Ульрике Швайкерт - Кровная месть

— А потом? — крикнула из темноты Алиса, которая с интересом прислушивалась к словам Анмири.

— А потом хозяин дома оставлял осужденного голодать и еще некоторое время потешался над его жалобами.

— Какие гуманные нравы! — воскликнул Франц Леопольд.

— Гарет рассказывал мне, что ему пришлось выгрести им тайника кучу костей, прежде чем они смогли устроить там ночлег.

«И как он отсюда выбрался?» — беспомощно спросили себя Алиса. Может, он каждый вечер превращался в летучую мышь? К сожалению, для нее такой вариант был невозможен. Хоть ей и не хотелось этого делать, но она была вынуждена попросить бросить ей веревку.

— Как дела у Ани? — спросила Алиса, когда поднялась наверх.

— Без изменений. Но иногда к ней возвращается разум, и она узнает окружающих. В остальное время она бормочет что-то об оборотнях. Неудивительно, после того что эти монстры сделали с ней. — Вампир сжал кулаки, и в его взгляде появился гнев. — Они еще ответят нам за это!

Алиса, Франц Леопольд и Лучиано спустились по винтовой лестнице с разными ступеньками в большую кладовую сразу за караульной, где все еще хранилась пара ржавых орудий. Кто-то открыл гроб Ани. Три юных вампира нерешительно приблизились к нему и посмотрели на существо, лежащее в нем, — получеловека-полуволка.

Ани неподвижно лежала на спине с закрытыми глазами. Алисе показалось, что черты вампирши стали больше похожи на человеческие, даже если лицо все еще было покрыто шерстью. С одной стороны на щеке и шее Алиса увидела шрамы, которые явно были очень старыми. Она махнула мальчикам, давая знак отступить. Очевидно, Ани была без сознания.

— Чего вы хотите? — прорычал глубокий голос.

Вначале Алиса не поняла, кто это произнес, но тут Ани открыла глаза. Они были насыщенного зеленого цвета и внимательно рассматривали юных вампиров. В любом случае такой ясный взгляд едва ли мог быть у помешанной.

— Кто вы? Я вас не знаю.

Лучиано взял на себя смелость и представил их всех. Он отвесил элегантный поклон и назвал их имена и семьи, из которых они происходили.

— Дракас, Фамалия и Носферас у моего гроба. Никогда бы не поверила, что смогу пережить нечто подобное. И что вам здесь нужно?

— Доннах и Катриона привели нас в этот замок, — сказала Алиса.

— Да, но только потому, что орлан передал Иви сообщение от друидки и они не хотели, чтобы она путешествовала одна, — добавил Лучиано.

— И потому что в пещерах Эайлуии мы больше не были в безопасности, после того как какие-то вампиры, которые уже доказали, что не замышляют ничего хорошего, преследовали нас от самого Данлюса, — добавил Франц Леопольд.

Что-то похожее на улыбку мелькнуло на волосатом лице.

— Если бы я не говорила с Тарой перед ее отъездом, то ничего бы сейчас не поняла. Но об этом я не хочу ничего слышать. Зачем вы стоите у моего гроба? Хотите полюбоваться моим чудовищным видом?

Лучиано смущенно отвел взгляд, но Алиса покачала головой.

— Конечно, нет. Тем не менее должна признаться, что меня волновал вопрос, как ты смогла оказаться в таком тяжелом состоянии.

— Ay меня вообще талант все время попадать в неприятности.

Взгляд Ани устремился куда-то вдаль. Но потом она снова посмотрела на юных вампиров.

— Любовь и верность приносят погибель. В этом мне пришлось убедиться на горьком опыте не только в этой жизни.

Алиса хотела запротестовать, но Франц Леопольд кивнул с задумчивым видом:

— Если позволить себе воспылать чувствами не к тому, то можно легко пропасть.

Ани пристально посмотрела на него.

— Судя по всему, ты знаешь, о чем говоришь.

Она так внимательно уставилась на него, что Франц Леопольд начал беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Ты говоришь об этой жизни и о жизни прошлой. Значит, ты страдаешь не в первый раз. Хочешь рассказать нам об этом? У нас еще есть время, пока день не позовет нас в свои гробы.

Алиса удивленно взглянула на Франца Леопольда. Его голос звучал так, словно венца действительно интересовала история ирландской служанки. Или это была лишь попытка отвлечь их от проникновения в его мысли? О какой любви он говорил и почему она должна принести ему погибель? Нужно обязательно это выяснить! В этот момент Ани начала рассказ, и скоро Алиса забыла о Франце Леопольде и его тайнах.

— В моей прежней жизни меня звали Анна Дэвлин. Мой дядя, Майкл Двайер, у которого я росла, до 1800 года руководил партизанским движением в горах Уиклоу на востоке. Он боролся за свободную Ирландию, поэтому я выросла среди воинов и стала их пламенной соратницей. Я была не единственной женщиной среди них. Наверное, во время этого восстания женщины впервые не только ухаживали за ранеными и тревожились за своих мужчин. Мы видели, как французы освободились от гнета устаревшей монархии, и тоже захотели взять штурмом нашу Бастилию и прогнать англичан с острова раз и навсегда. Французы заверили нас, что помогут. И уже в 1796 году четырнадцать тысяч вооруженных французов приплыли на кораблях в залив Бантри, но шторм помешал им высадиться. Естественно, эта попытка не осталась незамеченной англичанами, и они сразу же отправили генерала Лейка подавить восстание «Объединенных ирландцев»*, как тогда называли себя борцы за свободу. Скоро он смог арестовать некоторых наших предводителей. Дублин был под контролем английских шпионов и агентов тайной полиции, но на юге, в Уэксфорде и Уотерфорде, нам повезло больше. Ну, я не хочу надоедать вам старыми историями. Одной из наших проблем было отсутствие централизованного управления, которое руководило бы восстанием, так чтобы англичанам постоянно приходилось бросать силы на подавление новых вспышек. Генерал Лейк приказал не брать пленных. Поэтому всех участников восстания, которые попадали в руки англичанам, убивали. И хотя за эти годы генерал Лейк убил тридцать тысяч наших сограждан, мы не сдавались. Уэксфорд потерял четверть населения. Лейк становился все более жестоким, он депортировал ирландцев, вешал их, сажал на кол, как в средние века.

— А как же любовь, которая стала твоей погибелью? — осмелилась спросить Алиса, когда Ани замолчала и снова о чем-то задумалась.

— Моего возлюбленного звали Роберт Эммет. Его еще нельзя было назвать мужчиной, когда он впервые принял участие в восстании. Мой дядя представил его мне, и я, будучи младше всего на несколько лет, сразу же влюбилась. Но потом генерал Лейк начал свое продвижение, и Роберт сбежал с несколькими друзьями во Францию. Через четыре года он вернулся с планом нового восстания. Он хотел взять Дублин, ведь только после этого, по его словам, можно было освободить Ирландию. Когда я услышала, что Эммет снова на родине, то сделала все, чтобы встретиться с ним. Я сказала ему, что ищу работу, потому что мой дядя запрещает мне принимать участие в освободительном движении. Так я стала экономкой в дублинском доме Эммета. И не только. — Ани смущенно отвела взгляд. — Я не знаю, любил ли он меня так же сильно, как я его. Слишком мало времени мы провели вместе, часто Эммет приходил по ночам лишь на пару часов. Поэтому у нас была только запретная страсть, за которой следовали одиночество и страх, когда Эммет снова отправлялся на подготовку восстания, преследуемый шпионами англичан. Он вынужден был прятаться, но я всегда знала, где он находится, и передавала адресованные ему сообщения. Мне неизвестно, кто донес об этом шпионам, но однажды утром они появились на пороге дублинского дома, выбили дверь и вытащили меня из постели. Они завязали мне глаза и поволокли в тюрьму. Англичане хотели знать, где прячется Роберт, и для этого все средства были хороши. О, существует множество способов причинить человеку боль, скажу я вам, и у моих тюремщиков был очень широкий выбор! Вначале были бесконечные допросы и избиение, потом пытки становились все изощреннее, пока я не начала сходить с ума. Но я не сказала им ни слова. Я поклялась в любви и верности до самой смерти и не могла нарушить эту клятву.