Виталий Зыков - Власть силы-2

— Почему льер Виттор оставил льера Бримса одного? — спросил Олег, понизив голос и уставившись себе под ноги.

— А ты уверен, что нас никто не будет ждать у портала? — вопросом на вопрос ответил Айрунг.

И Олег понял, что он и вправду теперь ни в чем не уверен. Ни в льере Витторе, который, несмотря на слова друга, все-таки бросил Магистра на растерзание. Ни в союзниках по Протекторату, превративших войну с силами Бездны, с врагами всего живого в самый настоящий бардак без единого командования, общей стратегии и минимальной слаженности между подразделениями. Ни тем более в Перворожденных, нагородивших таких интриг, так все запутавших, что непонятно, кого надо бояться и ненавидеть больше — Длинноухих или тот же Тлантос.

Мархуз побери, еще несколько дней назад он и помыслить не мог, что это скажет, но… быть может, хфургов К’ирсан был не так уж и не прав, когда называл себя единственным союзником Нолда?!

ГЛАВА 13

Праздничную церемонию в честь подписания мирного договора решили проводить в тронном зале дворца. Кое-кто, правда, сомневался в разумности подобного мероприятия: ведь до сих пор воевал в Саурме генерал Киор, да и никуда не делись сложности вокруг новых территориальных приобретений Западного Кайена, но К’ирсан Кайфат был непреклонен. Подданные хотели побед, причем не выдуманных, а вполне реальных. Больше побед им требовались лишь герои и публичное признание их заслуг. И король-маг собирался дать им и то и другое.

Формальная часть с оглашением списка присоединенных земель и представлением высшему свету текста договора с Даргом без секретных приложений прошла быстро. Как и последующее награждение высшего командного состава. Долго голову ломать К’ирсан не стал и одним махом возвел Храбра, Терна и Мокса в дворянское достоинство и одарил наделами земли. Так что теперь самые близкие сподвижники Кайфата стали именоваться Терн грасс Согнар, Мокс грасс Лансер и Храбр грасс Яро.

О том, что у бывшего главаря бандитов, а ныне генерала Шипов есть фамилия, К’ирсан, к своему стыду, узнал за час до церемонии. Тогда же Храбр ему рассказал и о том, что родом он из Загорья, а вовсе не из Кайена. И даже прозвище когда-то имел — Загорский…

Канд, Гхол, несколько чародеев и шаманов рангом пониже тоже получили награды. Пусть не столь высокие, как у более старших товарищей, но все равно приятные. Каждому было вручено по крупному драгоценному камню, пригодному стать прекрасной основой для личного амулета. Ну а будут стараться, то и о личном дворянстве можно будет подумать.

После магов наступил черед наиболее отличившихся солдат и офицеров, которые получали дорогое оружие, денежные премии и наградные знаки… Все это было, конечно, важно и нужно, однако гвоздем церемонии, особенно в глазах зрителей, стали бойцы Шипов и ордена Владыки. Те, кто сражался во имя своего короля, находясь под смертельной печатью, те, против кого ни К’ирсану, ни его офицерам даже в самые жаркие часы битв так и не пришлось ни разу применить силу колдовских клейм. Те, кто своими ратными подвигами заслужил доверие государя и право быть свободным от диктата магии.

На самом деле таких героев набралось почти две тысячи человек, и большинство уже было избавлено от постоянно висящей над ними угрозы, но разве можно было не пригласить кого-то из них на церемонию во дворец? Отработанную процедуру по снятию печати в тронном зале проходили ровно сто бойцов: восемьдесят от Шипов и двадцать от орденцев. Причем К’ирсан не поленился подойти к каждому и пожать руку, благодаря за службу. Для него — чистая формальность, но для бойцов — высшая честь и признание заслуг. Ему даже показалось, что эта мелочь впечатлила их много больше, чем долгожданная свобода. Не говоря уж про само действо: снятие смертельной печати сопровождалось иллюзией скачущих между солдатами полупрозрачных сородичей Руала, что стало причиной суматохи среди придворных.

— Храбр, ты подобрал бойцов, которых я просил? — вполголоса спросил К’ирсан у стоящего подле трона генерала, пока ветераны Шипов и ордена покидали зал.

Храбр кивнул:

— Пятерых, как и было приказано… Владыка. Преданные, целеустремленные, неспособные к магии, но желающие к ней приобщиться. Но, честно говоря, где пять, там и пятьдесят пять…

— Служба Чиро их, конечно, еще проверит, но новость хорошая, — ответил К’ирсан, поправив корону. — Что до их количества… Забыл, сколько раз в седмицу тебя проверяли и я и ученики Мокса?

— Ну так то поначалу было, твое колдунство. Сейчас, если раз в седмицу кто глянет, и то хорошо! — Несмотря на все старание, Храбр никак не мог избавиться от привычки обращаться к королю как к какому-нибудь городскому колдуну. К’ирсана это забавляло, он не возражал, но новоявленный грасс Яро все равно старался.

— Храбр, Трансформа сути не заклинание, которое наложил и забыл. Это вещь гораздо более сложная и… глубинная, что ли. Если мы не хотим смертей, то пять человек — это наш максимум, — пояснил К’ирсан.

Укусивший его за палец Руал заставил прервать разговор и обратить внимание на гостей церемонии. Как оказалось, награжденные герои уже прошли в соседний зал, где для них были накрыты столы, и теперь все присутствующие терпеливо ждали, когда Владыка о них вспомнит.

К’ирсан внутренне поморщился. Проклятье, как же он ненавидел выносить на всеобщее обозрение по-настоящему важные и личные вещи. Семью, отношения, чувства… То, что касается тебя, но никак не посторонних. Увы, Кайфат был королем, а с королей другой спрос. И та часть жизни, которую обычные подданные считают только своей, у правителей обязана быть достоянием общественности.

Особенно в таком деле, как престолонаследие.

— Дамы, господа… спешу вам сообщить, что королева Роберта беременна и, как утверждают лучшие маги-лекари нашей страны, носит под сердцем будущего наследника, — чуточку усилив заклинанием голос, объявил К’ирсан. И растянул губы в улыбке. — Здоровья моей королеве!

Всякий раз, называя Роберту своей супругой, Кайфат чувствовал, как внутри все цепенеет и пробуждается холодная злость. Не ненависть, нет — Мелисандру К’ирсан не ненавидел, в конце концов, она всего лишь слабая женщина, — злость. Потому как бесконечно больно осознавать, что он навсегда лишен права на личное счастье, которое заменят ему долг и политическая необходимость. И рядом никогда не окажется действительно любимая женщина.

Однако за переживаниями и душевными терзаниями он почему-то никогда не думал, что у любви есть и другая сторона — дети. Твоя плоть и кровь, твое продолжение и твое будущее. Такие маленькие люди, которые важны сами по себе, вне зависимости от того, счастлив ты или нет. Потому как без них ты точно несчастлив!