Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

A-у, люди! — хотелось крикнуть Ивине, сидя в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна ей прислуга не нужна, она влачит ленивое состояние. Она занималась тем, сем, потом ей это здорово надоело, она позвонила Лизавете. Ивина захотела кузину в гости пригласить, но та, сославшись на внезапную температуру, прийти отказалась. Одним словом — никого дома, надо же было ей придумать себе такой ленивый выходной день!

Ивина — новый директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Она достала обруч, и стала крутить его вокруг своей талии в шестьдесят сантиметров. У Ивины замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос украшает ее голову, которые она мыла два раза в неделю, и они прекрасно лежали в прическе, и жирными не становились. Бог Ивину не обидел. Иногда она считала себя излишне худощавой. И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного!

Инессу Евгеньевну вполне устраивало возвращение сына из соседней квартиры, с ним она становилась более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги Ивине он не давал. Ивина почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее ушел Красс, но просить деньги у него она не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя!

Вот тебе и легенда, — подумала Ивина, — и придумывать ничего не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Ивина обошла домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала биографию. Все складывалось лучшим образом, они с писателем жили почти рядом по меркам огромной страны. Так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Ивина окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула. На ее счастье или несчастье Самсон явился к ней выговориться. Он посмотрел на Ивину, читающую книгу великого писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, — думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой.

Красс шел с работы, задумался да и позвонил в дверь, можно сказать по привычке. Дверь открыл Самсон в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Крассу было хорошо знакомо.

— Привет, — сказал Красс, — а Ивина дома?

— А, где ей еще быть? Книгу читает, — ответил Самсон, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.

— Я по привычке нажал на звонок, домой иду, — сказал Красс и стал открывать соседнюю дверь ключом.

Заказчиком стульев восемнадцатого века, был тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Родька Селедкин. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Родьке один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Красса, а Красс ездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Родька был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели.

Директором антикварного салона мебели в то время работала Инесса Евгеньевна, именно она обмолвилась Родьке о стендах, которые были на фирме Красса. О них она слышала от него. Родька покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Ивины. Инесса Евгеньевна сразу сообразила, что Ивина пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Родькой справились с двенадцатью стульями… Кстати, о старении, перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка. Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один — больше цветков — длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу давало значительный довесок к возрасту.

Инесса Евгеньевна, женщина от природы властная, но сыну подчинялась с полуслова. Ее мужа Шнапса прибрал Бог год назад. Она переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме: и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила, и кальций будет у нее в норме.

Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась. Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям! Как ни странно, но это народный секрет женской живучести. Второй секрет: пожилые женщины гуляют с внуками или с чужими детьми, тем самым, приобщая себя к общественной жизни и сохраняя подвижность стареющих костей. Итак, Инесса Евгеньевна выполнила пока не все условия для счастливой старости, поэтому она и продала антикварный салон Самсону, а он отдал его Ивине!

Глава 12

На Малахите царила осень своими золотыми красками, это золото листвы невольно влияло на все происходящие в жизни процессы. Спектральный анализ был любимым делом со времен института. Да, Ивина очень любила этот частокол полос различной величины. В кои-то веки, ей, человеку, окончившему университет, дали возможность работать по любимой специальности, и это все благодаря Добрыне Никитичу.

Он дал Ивине химическую лабораторию вместо мебельной фабрики или антикварного магазина, когда узнал, что она окончила университет. Ее пальцы всегда были защищены резиновыми одежками. Перчатки она не любила. Кожа пальцев с некоторых пор устала от химикатов, пробирок, и резиновых перчаток, и только мозг волей или неволей жил процессами, происходящими в химии. И химия отвечала Ивине любовью, например, вчера…