Константин Кривчиков - Дочь Озара

— Все слышали, что я сказал? В последний раз повторяю. Я стою на камне. Если кто-то хочет бросить мне вызов, пусть идет сюда. Мы в поединке решим, кому быть вождем. Ну?

Почти все варии уже поднялись на ноги. Какой там вызов? Остались в живых — и то ладно. Но Вирон был недоволен. Не хватало завершающего эпизода. Сейчас он мог сразиться с кем угодно, хотя бы с Овусом. Но тот валялся на земле бездыханным.

— А зачем поединок? — робко спросил Олук. Голос его дребезжал от волнения. — Не надо поединка. Все и так знают, у нас один великий вождь Вирон. Других нет.

— Верно Олук говорит, — послышались голоса. — У нас один вождь, ежу понятно.

Вирон торжествующе огляделся по сторонам:

— Ну, все, надоело. Нет желающих, значит, нет. Три раза стучу по камню.

Вирон умел считать лишь до трех. В данном случае ему это было только на руку.

— И раз! — вождь стукнул древком копья о валун.

— И два! Кто желает бросить мне вызов?

Вирон приподнял копье.

— Я бросаю тебе вызов, вонючая гиена! — раздался твердый голос.

Вирону показалось, что он ослышался. Покрутил головой. Слева от него сородичи расступились, освобождая проход. И Вирон увидел своего противника…

…Первую ночь после возращения в стойбище 'леопардов' Корос и Дул провели вместе в той самой полуземлянке на краю стойбища, где некогда глот отсиживал, а, вернее, отлеживал, свой срок в заточении. Дулу больше и негде было ночевать, а Коросу… Коросу, в общем-то, тоже. В свой шалаш, к 'толстушке', он решил не идти, несмотря на настойчивые приглашения жамы. В шалаше Уны проводили первую 'брачную' ночь Вада и Сиук. В шалаше вождя по-прежнему лежал труп Зукуна. 'Не ночевать же у костра? — подумал не без иронии следопыт. — Авось, не сожрет меня этот людоед?'

Пока почти весь остальной народ злоупотреблял муссой, Корос и дикарь сидели на берегу реки. Дорвавшись до любимого занятия, Дул пиликал на дудочке, а следопыт смотрел на звезды. У вариев было принято считать, что звезды, это костры далеких стойбищ. 'Как, наверное, много людей живет там, — философски размышлял следопыт. — Интересно, как они по небу ходят вверх головами? Или, может, они летаю, как птицы? А как охотятся? Ведь если стрелу выпустить и промазать, то она вниз упадет. Это же сколько стрел надо иметь?'.

— Пойдешь завтра со мной на охоту? — неожиданно спросил Корос.

— У? — Дул прекратил музицировать.

— На охоту пойдешь?

— Охота? А чиво?

— Не чиво, а кого. Оленя попробуем подстрелить. Завтра Зукуна хоронить будут. И вообще — большой сатуй. Уна просила — мяса надо, жертвы принести. А ты мне поможешь тушу доволочь, если чего.

— Туша? Оленя?

— Угу. Соглашайся. Печенью угощу.

— Печень? — у дикаря моментально образовался полный рот слюней. — Лады. Я согласна.

— Тогда пошли спать. Завтра рано вставать.

Но Дулу, в отличие от следопыта, выспаться не удалось. Ночью ему снова приснился ящер. Ворочаясь в тесной землянке под богатырский храп Короса, Дул тщетно пытался заснуть. Стоило глазам закрыться, как тут же в сознании глота возникала огромная разинутая пасть с треугольными зубами. Пасть хрипло дышала, периодически выплевывая из глотки огонь. Жуть выходила еще та… Когда последние огоньки звезд начали таять в проеме шалаша на фоне розовеющей дымки рассветного неба, измученный дикарь не выдержал. Сел в уголке и заиграл на свирели.

Корос, храпевший, как осенний кабан, нагулявший жир, проснулся не сразу, но проснулся.

— Ты чего спать не даешь? — заворчал сердито.

— Хватя, — злорадно пояснил глот. — Пошла оленя охота.

Следопыт посмотрел на небо. Да, наверное, пора. Взял лук и стрелы, копье. Дулу дал дубинку — все равно копьем толком пользоваться не умеет.

Когда уходили со стойбища, солнце едва высовывалось из-за горы.

К полудню Коросу удалось выследить и подстрелить оленя. Попили теплой, щекочущей ноздри сладким запахом, крови, съели, как и обещал Корос, еще дымящуюся печень. Следопыт нашел подходящий дрын, привязал тушу за ноги, и охотники отправились назад.

Первым подозрительный шум на подходе к стойбищу услышал музыкально одаренный дикарь.

— Крика, чито ли, мало-мало, — предупредил он следопыта.

Оставив Дула караулить добычу, Корос подкрался к стойбищу. Опытный человек, он быстро понял, что происходит. Но что он мог поделать один против всех 'волков'? Или даже с глотом?..

Ночь провели в лесу. А утром 'волки' ушли, вместе с женщинами и детьми.

Побродив по разоренному стойбищу, Корос подбросил дров в прогорающий костер. Пожарили мяса, поели, как следует. Следопыт понимал, что сейчас спешить некуда. Он заметил, что Вада и Уна находятся среди 'волков'. Если не убили сразу и вообще женщин не тронули, значит, решили оставить в живых. Сейчас они все, победители и пленные, будут медленно двигаться до стойбища 'волков'. Оставалось только следить и ждать.

Подходы к вражескому стойбищу Корос знал очень хорошо. За лето несколько раз там бывал, встречаясь с родичами. В отличие от 'леопардов' 'волки' расположились на лето не на берегу ручья, а у кромки большого рыбного озера.

Корос нашел удобную точку для обзора, не очень близко, зато меньше шансов быть обнаруженными. Забрались вместе с Дулом на толстую лиственницу и стали наблюдать.

Через какое-то время Корос обратил внимание на странную фигурку, периодически прошмыгивающую в шалаш вождя. Толкнул дикаря в плечо: 'Ну-ка, посмотри'.

Тот долго щурил глаза, потом неуверенно произнес:

— Глота, кажись. Девуш.

Корос напряг память. Кажется, родичи рассказывали что-то про дикарок, которых воины Вирона привели из набега на людоедов прошедшей зимой. Женщин держали в отдельной землянке, как жабей: любой варий мог приходить и тереться с ними, сколько захочет. А вот одну, Вирон, вроде бы, оставил при себе, для личных услуг.

— Смотри за этой, — велел следопыт Дулу.

Вскоре дикарка, а это была Чуми, отправилась в лес за ягодой, прямо в сторону Короса и Дула. Там они ее и прихватили.

Увидев родственное лицо глота, Чуми сначала ошалела, а потом расплакалась. Придя в себя, людоедка рассказала все, что знала. А знала любопытная и смышленая девица очень много. За полгода пребывания в плену на правах 'расконвоированной' она неплохо научилась понимать язык вариев, поэтому находилась в курсе всех событий. Тем более что Чуми считали в племени чем-то вроде полузверька (дикарь же не человек) и не обращали на нее внимания.

Зато Чуми очень даже обращала внимание на происходящее вокруг, особенно на кое-какие обстоятельства, интересовавшие ее в силу определенных причин. Так, она сразу взяла на заметку появившуюся в стойбище рыжую варийку. Ведь Вирон привел ее к себе в шалаш. Это вызвало у Чуми большое беспокойство.