка слабо сжала его руку. Ее губы приоткрылись, но сил говорить уже не было.

– Моя Периан… – сказал Флинт, давясь слезами. Ее рука еще раз сжалась, разбивая ему сердце.

А потом, ее не стало… Флинт еще долго держал ее за руку, не обращая внимания на битву снаружи. Его горе угрожало разорвать его на части. Он чувствовал, будто ему больше никогда не захочется уходить или делать что-либо. Но когда хаос битвы достиг своего крещендо, его боль неожиданно изменился, прожигая путь от сердца в самую душу. И когда он проходил все глубже, его горесть превращалась в злость, всепоглощающий, пылающий гнев, который, наконец, заставил его вернуться в битву и уничтожить тех, кто убил Периан.