Дмитрий Воронин - Трон Торна

За те дни, что Рон был практически прикован к постели, войска некроманта изменили тактику. Теперь, когда избитая имперская армия ушла зализывать раны, а отряды многочисленных вассалов императора засели по своим замкам с твердым намерением не высовывать оттуда носа, а то и присягнуть, буде такая возможность представится, новому претенденту на престол, силы некроманта рассредоточились по захваченным землям. Люс сообщил, что отряды солдат, проходя через деревушки и городки, угоняют в полон всех, кто может более или менее сносно ходить. Мужчин, женщин, стариков, что помоложе, детей, что постарше. Куда их гонят, зачем — про то доподлинно никто не знает, а среди слухов, что множатся, как тополиный пух, была история про какого-то мужика, у кого слуги Теи забрали жену. Сам он в ту пору дома не был, рубил дрова в лесу. Как вернулся — увидел почти пустую деревню, где только несколько младенцев истошно орали, требуя положенную им по возрасту мамкину титьку. Мамок их не было и в помине.

А потом, спустя всего два дня, другой отряд наведался в опустевшую деревню. И среди солдат мужик, кое-как не дававший осиротевшим малюткам помереть с голоду, увидел свою жену… Он бросился к ней, но она ударила его, а затем с помощью двух мужиков принялась деловито связывать мужу руки за спиной. Дальнейший рассказ о том, как ему удалось вырваться, как он бежал, отбивался от преследователей, от собственной жены, что участвовала в погоне наравне с другими, особого интереса не представлял.

Все это вновь и вновь подтверждало предположения Айрин о том, что на людей было наложено заклинание подчинения. Люс выслушал ее мнение и лишь пожал плечами. Он достаточно повидал в своей жизни, чтобы уже ничему не удивляться. Ну зачарованные они, ну и что. С его точки зрения, внимания заслуживало лишь то, что какая-то банда, напялившая на себя цвета герцогства Блед, попыталась остановить его караван. Они не тыкали мечами в лицо, никого не били — все проходило спокойно, деловито как привычная, порядком наскучившая, но необходимая работа. Просто пятеро направили на торговцев арбалеты, а еще трое принялись неторопливо разматывать веревки, чтобы присоединить Люса и его парней к уже немалой связке пленников разного пола и возраста.

Если бы торговцы позволяли всем и каждому вот так запросто отбирать свое добро и покорно подставляли бы руки под тугую веревочную петлю, торговля умерла бы, едва родившись. Да и сам Люс дожил до внушительного брюшка и седых волос не потому, что терпел, пока всякие встречные и поперечные держат его на прицеле. Поскольку многие люди принимают сдержанность за страх, благоразумие за слабость, понимая только язык силы. И этот язык бывший мечник имперской гвардии знал в совершенстве. Их было семеро. К тому времени как странные молчаливые люди, носившие цвета герцогства Блед, стали быстро остывающими трупами, караванщиков стало на двоих меньше. Карлу стрела попала в грудь — тяжелый арбалетный болт без труда прошел сквозь надетую под кафтан легкую кольчугу и навылет пробил молодому парню сердце. Остальные стрелы достались старому Штуфу — с ним Люс водил торговые караваны почитай что лет пятнадцать.

Сам Люс не знал, почему так случилось — то ли старик Штуф, что был куда старше самого Люса и которому давно пора было на покой, не соображал, что делает, или и в самом деле старый друг решил своей смертью проложить остальным путь к спасению. Как бы то ни было, но он вдруг бросился на арбалетчиков с топором, что всегда лежал на возу. И даже умирая — четыре арбалетных болта, выпущенные в упор, могли остановить и буйвола, — он все же сумел дотянуться топором до одного из противников. Тогда и остальные мальчики Люса, включая, конечно, и его самого, схватились за оружие. Драка была короткой: хотя бандиты, каковыми их упорно называл торговец, совершенно не поддавались чувству страха, оружием они владели неважно. Чего нельзя было сказать о парнях, водивших караван, их-то Люс гонял так, как не гоняют и в имперских казармах.

Сам-то торговец понимал, что ему просто повезло. В тот раз они встретили не весь отряд армии Теи, а лишь сопровождающих в лагерь, где находился некромант, очередную партию захваченных в плен крестьян. А остальных они встретили днем позже, и вот тогда-то была скачка, лихорадочно выбрасываемые из возов товары в надежде облегчить повозки, стрелы, летящие вдогонку убегающим и в грудь преследователям. Им удалось оторваться, но Фрол, получивший удар стрелой в легкое, умер на следующее утро.

Спустя три дня они вышли к Вирене. У реки скопилось не менее полутысячи человек — старенький мост, который и в мирное-то время каждый пересекал на свой страх и риск, сейчас и вовсе сдал. Казалось, очередная телега просто обрушит его, поэтому люди двигались по мосту осторожно, чуть не по одному. Рухни сейчас хлипкий настил — и все, кто не успел пересечь мост, достались бы рыщущим по округе отрядам Теи.

— Там, в трех лигах выше по течению, есть брод, господин барон! — заметил Люс, знавший эти места как свои пять пальцев. Впрочем, примерно так же он знал и почти все переправы в Империи, а вкупе с ними дороги, места, удобные для ночлега, и сорта пива во всех постоялых дворах. — Но телеги там не пройдут, в этом году Вирена на удивление полноводна, говорят, это добрая примета для урожая. Придется бросить.

— Что ж этот сброд толпится здесь? — хмыкнул барон, глядя на галдящую, шумную толпу, мешающую друг другу, спорящую о праве первенства на проход через мост. И отмечая про себя, что те, кто все же ступал на настил, просто из инстинкта самосохранения соблюдали спокой ствие и оторожность.

— Да что вы, господин барон, разве ж это все, — пожал плечами торговец, оценивающе окидывая взглядом толпу. — Кто налегке, те давно к броду подались. А эти все со скарбом, и бросить его им жалко, и мысль гложет, а вдруг они-де его бросят, а кто-то подберет. Вот и толкутся у моста… а ведь рискуют все потерять.

— Ладно, двинемся к броду, — заявил барон, и его лицо приняло несколько кровожадное выражение. — Думаю, в скором времени нашим мечам найдется работа.

Рон переглянулся с Ильтаром. Похоже, планы барона, заключавшиеся в том, чтобы насолить мятежной герцогине и ее хозяину-некроманту, стали приобретать вполне конкретные очертания. И толпа, стоявшая за их спинами с оружием в руках, молчаливо подтверждала вескость этих планов. Теперь отряд, предводительствуемый Тоддтом, состоял по меньшей мере из трех сотен бойцов. Не все из них могли бы назвать себя мастерами меча, но чуть не половину из этого отряда составляли бойцы, дезертировавшие из дружин лордов, попавших в мясорубку у Свиязи. Да и многие из мужиков, присоединившихся к этой вольнице, бывалые охотники, ходившие на медведя с одним здоровенным охотничьим ножом, умели и послать стрелу из лука, и уверенно орудовать копьем.