Игорь Вагант - Монастырь

Какое-то воспоминание мелькнуло в голове у Эллы. Он резко остановился и обернулся, посмотрев на девушку, которую уже миновал. Она была слишком высокой, на добрых полголовы выше Эллы, а он этого не любил. Ее имя он прослушал.

– Как зовут?

– Луайне, – проскрипела старуха с клюкой, – из Талуха. Приемная, на воспитании у…

Элла не дослушал.

– Я раньше видел тебя, девица? – спросил он.

Луайне робко улыбнулась. У нее была длинная, почти до колен, пшеничного цвета коса. Крутые бедра гладкими полукружьями выглядывали из разрезов платья.

– Я видела вас, ваша милость.

– Где?

– В Лонливене. Я прислуживала его светлости Теодрику.

Элла кивнул. Точно. Любимая шлюха его покойного брата и, наверное, стоящая, раз он после стольких лет увез ее с собой в Когар.

– Когда ты видела Теодрика в последний раз?

Луайне шмыгнула носом.

– На Тэлейтском лугу. А потом…

Элла поднял палец, призывая ее к молчанию. Вот уж, действительно, неисповедимы пути господни. Он обернулся к старейшинам.

– Эта тоже.

* * *

Праздник был в самом разгаре. На деревенской площади установили столы на козлах в виде незамкнутого четырехугольника, а вокруг, через каждые пять-шесть шагов – факелы в высоких держателях.

Половина из них уже не горела, но никто не обращал на это никакого внимания. С полдюжины музыкантов, осоловевших от выпитого эля, остервенело дудели в дудки и раздували меха странных инструментов, которые Элла видел впервые: расшитые бисером дубленые желудки животных с множеством мелких деревянных трубочек, издававших звуки, от которых звенело в ушах. Круглая луна заливала Глоу желто-белым светом, огоньки фонарей, облепленные мошкарой, мелькали со всех сторон, а многие из них перемещались по селению, подобно гигантским светлячкам.

Горы посуды высились на столах: огромные деревянные блюда с объедками мяса – свиных ног, тетеревов и перепелов, жареными каштанами, гороховой кашей, пирогами с дичиной, яблоками и зеленым луком, целые круги колбас, сильно приперченных, чтобы вызывать жажду, головы сыра таких размеров, что взрослый мужчина с трудом мог поднять одну; кувшины, кружки и чаши с элем, терпким вином и каким-то местным напитком, который вспыхивал от поднесенной лучины мертвенно-синим огнем, и еще десятки, десятки прочих яств, которые без устали подносили раскрасневшиеся девицы, не забывая при этом получить поцелуй или пьяно взвизгнуть, когда чья-нибудь ладонь излишне ретиво сжимала грудь или слишком высоко поднималась по ноге.

Целая толпа танцоров, нелепо взмахивая руками, отплясывала на лугу вокруг огромного костра, смеясь и крича, а некоторые пары, которым было уж вовсе невтерпеж, сливались в страстных объятьях, не обращая внимания на беззлобные шутки и смешки, раздававшиеся со всех сторон; снопы света лились из домов, хозяева которых позабыли прикрыть двери.

Вокруг Эллы вились человек пять девушек, слегка растрепанных, все в тех же платьях из длинных кусков ткани, никак не скрепленных меж собой и открывающих соблазнительные подробности, и все, как одна – с красными повязками на правой руке.

– Что за… – слегка заплетающимся языком спросил Элла, заметив это странное украшение. С вечера он съел два куска мяса, вернее, проглотил их, мучимый голодом и, не подумав, запил их кубком той самой горящей браги, которая через несколько мгновений полилась по его жилам кипящей лавой и взорвалась в голове тысячью искр.

– Вы их выбрали, сир, – пояснил Меррик. Он тоже был немного пьян. – В этот вечер каждая должна знак носить, чтобы никто не тронул. По обычаю, они все ваши на девять дней, никто даже смотреть не смеет, а потом – как скажете. Эй! – вдруг крикнул он, заметив проходящего мимо Эдвина, и махнул рукой. – Сир… – Меррик громко икнул. – С вашего позволения, я хочу еще раз поднять тост за этого славного юношу, чей сегодняшний выстрел спас вашу жизнь.

– Никогда не пил столько, – пробомотал Эдвин, поднимая кружку.

– За Эдвина, сына славного Гуайре! – гаркнул Меррик и, едва успев сделать глоток, бессильно уронил голову прямо в плошку с кашей.

– Так… – пошатываясь, Элла поднялся со скамьи. – Тут есть место, где я мог бы выспаться?

– Конечно, – радостно отозвалась одна из девиц. Холстина на ее плече сбилась в сторону, обнажив грудь, но, похоже, девица этого не замечала. – Старейшина Малтух полностью освободил свой дом для вашей милости. Мы проводим вас.

– Нет, – сказал Элла. – Луайне, ты знаешь, где живет этот Малтух?

– Знаю, сир. – Весь вечер Луайне просидела неподолеку, ела, как птичка, и выпила, наверное, не больше бокала вина. – Это почти на окраине деревни. Нарочно тот дом выбрали, чтобы вам никто почивать не мешал.

– Ты проводишь меня. Эдвин, свети. А всем остальным на сегодня я дарую свободу. Веселитесь.

Некоторые из девушек обрадовались, а кое-кто явно опечалился, завистливо глянув на Луайне, но, не смея настаивать, все дружно поклонились и унеслись к ярко полыхавшему костру.

Эдвин выдернул факел из ближайшей треноги. Элла обнаружил, что достаточно устойчиво держится на ногах, но все же оперся на руку Луайне.

В сотне шагов от места празднества было уже значительно тише, хотя и досюда доносились отголоски смеха и звуки свирелей. Громко верещали сверчки и кричали ночные птицы.

– Как ты очутилась в Глоу? – спросил Элла.

Луайне едва заметно вздрогнула.

– Там были солдаты… – чуть помолчав, тихо сказала она. – Они связали меня и мучили. Я даже потеряла сознание. Слава Боанн, что хоть не порезали. Гунрих спас меня, это оруженосец его Светлости.

Элла кивнул. Он помнил этого всегда одетого в черное угрюмого мужчину.

– Он каким-то образом расправился со всеми четырьмя солдатами. Это было страшно. – Луайне поежилась. – Я видела их тела, он всем отрубил головы. А потом увел меня в лес. Он даже смог вызволить Илидира, младшенького герцогского сына, но не сказал мне, где тот находится. Гунрих довез меня до Талуха – это деревня к северу от Глоу, там живет его брат. После этого Гунрих уехал. Он сказал, что должен позаботиться об Илидире. А потом… они выбрали меня, чтобы предложить вашей милости.

– Как погиб Теодрик?

– Я не видела. Но Гунрих рассказал мне. Он говорил, что ему отрубили голову по приказу короля. Поэтому и Гунрих сделал то же с солдатами. И еще сказал, что сделает такое же с королем. – Луайне всхлипнула. – Его светлость всегда благоволил ко мне. А ведь он мог бы победить…

Элла передернул плечами.

– Глупости, девушка. Не болтай о том, чего не понимаешь. У него было слишком мало воинов.

– А вот и нет, – запальчиво заявила Луайне. – Ой, простите, ваша милость. Если бы тот монах поспел вовремя, все могло бы быть по-другому.