Юлия Федотова - Тьма. Испытание Злом

Юноша испуганно молчал.

…Это было ужасно. Хуже и вообразить было нельзя, хоть и пережил Семиаренс Элленгааль, младший тан светлых альвов Нидерталя, на своем веку множество невзгод… Когда чудовище, обездвижив их ядом, затащило в свое логово и бросило среди трупов, он решил: все, конец. Но страха за собственную жизнь не чувствовал, лишь досаду (попались глупо: зачем было лезть в этот город, заведомо мертвый?) и жалость к спутнику своему, так мало прожившему на этом свете. Еще было отчаяние: если погибнет юный Фруте, некому будет остановить Тьму. Но была и надежда: если свершилась одна перемена в линиях фатума, почему бы не случиться второй?

Видят боги, лучше бы так оно и вышло!

…Их было четверо. Молодой человек, случайно коснувшийся запретного. Нифлунг-полукровка, уже стоящий одной ногой во Тьме. Потомственная ведьма, способная от природы на дела гораздо более темные, чем простое родовспоможение. Честолюбивый и самонадеянный колдун, опасный не силой, но слабостью своей. Один из них, возможно сам не ведая о том, нес гибель собственному миру. Но кто именно? В этом Семиаренс Элленгааль теперь не сомневался. И не удивлялся больше, почему карты фатума назначили ему в спутники не опытного мага или воина, закаленного в боях с Тьмой, а нежного, чувствительного мальчика, совершенно не подготовленного к тяготам дальнего похода и опасностям вечной ночи.

Просто они оказались братьями — вот что связывало их.

И один другого должен был убить — вот о чем карты фатума так долго молчали.

Это было УЖАСНО…

— Знаете что, — Кальпурций Тиилл почувствовал, что пора брать ситуацию в свои руки, потому что молчание уж слишком затянулось, — давайте-ка выберемся наверх и там всё выясним, а здесь нам задерживаться ни к чему. Эти подземелья годятся разве что для шторбов, а мы таковыми, хвала Девам Небесным, пока не стали… Йорген, друг мой, слезай с саркофага, мы уходим!

Тот покорно слез. Вид у него был совершенно убитый. Потому что знал: не будет ему отныне радости в жизни, не будет! Кончилась пора беспечной юности, пришло время забот и тревог.

— Честное слово, лучше бы мы вас не находили тогда, на берегу! — в сердцах выпалил он прямо в лицо альву.

Учтивый и благородный Кальпурций был в ужасе, но Семиаренс Элленгааль не обиделся. Почему? Да потому что он сам так считал. Лучше ему было сгинуть в пучине морской, не исключено, что история пошла бы тогда совсем другим путем.

— …Я не знаю, с какой целью вы пришли в эти проклятые богами края, и не желаю знать! Это ваше личное дело, каким способом вы собираетесь расстаться с жизнью — утопитесь в море, пойдете на прокорм печальному пауку или еще что-нибудь интересное придумаете! Но зачем вы потащили с собой Фруте? — Йорген достаточно хорошо знал младшего брата, чтобы не заподозрить в нем инициатора этого безумного предприятия. — Неужели не нашлось более подходящей компании для…

…«самоубийства» — хотел сказать он, но брат, дотоле упорно молчавший, вдруг перебил его запальчиво:

— А я, по-твоему, чем не подхожу?!

— Хотя бы возрастом! — прорычал ланцтрегер.

— Мне пятнадцать лет! — возразил Фруте, гордо вскинув подбородок, тощая цыплячья шейка его смешно вытянулась. — Когда нашему отцу было пятнадцать, он уже имел сына!

— Скажите, какое хитрое дело! Любой дурак может с бабой… — Тут Йорген вспомнил про Гедвиг и осекся. — Короче, если бы ты тоже сына завел, я бы не возражал. Пожалуйста. Хоть десяток! Приживать детей — это не с темными тварями сражаться! Вас чуть не съели сегодня! Не успей мы вовремя — что тогда?!

Вопрос остался без ответа, Фруте гнул свою линию:

— Когда пятнадцать было тебе, ты возглавлял оборону Фаннебурга, и о том до сих пор поют в песнях…

— Ерунда! Ничего особенного в Фаннебурге не было, просто случился рядом менестрель и раззвонил на весь свет, чтоб его…

— Но ты воевал с Тьмой много лет, разве не так? Почему же мне нельзя?! Скажи!

— Я — другое дело! И нечего на меня смотреть!

— Почему? Думаешь, я настолько хуже тебя?

— Я думал, что ты лучше! Что ты способен на большее, чем тупое истребление ночной дряни! Я думал, у тебя будет сосем другая жизнь, что ты станешь выдающимся философом или там поэтом, унаследуешь отцовский ландлаг, сделаешься канцлером или советником при дворе… А ты… Ты хочешь все разрушить, хочешь стать как мы с Дитмаром… Ловкие приспособления для истребления чудовищ — и больше ничего!!! Да если… — Он шумно перевел дух. — …если они, чудовища эти, наконец на свете переведутся, я лично вообще не представляю, что буду делать и как жить. Ты таким хочешь стать, да?!

— Нет. — Фруте старался придать голосу уверенности и твердости, но он предательски дрожал. — Я не стану приспособлением! Я не собираюсь тупо истреблять тварей. Я должен уничтожить Тьму. На меня указали карты фатума, я избран для этого подвига. И тут уже ничего нельзя изменить. Я пойду до конца, брат!

«Девы Небесные!!! — простонал про себя Семиаренс Элленгааль. — Если бы ты знал, мальчик, что ждет тебя в конце! Если бы вы оба знали…»

— Ничего подобного, можно изменить! Карты фатума лгут как сивый мерин, это всем известно!

— Это смотря какие карты и в чьих руках! — вскипел юноша. — Ты что, воображаешь, будто я к зегойнам гадать ходил, как девка, засидевшаяся в невестах? Речь идет о подлинных картах фатума! Светлые альвы…

Но Йорген ничего не желал слушать.

— Плевать мне и на карты, и на фатум, и на светлых альвов в придачу! Зачем ты с ними вообще связался?! Не о себе, так о родных хотя бы подумал!

На это младшему брату было что возразить.

— Матушка и отец согласны, они считают борьбу с Тьмой достойным делом. Они благословили меня! — вскричал Фруте торжествующе, ему казалось, этот аргумент должен решить дело.

Не тут-то было! Ланцтрегер Эрцхольм отступать не привык.

— А Дитмар? Что он сказал?

— Ну… — замялся Фруте.

— Понятно. Дитмара, как всегда, не спросили. Мало он в юности из-за меня горя хлебнул, теперь и ты туда же?! — Тут Йорген с трагическим видом плюхнулся на обломок каменной стены (вышеописанный разговор происходил уже наверху, у входа в ратушу). — Да, теперь мне все ясно. Это кара! Это Девы Небесные прислали мне тебя в наказание за то, что бедный Дитмар в юности был вынужден слишком часто тревожиться и страдать из-за меня. Но видят боги, это было по крайней мере не по моей вине. Я этого не хотел! А ты…

— И я не хотел! Это карты фатума, ты должен понять!!!

Бедный юноша уже чуть не плакал. Йорген сидел, отвернувшись от мира, расстроенный и бледный, поэтому Кальпурций решил снова вмешаться — на правах будущего родственника.