Светлана Литвакова - Зона особого влияния

Я вспомнила, что Телалока говорила о болезни правителя и смело ляпнула:

— Я лечу людей.

— Ты разбираешься в травах? — обрадовался он.

— Немного, — уклончиво ответила я, украдкой взглянув на браслет. Камень светился ярко. Во дворце явно присутствовала энергия магии. Бояться мне, пока, было нечего. С помощью браслета я спокойно могла провести сеанс лечения, ничем не рискуя. — В основном я использую магические амулеты и заговоры, — более смело ответила я.

— Многих ты вылечила? — нетерпеливо спросил он, не сводя с меня темных глаз.

— Достаточно, — я не стала называть конкретное число, боясь, что это не впечатлит правителя.

— Я хочу, чтобы ты осмотрела меня! — приказным тоном заявил он.

Жрец наклонился, но мальчишка оттолкнул его, громко повторив:

— Я так хочу!

— Конечно! — раздумывать было опасно. — Только, — я обвела взглядом мужчин, — мне нужно сосредоточиться.

— Оставьте нас одних! — приказал правитель.

Все, кроме жреца, с поклоном покинули зал. Он не двинулся с места, только недобро сверкнул глазами.

— Ты тоже свободен, верховный жрец, — произнес мальчишка, склонив голову в знак уважения. Только после этого жрец нехотя покинул тронный зал.

— Жрецы молили богов о моем исцелении, но боги не торопятся помочь. Они хотят больше человеческих жертв, так говорят жрецы.

— Что у тебя болит, повелитель? — спросила я.

Он молча откинул плащ и показал обутые в сандалии ноги. Мне показалось, что украшенные драгоценными камнями сандалии надеты на тонкие палочки, вместо ног. Мышц, практически, не было. Такую болезнь в народе называют сухоткой, а медики — мышечной атрофией. Заболевание могло быть настоящим, а могло быть и следствием чьей-то злой воли.

Я потрогала тонкую дряблую мышцу, она была теплой, что давало вполне реальный шанс на исцеление.

— Лечение займет несколько дней, — сообщила я правителю после тщательного осмотра. — Начнем прямо сейчас. Будет немного больно, — пришлось предупредить подростка. Если бы он начал орать, то я могла не успеть объяснить, что это лечение, а не покушение на жизнь. При здешних нравах можно лишиться головы без всяких объяснений!

Я присела на корточки и, протянув ладони к его ногам, зашептала заклинание, восстанавливающее мышцы и сосуды человеческого тела.

Между моими ладонями и кожей его ног заскользили едва светящиеся сгустки энергии.

— Сейчас будет немного покалывать, — предупредила я, продолжая сплетать узор заклинания.

Под моими руками кожа ног покраснела и мальчишка, сжав зубы, застонал, удерживаясь от крика лишь из чувства гордости.

Под кожей явственно проступили тонкие капилляры. Они быстро наполнялись кровью, неся спасительный кислород мышцам. Это было больно, но мальчишка терпел. Я мысленно похвалила его.

— Я чувствую свои ноги, — радостно сообщил правитель, когда сеанс был закончен.

— Так и должно быть, — улыбнулась я, хотя, честно говоря, даже не ожидала такого быстрого эффекта.

Такое лечение легко мог провести любой маг, способный вызвать дождь, но почему-то этого не сделал. Мальчишку не лечили специально. Кому-то очень нужен был больной правитель. Мне стало до слез жалко несчастного подростка. Какая заразная это штука — безграничная власть! Обречь ребенка на пожизненную неподвижность ради собственной власти — что может быть безнравственнее и омерзительнее? Интересно, кому это надо?

— Спасибо! — очень по-человечески, позабыв о своем величии, сказал мальчишка и улыбнулся в ответ.

— Сколько тебе лет? — спросила я, в каком-то порыве материнской нежности и жалости.

— Четырнадцать, — он немного смутился. — Конечно, пока я не стал мужчиной, мой голос на Верховном совете не учитывается, но я доверяю Совету.

— Правитель, я хотела бы задать вопрос. Я заранее прошу прощение, если вопрос покажется бестактным. Я могу спросить?

— Если вопрос покажется мне бестактным, я просто не отвечу на него! — с достоинством ответил мальчишка. — Спрашивай, — разрешил он.

— Кто станет правителем после тебя? — Я замерла в ожидании ответа. Если он ответит так как я думаю, то все станет на свои места.

Казалось вопрос его удивил, но он не счел его бестактным, потому что сразу ответил:

— Мой старший сын. Ему перейдут по наследству власть и все земли принадлежащие мне.

— А если у тебя не будет детей? — задала я следующий вопрос.

Он покраснел, то ли от смущения, то ли от ярости, но немного подумав, все же ответил:

— Тогда изберут нового Верховного правителя из самых знатных вождей, но это произойдет, если у меня не родится сын до того, как мне стукнет двадцать пять лет.

— Если не секрет, то кто самый знатный вождь? — Я уже почти знала ответ, вернее, я его чувствовала.

— Верховный жрец и мой личный советник Пачтлета. Только он не может быть избран Верховным правителем, потому, что он жрец. Он принадлежит богам!

— А его сын? — вкрадчиво спросила я, очень надеясь, что правитель ответит.

— Он совсем малыш! — засмеялся правитель. — Ему только шесть лет!

— Если твои земли и богатства не перейдут твоему сыну, то кто получит все после твоей смерти? — Я выговорила фразу на одном дыхании и закрыла глаза, ожидая самого худшего за свою дерзость.

Правитель сжал побелевшие губы и надолго замолчал. Я тоже молчала, не зная что он сейчас со мной сделает. Пауза становилась совсем нехорошей.

— Это бестактный вопрос, — наконец заговорил правитель каким-то чужим голосом. — Я понял, к чему ты клонишь, но я доверяю личному советнику. Ты его подозреваешь? Ты думаешь, что он хочет передать власть своему сыну?

— Это только любопытство, ничего больше! — поспешила заверить я, но это прозвучало фальшиво.

— Я отвечу, — по- взрослому усмехнулся мальчишка. — Все перейдет к новому Верховному правителю.

— Я так и знала! — вырвалось у меня.

— Кто ты такая и что тебе нужно во дворце? — властно спросил подросток. — Отвечай, если не хочешь, чтобы тебя принесли в жертву богам!

— Не торопись приносить меня в жертву, правитель, иначе мы не сможем закончить твое лечение! У меня действительно есть дело во дворце, — не стала скрывать я, — только оно не имеет отношения ни к твоей власти, ни к твоему городу. Я ищу камень.

— Тебе нужны драгоценности? — презрительно спросил он, приняв меня за алчную девицу, мечтающую разбогатеть.

— Нет, — мне стало смешно. В отличие от Лариски, я была абсолютно равнодушна к богатству. Деньги интересовали меня, лишь как средство, а драгоценные камни, как очень красивые вещи, которыми можно полюбоваться и не более. — Камень не драгоценный, — объяснила я. — Для меня он имеет особое значение и я даже не знаю, здесь ли он. Это что-то вроде амулета.