Александр Маслов - Черная корона Иссеи

Сразу же после прибытия в Гефахас, Голаф Брис вместе с капитаном Морасом обошли десяток припортовых кабаков и опросили матросов, приплывших с Иальса и Рохеса. Спрашивали одно, самое важное, волновавшее их: видел ли кто-нибудь близ Гефахаса летающий корабль? Моряки отвечали разное. Некоторые, потешаясь, глядя пьяными неумными глазами на двух странных господ, говорили, что шета зубатого в небе видели и развеселую компанию его прелестных подруг. Другие ворчали что-то бессвязное и снова тянули губы к чашкам с теплым мутным элем. Однако нашлось несколько свидетелей из Ланерии, которые признали и даже поклялись, сплетая мозолистыми пальцами знаки Чести, что истинно видели крылатое судно, летевшее от Рохеса на юг, и было это не так давно – пять – шесть дней назад.

Эта весть совсем сокрушила Бриса, поскольку пять, тем более шесть дней – слишком большой срок для стремительной «Песни Раи», и оставалось признать, что госпожа Пэй, миновав либийский порт, находится теперь где-то недостижимо далеко, быть может в самом сердце города Кэсэфа.

Все утро следующего дня Голаф расхаживал хмурый по палубе «Нага», часто поднимая глаза к небу, то ли молясь Пресветлым Сестрам, то ли еще надеясь увидеть золотистые крылья в горячей синеве, где не было даже птиц, и лишь пылало южное неутомимое солнце. Известие, что в гавань вошел «Гедон» с двумя обгоревшими мачтами почти никак не заинтересовало франкийца. Стоя рядом с Морасом Арондом, он безразлично наблюдал, суету на пристани. Смотрел, как с пиратского когга переправляли на берег груз и носилки с каким-то человеком, сопровождаемые самим гиленом Пери и прибывшими спешно либийскими жрецами.

– Смею утверждать, у господина Давпера в пути случилось что-то неприятное, – заметил капитан Аронд, разглядывая обезображенный пожаром «Гедон». – Может быть очень неприятное. Трудно предположить, что там произошло. Огненные снаряды баллист олмийской эскадры? Нет. Вряд ли, – Морас покачал головой. – Они бы сожги такелаж, снесли мачты, но следы были бы другими. А вот магия, господин Брис… здесь я судить не берусь, но это вполне возможно.

– При чем здесь магия? – рейнджер скользнул непонимающим взглядом по коггу Хивса, и тут напрягся всем телом, остро посмотрев на Аронда. – Вы думаете, что в море они могли повстречаться с «Песней Раи»?

– Почему бы нет? Ведь мэги Пэй наверняка желала этого и искала подходящего случая. Уверен, что она искала встречи с Давпером в море, – ответил Морас, сняв шляпу и пригладив волосы. – Я пошлю надежного человека, выяснить у команды «Гедона», что же с ними случилось в пути. И поскольку в порту гилен Пери, нам следует быть осторожными и позаботиться о своей безопасности. Он наверняка заметил «Наг». Гардет! – позвал олмиец боцмана, торопливо размышляя, какие приказания ему отдать.

– Извините, Морас, но мне нужно на берег. Прямо сейчас, – сказал Голаф, не дожидаясь пока Гардет спустится с юта. – С вашего позволения я возьму шлюпку и двух матросов.

– Что за спешка? – капитан нахмурился, упираясь костяной тростью в палубу.

– Я хочу скорее знать, что случилось с шетовым «Гедоном», и я это прекрасно смогу сделать сам.

– Может, подождали бы, Голаф, час-полтора, пока я переведу наш корабль на более удобную стоянку? – Морас подумал, что с появлением когга Давпера, лучше занять место дальше от берега и судов, обступавших пристань, так, чтобы пространство вокруг «Нага» было свободным и хорошо просматривалось. – Подождали бы, и я составил вам компанию, – предложил олмиец.

– Незачем, Морас. Извините, но я сам все быстро выясню. Если желаете, то к часу Береса встретимся возле… где либийские девицы промышляют… – рейнджер задумался, вспоминая название таверны у святилища Бастет.

– Возле «Мягкой Кошки», – догадавшись, подсказал Аронд.

– Да, там. Аните не говорите, зачем я иду, – Голаф поправил ворот нового камзола, купленного сестрой, и двинулся к правому борту, у которого дежурила шлюпка.

Ступив на скрипящие доски лодочного причала, Голаф Брис поспешил по улице, огибавшей рынок и выходящей к храму Сектеха – именно в том направлении, как франкиец успел заметить, ушли Давпер и его помощники, державшие носилки с кем-то тяжело раненым или больным.

В толчее господствовавшей здесь, где перетаскивали товары от набережной к рынку и складам, где суетились моряки, докеры, драли глотки сотни перекупщиков, нагнать гилена Пери было невозможно, хотя тот надолго задержался у причала. Голаф лишь надеялся, что кто-нибудь подскажет, куда направились люди в банданах, несущие приметные носилки, а если ему не повезет догнать самого Давпера, то выследить кого-то из удалой команды «Гедона» не составляло труда.

Пройдя до складского двора, куда вереница полуголых рабов тянула мешки с зерном, рейнджер остановился и окликнул человека в серой одежде рохесского покроя:

– Эй, парень, подскажи, здесь недавно проходили люди в банданах. Несли носилки накрытые зеленой накидкой. Куда они направились?

Тот не ответил, брезгливо скривившись и отступив за ворота складского двора.

– Не надо тебе туда, северянин. Не к чему преследовать черного магистра, – сказал либиец, стоявший в жидкой тени оливы. – Не надо, – настойчиво повторил он. – Из этого пользы не будет. Ступай лучше другой дорогой, туда, где тебя ждут.

– Кто ждет? И при чем здесь «черный магистр»? Ты, незнакомец, что-то путаешь, – Голаф, прищурился от яркого солнца, разглядывая старика, по-видимому, жреца какого-то нищего храма. – Меня интересуют люди с носилками. Поможешь – дам двадцать шилдов. Отведешь туда – целый сальд дам.

– Нет, – жрец-либиец качнул темной бритой головой и подошел ближе. – Тебя больше интересует другое. Ступай к храму Бастет, а оттуда иди через рынок. Иди, как ноги тебя ведут, – сказал он сухим, как песок голосом и, прикоснувшись к франкийцу, исчез.

Голаф стоял в полном недоумении, стараясь понять, было ли видение старика следствием слишком донимавшей жары или старик действительно существовал: только что разговаривал с ним, трогал его за рукав. Скорее всего, верным было последнее: Брис будто до сих пор чувствовал прикосновение его худых и твердых пальцев. Еще рейнджеру померещилось, что по затылку разливается странное магическое тепло. Сняв головную ленту, он тряхнул волосами, роняя капли пота. Потом оглядел дорогу к храму Сектеха и повернул назад к рынку, именно туда, куда его направлял старик-либиец.

За кварталом мастерских, откуда доносился скрип гончарных кругов и стук молоточков, начинался гефахаский рынок, вряд ли уступавший размерами главной торговой площади Иальса. Соединяясь с портом, он был самым известным и шумным местом не только Гефахаса, но и всей настоящей Либии. В средине его, как это ни странно, располагались храм Бастет и множество таверн, где останавливались частые иноземные гости; обширную площадь занимали караванные дворы, лавки, а вокруг многими десятками рядов расходились в стороны полотняные навесы мелких торговцев, помосты и шатры.