Добрый - Дмитрий Дмитриев
— Эй, вы что там, повымерли все, что ли? — попытался напомнить я о себе громким вопросом. — Красавишны, чирикните хоть буковку, — продолжил я, не дождавшись хоть какой-то реакции. — Тогда я иду к вам. Кто не спрятался, я не виноват.
И они спрятались. Все втроём. Спрятались качественно, в лучших традициях японских ниндзя. Просто оп — и растворились в пространстве, как будто за кустик из них троих даже никто и не заглядывал.
— Охренеть, — сказал я первое, что пришло на ум. — Или не охренеть, — добавил я второе, что пришло на ум. — Или просто кто-то настолько не оригинален, что решил ещё раз со мной в невидимость поиграться. Зря. Теперь я точно завершу то, что не получилось тогда, под деревом, только с поправкой на тогдашнюю науку.
Выломав в том же кусту хлёсткий прутик, я одним движением очистил его от листвы. Резкими свистящими ударами «розги» рассекая перед собой воздух, я двинулся обходить закустовое пространство, стараясь не пропустить ни одного сантиметра. Мысленно я даже слышал в ушах тот визг, который раздастся, когда гибкая древесина приложится по мягкому месту одной из девиц.
А если это будет не мягкое место и каковы будут последствия этого попадания лично для меня? Такие вопросы мой ум не посещали. Обида и азарт — вот две ипостаси, которые руководили сейчас моими действиями. Но, как говорится, ничто в этом мире не вечно. Обойдя всё свободное закустовое пространство и тщательно прохлестав чуть ли каждый миллиметр, желаемого результата мне достичь не удалось. Орудие моей экзекуции так ни разу и не достигло своей цели. Визг и отборный мат не усладили мои уши. Душа не возрадовалась вынесенному справедливому наказанию. В один миг стало грустно, обидно и одиноко. Хотелось даже всплакнуть о себе несчастном. Но вместо этого я всего лишь опустился на мох и горестно запечалился.
Вот как они могли бросить меня одного? И это после того, что между нами было. Правду говорят: нельзя верить бабам. Как только ты им поверил, сразу же запутают, облапошат и обманут. А я ведь ещё, как последний идиот, согласился мир спасать. Придурок. Поняли, что достало меня это всё и я подался к гургутам, вот и решили прикольнуться напоследок. Ну что ж, молодцы, у вас это получилось. Браво. Только мне от этого ни капельки не легче. А главное — что теперь делать? Идти куда глаза глядят в надежде снова наткнуться на праздно прогуливающегося Великого вождя? Да, только снаряд в одну воронку дважды не попадает, и вожди гургутов по заказу вблизи не гуляют. Это мне тогда повезло. На двойное везение рассчитывать не стоит.
От этих мыслей на душе стало ещё поганее, хотя, казалось, что дальше уже некуда, и так с поганостью перебор. А вот на тебе — оказывается, у поганости пределов нет. Она, эта самая поганость, вещь до безобразия эластичная и тянется до бесконечности. И так же, до бесконечности, можно рисовать картины моей дальнейшей, но, увы, недолгой жизни.
Вот я, увязнув в болотной жиже, кричу последним в своей жизни криком, безбожно срывая связки, которые уже через несколько мгновений мне не понадобятся.
Вот я бьюсь в предсмертных конвульсиях, схватившись за живот, потому что за пару минут до этого с голодухи с аппетитом сожрал такой сочный, привлекательный и, казалось, безобиднейший плод.
Вот меня живьём заглатывает местная гигантская анаконда, и я снова уничтожаю свои связки в предсмертном крике.
А вот я случайно попадаю в гнездо местного подобия муравьёв, которые обладают даром, способным обездвижить и обезболить свою жертву. И я, весть такой обездвиженный и накаченный анестезией, с ужасом смотрю, как эта организованная толпа полуразумных насекомых по мельчайшим кусочкам переносит меня в свой псевдомуравейник, методично отрывая от меня эти кусочки своими жвалами. Связки, правда, в этот раз не страдают, но мне от этого как-то не легче.
— Чего рассеялся? — До боли знакомый, но пока ещё не узнанный голос прервал апокалиптические картинки моего умерщвления. — Давай быстро поднимайся!
— Хлоя? — наконец-то я смог идентифицировать обладательницу голоса.
— Да Хлоя, Хлоя. Давай двигай.
— Куда?
— За мной. И давай быстрее, каждая секунда дорога.
— Зачем? Какая секунда?
— Девчонок спасать, я еле вырвалась, а они — нет. Мне одной не справиться.
— Откуда вырвались? От кого спасать?
— Нет времени на ответы. Бежим, сам всё увидишь.
С этими словами Хлоя резко рванула меня за руку и, не отпуская, понеслась в болотную чащу, таща меня за собой не хуже мощного буксира. Нет, если бы меня так попёрла Мара или Болотная, я бы не удивился. Но Хлоя… не замечал я раньше в этой местами даже хрупкой принцессе такой силищи. Значит, дела действительно поганые, и надо, проглотив все свои вопросы, максимально ускориться, помогая девчонке.
Бежали мы долго. Хлоя, по одному только ей понятному алгоритму, неслась по болотной чаще как заправский гургут, находя твёрдую почву даже в явной трясине. Руку мою она так и не выпустила, хотя я яростным подёргиванием несколько раз давал ей понять, что способен двигаться самостоятельно и даже не отстать от неё. Да и со свободными руками бежать куда сподручнее. Но она то ли не поняла, то ли не была уверена в моих силах и боялась меня
