Тэд Уильямс - Война Цветов

— Значит, мой сон об этом? — явилась к нему в темноте непрошеная мысль. — О злобном эльфе, который проснулся во мне и смотрит на мир моими глазами?

— Мама сказала, что никогда не любила меня так, как следовало. Потому что я был не такой, как надо. Ведь так? Она знала.

Она знала».

Свет так и не включили, когда он уснул, перейдя из одного мрака в другой.

Нарциссовы соты помещались под главной башней, в помещении, напоминавшем школьный спортивный зал. Свет уже дали, но верхние светильники горели слабо, а летучий народец мельтешил в воздухе так, что трудно было понять, что они, собственно, делают.

Занимаются ли они тут каким-нибудь нормальным спортом? Как мало он знает о мире, в котором принужден теперь жить, — и об этих вот созданиях, своих сородичах. Но сейчас Тео просто не мог об этом задумываться — весь его мозг представлял собой сплошной кровоподтек. Лучше сосредоточиться на чем-то менее глобальном.

Бедный сноб Руфинус говорил, что состоял в фехтовальной команде, — именно поэтому он считал, что способен справиться со щелъниками. Зря он так полагал. Стало быть, фехтование у них существует, а еще? Трудно представить эльфов играющими в хоккей или футбол. Правящий класс скорее уж посещает загородные теннисные клубы — намного легче вообразить, как они потягивают напитки после матча, в дорогих свитерах, накинутых на плечи. Это тебе не какие-нибудь потные баскетболисты.

— Эй ты, смотри, куда ножищи-то ставишь, — проверещал голосок с сильным акцентом. — Ишь, нашел себе занятие, мирный народ давить!

Тео, застыв, посмотрел себе под ноги. Движение на полу было не менее оживленным, чем в воздухе: пиксы и другие крошечные эльфы входили в соты и выходили обратно бесконечным потоком, как покидающие Гаммельн крысы.

— О Господи... — начал он и осекся. — Извините! Я ни на кого не наступил, нет?

— Только по счастливой случайности. Чем-чем, а грацией ты не страдаешь.

Тео осторожно стал на колени и увидел перед собой существо чуть побольше Кочерыжки, в серо-зеленой форме и всё в шипах — ни дать ни взять игрушечный артишок или ежик. В лапке оно держало ящик с инструментами. «Бог ты мой, — подумал вдруг Тео, — если Кумбер прав, то он мне родня, как и все эти букашки. Ближе, чем мама, биологически по крайней мере». Эта мысль тоже относилась к категории глобальных — он не мог сейчас на ней останавливаться.

— Ты уж извини меня, пожалуйста. Я здесь новенький.

Колючий человечек посмотрел на него внимательно и пожал плечами.

— Бывает.

— Не мог бы ты мне помочь? Я ищу одну девушку, Кочерыжку. Летуницу. Знаешь ее?

— Да ну их ко псам, летунцов этих. Думают, они тут самые главные. Погоди-ка. — Он сунул в рот два пальца, маленькие, как заточенные карандашные грифели, и свистнул трижды — на удивление громко. Тео не знал, что полагается говорить в таких случаях, и поэтому молчал.

Откуда-то сверху к ним спланировал еще один человечек — летунец, насколько мог судить Тео, хорошенький и одетый во что-то вроде тоги. Он посмотрел на Тео с умеренным любопытством и крикнул пешему:

— Чего тебе, голова ежовая?

— Я на работу опаздываю, а этот детина ищет кого-то из ваших. Чуть не задавил меня ножищами-то. Кочерыжкой звать. Знаешь такую?

Летунец снизился на пару футов и заглянул Тео в лицо с пробудившимся интересом.

— Она, кажется, в гостевом крыле остановилась.

— Вот и проводи его туда. Мне аккумуляторные контакты почистить надо, некогда мне тут с вами, — сказал колючий и влился в поток маленьких эльфов, струящийся к входной двери.

— Какой дружелюбный парень, — сказал Тео, и летунец засмеялся.

— Колючки на нем не только для виду. Хогбуны все ворчуны, он как раз еще ничего. Я попробую отыскать ее, а ты подожди здесь. Наступишь еще на кого-нибудь из ежовых голов — им-то ничего не будет, они крепкие, что твоя подошва, а вот ты наколешься. — Он зажужжал крылышками и улетел.

В Нарциссовых сотах имелось собственное кафе — еще одна большая комната рядом со «спортзалом». Самые маленькие столики размером не превышали серебряного доллара, за другими могло свободно разместиться с полдюжины игрушечных солдатиков. Для Тео и эти были маловаты, поэтому он осторожно пробрался в угол и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Кочерыжка с чаем и лепешками пристроилась у него на колене. Поздним утром посетителей в кафе было немного, но эти немногие, находя летуницу с ее громадным дружком крайне забавными, хихикали и перешептывались. Тео вспомнились старшие классы средней школы, но даже в наихудшие моменты своих подростковых переживаний ему не доводилось сомневаться, человек он или нет.

— Не знаю, что и сказать тебе, Тео. Правда.

— Ты ничего про это не знала?

— Деревами клянусь, нет!

— Может, Кумбер врет? Или ошибается?

Она задумалась, прихлебывая свой чай.

— Все может быть, только непохоже. Он славный парень и умный, так мне сдается.

— Не чувствую я себя одним из них! Вот не чувствую, и все тут! Даже если это правда, все равно ни фига не понятно. Думаешь, тем другим, которые наняли щельников, я из-за этого нужен? Для экспериментов, как леди Амилии?

— Навряд ли. — Она наморщила лобик. — В одном ты прав, парниша: эта новость мало что проясняет.

— Скажи мне лучше, что здесь делаешь ты?

— Как это?

— А вот так. Я все время хотел тебя спросить, да боялся. Ты мой единственный друг в этом мире. — Он выдавил из себя улыбку. — По правде говоря, там, дома, у меня тоже только один настоящий друг, так что ты в изысканном обществе. — Что сказал бы Джонни, узнав, что Тео — эльф? Он, конечно, не поверил бы в это, но долго бы рассуждал об открывшихся перед Тео возможностях. — У Пижмы ты собиралась проводить меня на станцию, и только. Вместо этого ты поехала вместе со мной, рисковала жизнью, даже у себя в квартире не осталась — и все это ради полузнакомого субъекта, которого скорее всего рано или поздно прикончат... — Взмахнув рукой в порыве жалости к себе, он чуть не смахнул Кочерыжку с колена, и она сердито уставилась на него. — Извини, но я не понимаю. Я, пусть и не по своей вине, влип во что-то очень скверное. Почему ты остаешься при мне и продолжаешь рисковать своей жизнью?

Она доела свой завтрак и смахнула крошки ему на штанину.

— Да, не первый сорт. Лепешечка из гоблинской пекарни, не сойти мне с этого места. Почему, спрашиваешь? Сказать тебе правду, я сама толком не понимаю. Отчасти, может быть, потому... что ты меня сильно удивил, когда мы только встретились. Я ведь никогда раньше человека не видела.

— Но я, получается, и не человек вовсе!