Андрей Кощиенко - Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина

Ну, я так самчон-ниму и объяснил, что теперь питаюсь правильно по науке, как она рекомендует. После этого народ вспомнил, для чего это мне и тема разговора перепрыгнула айдольство, учёбу и мою дальнейшую жизнь. Сначала я вяло «отдакивался», в который раз выслушивая уже жёванную жвачку «умных советов», потом онни, спохватилась, что забыла, быстренько сбегала и принесла все мои сертификаты за иностранные языки, включая последний, по французскому. После этого напор резко усилился. Дядя, словно меня тут нет, взялся решать с мамой, куда я буду поступать и какой университет престижней из тех, которые недорогие. Мама, видно в традициях корейского общества, старшему мужчине не перечила, внимала, кивала, хотя не так давно, в приказном порядке требовала от дочери, чтобы та занималась музыкой. А вот Сун Ок, полностью взялась играть на стороне дяди, давая советы и рассказывая об университетах.

Меня эти все разговоры начали потихоньку бесить. Как-то устал я за эту неделю. В городе стало жарко. Ещё не лето, а уже прилично так «придавливает». Что же будет летом? Прихожу с работы и как-то сил в себе не нахожу на дополнительные занятия по своей тематике. Приходится напрягаться, разгонять вялость с сонливостью. Может, это от того, что тело Юн Ми растёт? Организм все силы вкладывает туда? Вполне возможно, но время-то тоже «тикает»! Кто его остановит? А я, вместо того, чтобы заниматься сейчас музыкой или зарабатывать деньги на фрилансе, на который, кстати, прислали два свежих текста, сижу и слушаю всякую фугню!

Дабы успокоится, взялся чесать шею Мурчат. Кошатина благополучно пережила моё отсутствие. С Сун Ок они друг с другом не убили, дом остался цел, но теперь она ходит за мною как нитка за иголкой. Онни, кажется даже, малость, взревновала. Она, значит, её кормила, обиходила, а как только появилась я, «кормилицу» бросили, как будто её и не было.

Сижу, глажу котёнка, наблюдаю за течением разговора. Пытаюсь смотреть на него со стороны, как на неизбежное зло, но не получается. Бесит. Сун Ок рассказывает, что мне предложили учёбу и работу в «Sea Group». Дядя в восторге. Может, он радуется, что Юн Ми слезет с его шеи? Не хорошо, конечно, так говорить, но все мы люди, все мы человеки, а дядя не железный, две семьи тащить. Ох, как же хочется послать этот разговор куда подальше и пойти полежать!

— Я отказалась! — громко говорю я, невежливо влезая в разговор старших, — отказалась и от работы и от учёбы.

Пауза. Дядя озадаченно смотрит на меня. Потом на маму. Та кивает, подтверждая.

— Ну, может быть можно переиграть? — начинает искать пути самчон-ним, — Извиниться, сказать, что это было ошибкой. Смотри, какие у тебя результаты! Думаю, тебе легко пойдут навстречу. Я подумаю, может, можно будет, кого попросить об этом в «Sea Group»…

— Я отказалась, — жёстко повторяю я, — отказалась в третий раз. Хё Бин на Чожду ещё раз повторила своё предложение. Я сказала — нет!

Тишина… Офгевший дядя и родные, которым я об этом не говорил. Ну, маме и Сун Ок полегче, они уже тренированные, а дядя, считай, что первый раз участвует. Или, второй? Вроде мы общались уже по этому вопросу?

— Ну почему? — не понимает он.

— Малооплачиваемая и скучная работа, — лаконично поясняю я.

— Малооплачиваемая?! У переводчика? Почему она — малооплачиваемая?!

— На дом на Чеджу я накоплю только к пенсии, а я хочу сейчас!

Дядя «виснет». Сун Ок сердится. Мама, судя по выражению её лица, где-то в «астрале» или рядом с ним. Созерцает оттуда.

— Дом должен купить муж, — говорит «отглючивший» дядя, — это его забота.

— Никаких мужей! — отрезаю я, — любой сунувшийся будет сразу мною отправлен на обратную сторону луны!

— Ты не выйдешь замуж?! — поражается самчон-ним и переводит ошарашенный взгляд на маму. Типа — ты слышала? Из «астрала» в ответ «ни гу-гу». Только глаза. Смотрят.

— Я выйду замуж за сцену, — приоткрываю я свои планы самчон-ниму, — и никак иначе. Поэтому — никаких женихов!

В этот момент звенит дверной звонок. С удовольствием вскакиваю на ноги, сбегая от разговора, и несусь открывать. Мурчат, прыжками и, задрав хвост, мчится за мной. Открываю. За дверьми курьер с коробкой в руках. Посылка. Мне! Пффф…неожиданно. От кого? Вроде не от кого… Непонятно. Ладно, буду разбираться дома. Расписываюсь и отпускаю курьера.

….

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная. За праздничным столом тягостное молчание. Трое взрослых людей смотрят в разные стороны, но только не друг на друга. В гостиную входит Юн Ми. Одной рукой она прижимает к себе средних размеров картонную коробку, в другой руке держит перед собою бумажку, которую изучает, нахмурив лоб.

— Что это, дочка? — спрашивает мама,

— Не знаю, — отвечает та, садясь на пол и ставя коробку рядом с собой, — какую-то посылку прислали…

— От кого посылка? — спрашивает мама.

— Непонятное что-то понаписано… Но вроде мне…

— Дай! — говорит Сун Ок и выдёргивает из рук сестры листок.

— Да, Пак Юн Ми… Наш адрес… Всё правильно, — сообщает всем Сун Ок результаты его прочтения, — отправитель… Улица Гангман, бутик «LotteVirdgini»…

— Ты что-то купила в бутике?! — вытаращивается онни на Юн Ми, — На Гангмане?! Это же очень дорого!

— Да ничего я не покупала! — возмущённо отвечает та, — это какая-то ошибка!

Сун Ок, подтаскивает к себе по полу посылку и резким движением сдирает заклеивающую её полоску скотча. Раз! И на свет появляется обувная коробка. Сняв крышку Сун Ок внимательно осматривает её содержимое.

— Босоножки, — сообщает она всем, — красивые…

Закрыв коробку с обувью и отставив её в сторону, она опять лезет в посылку и достаёт на этот раз небольшую узкую коробочку голубого цвета. Открывает.

— Серёжки, колечко, браслет и цепочка с кулоном, — несколько мгновений спустя говорит она и, закрыв коробочку, кладёт её на обувную коробку.

Затем из посылки извлекается мягкий пластиковый пакет кремового цвета с надписью чёрными буквами — «LotteVirdgini». В пакете оказывается летнее лёгкое платье светло-голубого оттенка. Расстелив по полу, Сун Ок деловито его осматривает, затем складывает и убрав назад, в пакет, снова лезет в посылку. Самыми последними на свет появляются два конверта. В первом оказывается узкая полоска кассового чека.

— Итого, — пробежав глазами сверху вниз, зачитывает его окончание Сун Ок, — два миллиона, двести семьдесят пять тысяч вон…

— Брр! — трясёт она головой и достаёт из второго конверта листок записки.

— «Оденешь на проводы», — вслух, читает она, — «Что не подойдёт, поменяешь. Действуй, Зверёныш!» Подпись… «Чжу Вон»…