Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
Сули поникла, опустив голову.
— Если я чем-то тебя обидела…
— Ох, принцесса, — мужчина взял в свои широкие и тёплые руки покрывшиеся слезами лицо девушки и улыбнулся, — ты можешь обидеть меня только оплакивая наше расставание. Вскоре мы встретимся вновь, а сейчас меня ждёт встреча.
— С кем?
Ралис щелкнул Сули по носу; кольцо на его пальце тускло отразило одинокий солнечный луч.
— Любопытная, — поддавшись вперёд он поцеловал подругу в лоб и крепко обнял прежде чем проститься и, обернувшись волком, убежать вдаль.
— Оборотни тоже пойдут, — произнёс Хелтай привычным спокойным и тихим голосом. Он не взглянул на дочь и скрывшегося из виду Ралиса. Тейран, стоявший подле, украдкой поглядывал на сестру, но отворачивался всякий раз когда та замечала его взгляд.
— Идти таким большим отрядом будет не с руки, — покачал головой Теоден. — Не лучше ли будет только тебе одному пойти с нами, а стаю отправить с моими людьми в Эдорас?
— Стая не делится, — буркнул в ответ вождь и воем созвал собратьев подле себя.
Спорить с Хелтаем не стали и к вечеру того же дня, передохнув, отправились в путь. Раненая Сули ехала с Арагорном, сев на коня позади дунэдайнца, чем вызвала насмешки со стороны оборотней. Хелтай же был зол, пусть и скрывал это умело. Гимли ехал подле с Эомером.
— Что ж, друг мой, — окликнула рыжебородого Сули, — Ралис сказал что не я одна вынесла ранение из этой битвы.
Гном махнул рукой, неловко и, боясь свалиться, крепко схватился ладонью за плечо человека.
— Пустяк. Пустяк. Урук вскользь лишь шлем зацепил. Ничего страшного, — и тише прибавил, ворча, что Ралису не след трепать языком словно помелом.
Рыжий волк поравнялся с конем Арагорна и, задрав голову кверху, глянул на Сули; девушка ласково потрепала оборотня по боку — это был Кайи. Он не задержался надолго подле матери, и ушёл почти сразу.
Дорога для уставших путников казалась непозволительно долгой, но вот уже виднелись бесформенные каменные глыбы, бывшие когда-то стеной Изенгарда. Сули задумалась, припоминала когда в последний раз проходила в эти ворота. Ещё до того как покинула стаю, а может и раньше. Те годы, когда темноволосая могла назвать эту крепость вторым домом, стёрлись из памяти, а их место заняли более тёмные и страшные воспоминания.
— А вдруг Ралис был прав, — рассуждала про себя девушка. — Вдруг не стоило идти. Что принесёт мне встреча с Саруманом? Неужто я надеюсь увидеть в глазах его раскаяние? — усмехнулась. — Не надеюсь.
— Скоро будем на месте, — сказал Арагорн, повернувшись к подруге. Та кивнула.
Человек оказался прав — не прошло и часа как путники прошли через ворота, но самих ворот не было: сорванные с петель и покореженные, они валялись поодаль, среди руин, обломков и бескрайней свалки щебня; лишь одна входная арка да и уцелела.
Волк зарычал, проходя мимо Арагорна.
— Что это с ними? — удивился человек. — Чем я насолил твоим собратьям, что они скалятся на меня всякий раз?
— Это из-за твоего меча.
— Им не по душе Андрил? Почему же?
Девушка неловко увернулась от ветки чуть не угодившей ей в лицо. Деревьев здесь стало куда меньше чем в прежние времена и от тех волшебных садов, где молодая волчица резвилась, сокрытая от чужих глаз, не осталось и следа. Всё под чистую было срублено, а вычищенная площадь затоплена разлившейся рекой. Но Ортханк по-прежнему тёмной, вековечной твердыней возвышался над мутными водами, разбивающимися о его стены.
— Как я думаю, для оборотней, пришедших из Тьмы, нет ничего страшнее меча, который должен нести свет. Пусть мы и не служим Врагу, но, чтобы не сказали другие, это в нашей природе.
Арагорн задумался над словами подруги. Он нашёл среди прочих вождя оборотней — рослого с устрашающего на вид волка со шрамом. Хелтай шёл впереди колонны: справа Тейран, слева Гэндальф.
— Можно ли им доверять? — спросил тихо, едва слышно, человек. Сули не дала ответа.
— Кто это там? — воскликнул Гимли; воспитанница эльфов прищурилась, всматриваясь. На разрушенной стене, покуривая табачок и прикусывая солонинкой, вольготно расположились два хоббита. Девушка неловко спешилась и побежала через мутную воду к друзьям.
— Мерри! Пин! — восклицала она.
— Хе-хей! — воскликнул Брендибак, подскочив на ноги и начав махать руками, Тук же спрыгнул вниз и угодил прямо в объятья оборотня, чуть не повалив ту наземь. Он радостно улыбался, хохоча.
Едва ли Сули могла разглядеть эту улыбку за застелившими глаза слезами счастья.
— Вы живы. Эру! Живы! — повторяла она, прижимая к груди кучерявого хоббита. Тот не противился, напротив, крепко цеплялся пальцами за плечи подруги. — Боромир завещал мне найти вас, и вот я, наконец, выполнила хоть одну его просьбу.
— А про меня-то и вовсе забыли, что ж, тогда быть мне глашатаем! Добро пожаловать, друзья мои, в Изенгард! — провозгласил Мерри, широко распахнув руки и ловко выпустив изо рта колечко дыма. — Мы тут исполняем должность привратников — Древень велел. Теперь он здесь господин и правитель, — хохотнув, хоббит поднёс к губам трубку.
***
Древень — друг всех деревьев — поведал гостям о том, как прошла битва за Изенгард и как Саруман, поверженный и униженный, забился в свою башню, да не выкуришь.
— Муторная выдалась ночка, — прибавил под конец рассказа Мерри. Сули, заслышав голос хоббита и будто очнувшись от тяжелых мыслей навеянных рассказом энта, обняла друга покрепче и коротко поцеловала в висок. Обнятый другой рукой Пин, кажется, уснул.
Все трое расположились на той же полуразрушенной стене, а остальные пришельцы остались верхом, лишь Древень да оборотни стояли в воде. Среди зелёных, жёлтый и чёрных глаз волков, тусклым золотом блестели глаза Кайи; подойти к матери он не решался.
Поговорив вдоволь, люди, эльф, гном, хоббиты, энт и оборотни отправились через разрушенный туннель к каменному завалу. Там перед ними предстала чёрная как грозовая туча башня Ортханк. Радовало, что вода почти совсем спала и потому Сули могла идти по земле, вместо того чтобы вновь взбираться на коня. Штаны её вымокли, а волна, нагнанная широкими шагами Древня, промочила и края куртки, но девушка не обращала на это внимания — шагала вперёд, угрюмо уставившись в водную гладь под ногами. Смотреть на когда-то такой любимый и родной Ортханк было больно.
— Осторожней! — предостерег Мерри. Хоббит сидел на коне позади Гэндальфа. — Плиты разъехались; оступишься да и провалишься в какую-нибудь бездонную шахту.
Сули кивнула другу и, переступив через большой чёрный камень, торчащий из воды, ступила на тропу, ведущую прямо к башне. Здесь воды почти не осталось.
— Разговор предстоит опасный, — молвил Гэндальф, остановив Серогрива. — Кто хочет, пошли со мной, но учтите, что тут не до шуток. Саруман — коварный и могучий чародей. Берегитесь его голоса.
Темноволосая нахмурилась, низко опустив голову и длинные спутавшиеся локоны закрыли её от неярких солнечных лучей. Ристанский король твёрдо шагнул следом за волшебником, призвав с собой Эомера. Гэндальф не стал спорить.
— Пусть так, — сказал он. — А со мной пойдёт Арагорн. Остальные же пусть остаются здесь.
— Ну уж нет! — воскликнул упрямо гном. — Мы с Леголасом тоже пойдём. У наших народов свои счёты с Саруманом.
— И я пойду, — тихо, подобно Хелтаю, произнесла Сули и голос её разнёсся над водной гладью, — вождь, и воин которого он выберет, пойдут тоже. Оборотням есть что сказать и есть что спросить у белого колдуна.
— Он был белым прежде, — Хелтай обернулся человеком, ступив на каменную плиту подле дочери, — нынче он именует себя Саруманом Радужным, а одежды его больше не сияют белизной, как в старые времена, — он устало усмехнулся. — Со мной пойдёт Эклесс, остальные пусть ждут нас здесь, — обратился он к стае. Те молчали, а исполинских размеров серый волк с лиловыми, как предзакатное небо глазами, вышел вперёд.
***
Не сразу Саруман вышел на зов, а, появившись на балконе, возмутился, что покой его потревожили.
