Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Это было уже посерьезнее, чем те огненные шарики, которыми только что играючи пожонглировали эти два средних размеров урагана. Белые, нестерпимо яркие волны ударили по скрученному воздуху, прожигая его насквозь и плавя пролетающие камни, будто снимая стружку с бешено вращающейся заготовки на станке ремесленника. Вспарывая стенки смерча, белые смертоносные лучи добирались до самой его сердцевины, и уж можно было быть абсолютно уверенным, что их касания причиняли значительные неудобства тому, что там находилось. Дружеским поглаживанием это назвать было трудно. Ласковым — тоже. Не сказать, правда, что это причинило врагам какой-то необратимый вред, но разозлило это их здорово.

Взревев от ярости раза в два громче, хотя и до этого шума они издавали предостаточно, два огромных воздушных волчка устремились навстречу изрядно истаявшей и потускневшей фигуре двойника.

К удивлению Осси, после выброса первой световой волны ее двойник, которому полагалось выплеснуть все свои силы без остатка, не издох, а продолжал еще вяло шевелиться, копируя все движения своего оригинала, взирающего на него с безопасного расстояния. Доппельгангер, конечно, изрядно подтаял, стал полупрозрачным и существенно уменьшился в размерах. Но жизнь в нем еще теплилась, силы, пусть не много, но было, и не воспользоваться этим было бы непростительной глупостью.

Не желая потом на протяжении нескольких дней выслушивать недовольное бурчание Ходы вперемешку с ее занудными нравоучениями о правилах ведения магического боя, а больше — не желая корить саму себя за то, что отмахнулась от такого подарка судьбы, Осси прошептала заклинание еще раз. Снова белой молнией пронесся над залом световой удар, а доппельгангер, отдав последние остатки своих сил, вспыхнул на прощание ослепительно яркой звездой и угас.

В этот самый момент два бешено вращающихся навстречу друг другу урагана столкнулись на полном ходу, в том самом месте, где только что находилась хрупкая и такая беззащитная фигурка девушки.

Незатейливая задумка леди Кай удалась полностью. И теперь в отдельно взятом зале подземного замка, в двух шагах от гробницы Лехорта, началось форменное светопреставление, сильно напоминающее конец света в накрепко закупоренном флаконе.

Все то, что происходило тут до этого, можно было считать небольшим легким сквознячком, гоняющим от нечего делать пыль по углам, а вот теперь стихия разгулялась полностью. Во всей своей ужасающей красе.

Два мощных и красивейших урагана столкнулись на огромной скорости и сцепились, вращаясь навстречу друг другу. Злые голодные ветра, высвобожденные все разом из своих клеток, почувствовали наконец волю и теперь рвали друг друга на части. С диким грохотом сталкивались носящиеся в воздухе обломки стен и куски ободранных плит, а затем осыпались на пол уже безобидным крошевом, разом растратив всю свою накопленную в долгом полете мощь. Перемешалось в воздухе все — черные искры смерчей смешались с багровым светом светляков, которые то все разом взмывали к самому потолку, то лавиной обрушивались вниз, разбиваясь брызгами о плиты пола. Два не принимавших участия в этом столкновении смерча жались по углам зала, недовольно рыча и пытаясь уцелеть в этом безумии.

А стравленные друг с другом ураганы все пережевывали и пережевывали своего врага, будучи не в силах прервать нелепую схватку и выйти из боя, продолжая отвечать на удар еще большим ударом. Двумя огромными жерновами перемалывали они друг друга, разрушая с каждым новым ударом и себя, и своего нечаянного врага.

От столкновения двух стихий воздух в зале превратился в сильный шквалистый ветер, увлекающий в зону конфликта все, до чего только мог дотянуться. Рожденные бурей молодые ветра срывали с пола остатки плит, вырывали из стен камни и бросали в их в топку битвы, как подбрасывают охотники на стоянке сухой хворост в разгорающееся пламя костра. Выброшенные, отработанные уже куски камней и плит, разбросанные на полу, поднимались в воздух новыми вихрями и снова втягивались в ревущие воронки для вторичной переработки. Ураганные ветры гуляли по залу, сталкиваясь и отражаясь от стен и пола. Осси даже пришлось изо всех сил уцепиться за небольшой каменный выступ арки, чтобы удержаться на месте. Ветер зло и разочарованно наотмашь хлестал по лицу, заставляя слезиться глаза и разбрасывая волосы. И все это происходило на фоне жуткого рева раненных в бою смерчей.

Два сцепившихся торнадо уже не могли разойтись и продолжали пожирать себя, истончаясь прямо на глазах. Черные искры, мелькающие в них, лопались со стеклянным звоном и осыпались на пол мелкими осколками, которые тут же подхватывались ветром и уносились прочь. Накал страстей потихоньку затихал, по мере того как все тоньше и бледнее становились танцующие свой последний смертельный танец воронки.

Грохот столкнувшихся в смертельном поединке стихий не умолкал все то время, пока они перемалывали друг друга, вгрызаясь до самой сердцевины, и затих, лишь когда смерчи истаяли, полностью истратив свою энергию. С легким шорохом опали на пол остатки поднятой пыли, и закачались в успокаивающемся воздухе немногие уцелевшие светляки.

Некоторое время кружил еще над самым полом маленький смерчик, гоняя по плитам хоровод подхваченных песчинок, но вскоре, растеряв остатки сил и былого величия, издох и он. Освобожденная из плена пыль каменного крошева зависла в воздухе недвижным облачком, а затем лениво осыпалась вниз серым и колючим дождиком.

В зале наступила тишина. Даже ворчание двух оставшихся смерчей, затаившихся в углах, почти не нарушало ее. А после жуткого, раздирающего уши рева умирающей стихии это ворчание казалось тихой сладостной музыкой и нежданным подарком судьбы.

«Ну что же… — подала голос уже пришедшая в себя Хода. — Это было достойно рождения легенды. Или хотя бы песни… Какой-нибудь долгой, нудной и обязательно прошибающей на слезу. Ее будут петь пьяными вечерами в кабаках и трактирах бродяги-менестрели, развлекая простой, захмелевший от дешевого вина люд. И тогда весь мир узнает о том великом чуде, которое ты тут только что совершила».

— Ну, раз достойно — начинай складывать, — улыбнулась Осси, наблюдая за двумя оставшимися смерчами. — Потом, когда вернемся, сможешь выгодно продать. Можешь даже аукцион устроить.

«Это мысль», — согласилась Хода. И замолчала.

Две уцелевшие воронки, которые на время этого локального катаклизма предусмотрительно держались подальше, чтобы не быть вовлеченными в спровоцированную леди Кай схватку, потихоньку выползали в центр зала. Прыти у них поубавилось заметно, а может, прибавилось осторожности — кто знает… Но как бы то ни было, пробирались по залу они теперь медленно, будто обдумывая и просчитывая каждый свой следующий шаг. Мало это было похоже на тот удалой танец, который они исполняли тут совсем недавно, стремительно проносясь по залу из конца в конец. Намного тише стал и звук, издаваемый смерчами. Сейчас он больше походил на тихое жужжание рассерженного роя пчел, чем на рев разъяренного чудовища.