Василий Сахаров - Последыш Древних

На моем пути еще один гном. Стальная кираса с изображением молота, в левой руке треугольный офицерский щит, а в правой меч. Он что-то сипел и хотел рубануть меня четким горизонтальным ударом, который, учитывая природную мощь гнома, мог рассечь тело человека напополам. Ну, а мне деваться некуда, толчея не давала сдвинуться, и я кинул ему в лицо «Огненную каплю».

Запахло паленым, и гном умер почти мгновенно. А затем по левому плечу скользнула выпущенная эльфийским лучником стрела, слава богам ничего серьезного, и толпа вынесла меня в какой-то проулок. Ну, а тут неожиданная встреча, майор Кано, который перевязывал руку.

— Эй, воин! — позвал он меня. — Ко мне!

— Да пошел ты! — ответил я и снова бросился в бой.

— Руговир!? — он узнал меня по голосу и крикнул вслед: — Стой! Стой, дуралей!

«Да пошел ты!» — мысленно повторил я, словно заклинание, влился в человеческий поток и вместе с ним продолжил движение к восточным воротам.

Впрочем, прошел я немного. Гномов мы уже разметали и позиции стрелков остались позади. Морейские маги прикрывали арьергард, а офицеры пытались построить солдат. Самый удобный момент, чтобы скрыться, и рядом со мной вновь появились спасители, Кайра и «обозник».

— Уходим! — корнет дернул меня за руку и кивнул в сторону ближайшего дома, двери которого были выбиты.

Бегом мы покинули колонну и сделали это вовремя. Позади кто-то требовал остановиться, наверное, кто-то из офицеров. Да куда там! Отныне приказы вышестоящих командиров морейской армии нам были не писаны, и мы сбежали.

Прошли дом. Миновали внутренний двор. Проскочили амбар и через черный ход для прислуги вышли на следующую улочку. Отсюда дальше. Снова дом и опять двор.

Здесь я остановился и потянулся к силе Древних, а Кайра замер, посмотрел на меня и вопросительно кивнул:

— Ты чего, Оттар?

— Прощаться будем, Рок. Ты иди своей дорогой, а у меня своя.

— Да ты чего, дружище? Мы же тебя выручили! — Кайра покосился на «обозника», который попытался обойти меня, а я сделал шаг назад, прижался к стене и вызвал иероглиф Смерч.

— Назад, Кайра, — знак был готов к бою. — Я не знаю, кто ты на самом деле, и не хочу этого знать. Но мне с вами не по пути. Ты меня услышал?

Корнет усмехнулся и в его руке появился метательный нож, а затем он произнес:

— Хонзо, только не насмерть!

«Обозник» попытался использовать уже знакомое ядовитое облако, но я высвободил силу Древних, и в центре двора появился смерч. Крутящаяся воздушная спираль раскрутилась моментально, вобрала в себя мусор и мелкие камушки, а затем обрушилась на Кайру и его товарища. Ну, а я, придерживаясь стены, юркнул обратно в дом и продолжил бег. Вряд ли заклятье убьет «спасителей», сил в знак я закачал немного, но Смерч их остановит и задержит. А потом ищи ветра в поле — город большой и в нем идут ожесточенные бои.

Спустя десять минут, я остановился и огляделся. В городе пожары. По улице пробежали морейские солдаты, а на площади невдалеке строились гномы. Совсем рядом знакомый мне дом, наверное, единственный знакомый, госпиталь, в котором меня лечили. И во дворе, если судить по выкрикам и отборному мату, находились феодальные дружинники, которые рубили головы пленным морейцам.

«Брось, Оттар, это уже не твоя война, и ты оказался здесь случайно, — подумал я, но сразу пришла другая мысль: — Там же твои боевые товарищи. Там Агликано и целитель Арьенте, который поставил тебя на ноги. А еще там Юна. Так неужели ты пройдешь мимо?»

— Нет, не пройду, — сам себе ответил я, поудобнее перехватил трофейный меч и перебрался через каменную стену.

Прыжок! Присел, осмотрелся и понял, что оказался в саду. Сила Древних по-прежнему была со мной и, вызывая знак Смерть, я направился к дому. Опять случай изменил мои планы, но тогда я об этом не думал.

Когда карета, в которую «черные клинки» усадили поручика Руговира, скрылась за углом, Юна Эстайн посмотрела на Данго Арьенте и спросила его:

— Учитель, неужели этот офицер, действительно, оказался предателем?

— Не думаю, — старый маг, который вырастил не одно поколение целителей, пожевал губами и добавил: — «Черные клинки» занимаются не только тем, что ловят предателей, ересиархов, черных колдунов и воров. У них большие полномочия и мой опыт подсказывает мне, что Руговир нам не враг. Ну, сама посуди. Если бы он оказался в чем-то виновен, то его сразу бы заковали в кандалы, а поручик вышел самостоятельно и конвой следил не только за ним, но и за нами. Это две большие разницы, причем Руговир не сопротивлялся. Правильно?

— Да, — Юна кивнула.

— И какой мы должны из этого сделать вывод?

— Не знаю.

— Вот! — наставник вскинул вверх указательный палец. — Не знаешь. Поэтому я тебе скажу. Скорее всего, Руговир секретоноситель или важный свидетель. Так что не забивай себе голову, мне кажется, что все будет хорошо. Поручика допросят и освободят. А что, тебе приглянулся этот молодой штурмовик?

Девушка слегка смутилась и покраснела, а затем покачала головой:

— Просто мы немного знакомы и раньше встречались.

— Он тоже из дворянской элиты?

Всем было известно, что Арьенте, чей отец трудился простым каменщиком-поденщиком, недолюбливал аристократов, и Юна много раз выслушивала от него поучительные истории, в которых простолюдин всегда оказывался умнее и талантливее дворянина. Вот и сейчас, несмотря на загруженность госпиталя, куда продолжали присылать раненых офицеров, и непомерное количество работы, он мог, позабыв обо всем, поведать девушке очередной рассказ. Но выслушивать нравоучения Юне не хотелось, и ее ответ был коротким:

— Нет.

— Ладно. Ступай. Через час начнем обход больных.

— Хорошо.

Целители разошлись. Арьенте направился в свою комнату, а девушка вышла в сад и, прогуливаясь по тенистым дорожкам, размышляла о своей жизни.

Сколько себя помнила, Юна Эстайн всегда получала все самое лучшее, и отец с братьями выполняли любые ее прихоти. Породистые лошади, собственное имение, дорогие столичные наряды, благовония из далеких южных земель, любые драгоценности, превосходные репетиторы и безумно дорогие духи. Все это девушка имела с момента своего рождения и общество, в котором Юна всегда находилась в центре внимания, состояло из таких же людей, как и она. Золотая молодежь Северной Мореи, потомственные дворяне и дети богатых купцов, могли позволить себе любые шалости и развлечения. Над ними никогда не стоял кто-то, ограничивающий их свободу, и это порождало чувство превосходства над простолюдинами, которые должны знать свое место и не имели права поднимать глаза на касту господ. Но, тем не менее, благодаря влиянию Арьенте и отца, который иногда, через силу, мог становиться строгим, душа Юны не была испорчена. И она не стала спесивой аристократкой, для которой все небогатые люди навоз под ногами и бессловесное быдло. Поэтому девушка не гнушалась проявлять сострадание к больным, и случалось так, что она лично стирала грязные бинты в общественной больнице родного Рупьенгарда, а затем дежурила в палатах для бедных, которые не могли оплатить дорогостоящие услуги мага-целителя.