Вадим Проскурин - Эти бессмертные

— Так вот какой ты, северный олень, — пробормотал Павел, глядя на поверженного врага.

Будь душа Ифа не столь закалена многолетними тренировками, он бы прослезился. Потрясатель не стал глумиться над мертвым противником, а отдал ему должные почести, сравнив с мифическим зверем, общепринятым идеалом строгой и самодостаточной красоты и мощи. Непонятно, почему северный… Но потрясатель часто изъясняется непонятно.

С другой стороны подошел Хортон. Он выглядел куда хуже Павла — смертельно уставший и измученный. В бою ему пришлось опорожнить свой источник магической силы если не полностью, то близко к тому, и это не дало ему ничего. Потому что он не потрясатель вселенной.

— Ну что, герцог? — обратился к нему Павел. — Поздравляю с победой.

Хортон вяло отмахнулся.

— Да разве ж это победа? — задал он риторический вопрос. — Признаю себя дураком и неудачником, моя ловушка не сработала, а почему — сам не понимаю. Зато твои вороны показали себя великолепно.

Павел поморщился и тоже задал риторический вопрос:

— Да разве ж это великолепно? Он едва не ушел от них, заложил бы вираж чуть выше и ушел бы. И конец нам тогда всем, кроме вот него, — он указал на Ифа.

Хортон зябко передернул плечами и сказал:

— Бррр… — И добавил: — Но не будем о грустном. Пойдем в замок, передохнем, пообедаем. Надо Флетчеру сказать, пусть готовит поход на Гусиный Пик. И еще вассалов пусть собирает, они должны знать, что потрясатель вселенной явился и выступает на нашей стороне.

Павел посмотрел на Хортона, как будто тот не констатировал всем известный факт, а обозвал демона нехорошим словом. Как будто потрясатель на самом деле не верит в свое предназначение или, хуже того, стесняется его. Нет, этого не может быть, это просто минутная слабость овладела им или вообще какая-нибудь посторонняя мысль!

— Пойдем, герцог, — сказал Павел. — Пойдем, отдохнем, хватит на сегодня потрясений.

Глава девятая

1

Столько воителей не собиралось в Муралийском замке еще никогда. Герцог Хортон собрал всех своих вассалов, а те, в свою очередь, привели своих вассалов, не оставив на хозяйстве вообще никого, здесь были все, вплоть до самого последнего безземельного воителя. Это было беспрецедентно, Хортон сознательно нарушил устоявшиеся правила, чтобы вассалы уяснили, что случившееся здесь не укладывается ни в какие законы и традиции. Каждые два-три тысячелетия случается, что граф бросает вызов герцогу и занимает его место, но никогда раньше не бывало, чтобы графу помогал в бою потрясатель вселенной.

Только теперь Павел осознал, какой мегазвездой он стал. Старые бароны с неподвижными, будто каменными лицами смотрели на него с плохо скрываемым ужасом. Поле боя, на котором Павел и Хортон уничтожили Хина, говорило само за себя, оно не нуждалось в комментариях. Обширная территория, перемолотая и перепаханная судорогами земли невероятной силы, а внутри нее, чуть в стороне от центра — небольшой островок, не только перепаханный, а как будто обработанный бороной, да не обычной бороной из суковатой ветки, а мифической золотой бороной, которой обладал какой-то персонаж холопских сказок. И повсюду разбросаны серые перья, они окружают каждую воронку, не оставляя сомнений в том, как с этим полем произошло то, что произошло. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы поставить себя на место покойного герцога и наглядно представить себе, что бывает с теми, кто пытается противостоять потрясателю вселенной. Особенно поражало воителей, что Хортон, даже выпив очередную холопскую душу, сильно страдал от истощения магических сил и выглядел сущим ходячим мертвецом, а у Павла никаких признаков истощения не было. Дескать, прихлопнул герцога одним пальцем, как комара, и не устал совсем, надо будет — еще десяток прихлопну. Но не объяснять же им, что бой был скоротечным, что почти все это время Павел просидел в укрытии, а единственный удар, что он нанес, достиг цели лишь по чистой случайности. Не допусти Хин роковую оплошность, лежать бы сейчас на этом поле не Хину, а Павлу.

Павел чувствовал себя странно и нелепо. К какой бы компании он ни приближался, все разговоры стихали, бароны и воители смотрели на потрясателя вселенной и ждали то ли распоряжений, то ли пророчеств. Лишь обрывки разговоров достигали ушей Павла, и Павел не знал, как реагировать на то, что он услышал в этих обрывках. Воители думают, что Павел — величайший маг во всей империи, что он пророк, что он даст им новые законы и настанет счастливая жизнь с медовыми реками и кисельными берегами. Допустим, он действительно великий маг и действительно может поделиться с ними кое-какими знаниями. Но давать новые законы… Он уже пытался говорить о любви и доброте, к чему это привело? Хортон использовал эти слова как новый вид психотропной магии, причем ему даже не пришлось сильно извращать их суть. Так, сместил кое-какие акценты…

Павел нашел Хортона в кабинете. Новоявленный герцог расхаживал по комнате из угла в угол, что-то бормоча себе под нос. Увидев Павла, он улыбнулся и заявил:

— Речь готовлю. Тебе тоже придется выступить перед воителями. Скажи им что-нибудь про доброту и не слишком старайся все разъяснить, они все равно ничего не поймут. Это будет такой ритуал — потрясатель вселенной выступил перед вассалами и наполнил их сердца гордостью, что они лично его слушали. Еще скажи им, что новые заклинания, которые ты открыл, ты передашь самым близким вассалам.

— А у меня будут вассалы? — спросил Павел. — Ты все-таки решил мне отдать Муралийский замок?

Хортон снова улыбнулся, на этот раз весьма ехидно.

— Ты мыслишь слишком мелко для потрясателя вселенной, — заявил он. — Мы все твои вассалы, и я в том числе. Я не говорю об этом вслух, но считается, что ты как бы послан абстрактным творцом, чтобы улучшить устройство нашего общества, дать новый толчок развитию, новое понимание справедливости, ну и так далее. Только не надо явно говорить об этом, тогда вассалы начнут задавать конкретные вопросы, а как отвечать на них, я еще не решил. Лучше, когда все это будет как бы подразумеваться.

— Пророка из меня делаешь, — констатировал Павел. — Только ты не учитываешь, что пророки обычно плохо кончают. И их ближайшие сподвижники — тоже.

— А куда нам с тобой деваться? — ответил Хортон вопросом на вопрос. — Дней через сто нам придется держать ответ перед императором, и это будет непросто. Одно дело, когда разбирается дело обычного узурпатора, и совсем другое дело — когда этому узурпатору тысячи воителей поклоняются сильнее, чем самому императору. В такой ситуации проще договориться с наглым выскочкой, чем уничтожать его.