Мария Куприянова - Пророчество сумасшедшего волшебника

— Это я, Кайл.

— Ты? — выдохнул Грейд, еще крепче сжав его руку.

— Не показывай виду, что узнал меня. За вами следит Волк.

— Волк? Но…

— Продолжайте вести себя, как прежде. Он может понять все и позвать уваргов. Я найду способ, чтобы связаться с вами позже.

— Кайл, — меррил с надеждой вглядывался в шлем, пытаясь разобрать за черной сеткой лицо друга, — это в самом деле ты?

— Я. И Светофор со мной.

А потом, отстраняясь от Грейда, не давая ему опомниться, гаркнул:

— Ну что уставился? Пшел!

— Что за беспорядок? — к ним подъехал Ром.

— Да гном какой-то под копыта коня моего бросился, — пожал плечами Коля, — ничего дальше своего носа не видит.

Рассказать, с кем он только что столкнулся, ему помешали обстоятельства. Он почувствовал, как заколебалось равновесие, как искорки ненависти тронули его кожу. Кто-то смотрел ему в спину. Слегка развернувшись, Коля краем глаза заметил Кэдрика, единственного, кому Пэвар разрешил снять защитный шлем. Конечно же, тот не мог знать, что случилось на самом деле, что связывает его недруга с «гномом», но явно насторожился. Плохой знак.

— Может, расскажешь, кого только что встретил? — поинтересовался Ром, когда они немного отъехали.

— Не сейчас, — только и сказал Коля.

В данный момент, больше всего на свете ему хотелось оказаться рядом с повозкой друзей. Своими глазами посмотреть на их реакцию, когда Грейд расскажет им, что он жив. А самое главное, увидеть лицо Эдель. Хотя бы в те первые секунды, когда эмоции не взяты под контроль, когда они самые верные и искренние. Как она воспримет такую новость? Обрадуется или останется равнодушной? Расплачется от счастья или надменно скривится? Ему хотелось пробраться к повозке и одновременно с этим, он боялся. Реальность могла оказаться гораздо хуже. Эдель никогда его не любила, а, узнав его истинное имя, возненавидела нареченного даже больше тех самых разбойников, которые взяли ее в плен и замучили отца Эладира.

— Стоять! Разбиваем лагерь здесь! Приказ господ Пэвара и Люция!

Коля спешился и принялся помогать Киру и Ивару ставить палатки, готовый на все лишь бы выгнать из головы дурные мысли.

Вечер настал быстро. Окутал мягкой темнотой оазис, раздул теплым ветром огромный костер, сложенный на центральной площади. Тяжелый аромат цветов, стыдливо прячущих свое нутро днем и раскрывающих лепестки лишь ночью, заструился в воздухе. Сладкий и раскрепощающий, проникающий в самые потаенные уголки души, цветочный дух танцевал вместе с огненными искрами, с пением цикад и с прекрасными девами, водившими хоровод вокруг костра.

Здесь собрались многие жители Мэр-Силока и, конечно же, приезжие. Все торговые сделки свершились днем, сейчас же осталось время только для праздника. Жареное мясо, легкое вино, сладкие и сочные фрукты — все ради дорогих гостей. Потому что племя «пустынников» должно жить и процветать.

Николай смотрел на ночное пиршество издалека. Под предлогом легкого недомогания он остался в лагере. Теперь, без шлема, его легко могли узнать в толпе. Что если Волк не один, и шпионы Фаридара рассредоточились по всему оазису? Нет, соваться на центральную площадь не следовало. Однако сидеть одному в такую теплую ночь, совершенно не хотелось. К тому же, его единственный компаньон мирно посапывал в сумке, сунув голову под чешуйчатое крыло.

Стараясь оставаться в тени, Коля покинул пределы лагеря, но пошел в противоположную сторону. Туда, откуда не доносились веселый хохот подвыпивших мужчин и кокетливые смешки женщин. Туда, где не горели огни и не ходили люди. Он шел на звук журчащей воды, пока не увидел впереди поблескивающую гладь водоема. Чтобы спуститься к нему, пришлось попотеть. Крутая и узкая тропинка пряталась в ночном сумраке и сливалась с землей. Упорство юноши получило заслуженное вознаграждение чуть позже. Прекрасный вид на озеро, серебрящееся в лучах небесных светил, небольшой водопад, волнующий тихие воды, перехватывал дыхание. Тонкую полоску белоснежного песка обрамляли травяной ковер и густые заросли. Такого красивого берега Коля еще не видел.

Он подошел к самой кромке воды и попробовал ее рукой. На удивление теплая, будто «парное молоко» — всплыло давно позабытое сравнение из прошлой жизни. Скинув башмаки, зарываясь ступнями в мокрый песок, он побрел вдоль озера и остановился практически у самого водопада. Еще раз огляделся, чтобы убедиться — вокруг ни души и за ним никто не следит. Ночные сумерки и густорастущий кустарник отлично укрывали пляж своей тенью, да и кому придет в голову искать его здесь? Все мужчины в данный момент заняты делами поважнее, даже Волк наверняка не смог устоять перед какой-нибудь южной красавицей.

Взглянув на свое отражение в озере, Николай почувствовал, как кожа покрылась мурашками. В последний раз, когда он вот так стоял, глядя в воду, сзади подобрались уварги. Не самые приятные воспоминания заставили его невольно прислушаться, не крадется ли кто сзади. Очарование пейзажа вмиг слетело, оголив пасть голодного зверя. Он снова безоружен и является легкой добычей. Сколько раз ему наступать на одни и те же грабли? Шелест ветвей заставил сердце оборваться. Он резко обернулся, готовый к самому худшему.

В ночном свете золотистые волосы приобрели серебряный оттенок. Персиковая кожа теперь казалась нежнейшим фарфором. Тонкую фигурку обнимало платье из воздушного шелка, слегка колыхающегося на ветру. От того Эдель больше походила на прекрасное видение, чем на существо из плоти и крови. И только ее обжигающий взгляд, порывистое дыхание, слезинка, бриллиантовой каплей стекающая по щеке, твердили как раз об обратном.

В горле пересохло, слова застряли комком, так и не вырвавшись наружу. Грудь сдавили невидимые путы, сердце бешено застучало. Тупая боль разлуки, мысль, как он мог жить без нее все это время, взметнулись в душе, разрывая ее на части. Столько дней. Мучительных, одиноких, жестоких. Столько часов, минут, секунд прожито впустую…

Коля не знал, что можно любить так сильно, не знал, что можно желать так страстно. Голова закружилась, не то от пряного аромата ночных цветов, не то от шепота мягкой травы, не то от самой любви. А, может, от всего сразу.

Презрения, терзания, ссоры, обиды — все исчезло, стоило только взглянуть в ее глаза. В них читались те же чувства, которые он испытывал сейчас. Нет преград, нет сомнений, в этом мире остались лишь они вдвоем.

Неловкие шаги навстречу друг другу, тихие, неуверенные. Первые, и от того робкие соприкосновения ладоней, губ, дыхания. Они все глубже погружались в водоворот страсти. Вместе с одеждой слетело стеснение, оставив легкий румянец на щеках, выступив капельками пота на коже.