Дэннис Фун - Тень Хранителя

Положив руку на плечо Роуну, она окинула взглядом стол.

— Нам очень повезло, что вы почтили нас своим присутствием в такой важный для нас день.

— Любой день годится для праздника в честь Нашей Стоув.

— Да, конечно. Мы всегда готовы следовать туда, куда позовет нас ее любовь. Может быть, она позовет нас сегодня вечером? Не согласитесь ли вы помолиться с нашими гостями за здоровье и благополучие Нашей Стоув?

— Мы живем ради служения Нашей Стоув.

Именно в этот момент немолодой уже человек прошел через всю кухню, где уже стало тесно от скопившегося народа, и поклонился жене правителя:

— Твое Величество, мне доложили, что к нам прибывают с северных территорий еще пятьдесят людей Архиепископа! — нервно произнес он.

— Замечательно! А они успеют на наш праздник?

— Думаю, да.

— Дона! Патино! — позвала она поваров. — Подготовьте все необходимое еще для пятидесяти гостей! — Явно проявляя нетерпение и словно торопясь продолжить осмотр банкетного зала, она обратилась к стоявшему рядом с ней клирику: — Пойдем, отец Матиас? Нам еще много что надо…

Но отец Матиас перебил ее, ткнув пальцем в сторону Волка:

— Почему эти монахи даже на твоей кухне прячут лица под капюшонами?

Роун не заметил на лице жены правителя и намека на замешательство.

— Меня, отец Матиас, совершенно не волнует, в какой форме эти монахи выражают свою приверженность Нашей Стоув.

— А может быть, вот этот ее почитатель ответит на мой вопрос? — прорычал клирик, тяжело опустив обе руки на плечи Волка.

Роун уже хотел было вмешаться, но Волк поднялся и откинул с лица капюшон. Взглянув сверху вниз на клирика, он сказал:

— Мы ничего не скрываем, отец. Суета кухни отвлекает нас от молитвы.

— Что? Неужели даже такой ничтожный шум отвлекает ваше внимание? — Клирик внимательно вглядывался в темные глаза Волка, лысую макушку и заросшее седоватой щетиной лицо. — Для святоши ты выглядишь на редкость крепким малым.

— Раньше я был землепашцем. Потом Наша Стоув озарила меня светом своей любви.

Клирик усмехнулся.

— Она им всех нас озарила. Все любят Нашу Стоув.

— Все ее любят, — смиренно вторили ему монахи.

— В Дальних Землях все больше народа обращаются в истинную веру. Нам нужно, твое Величество, послать в Город гонца, чтобы сюда направили более подготовленных монахов, которых ничто не может отвлечь от молитвы. Их голоса…

— Отец Матиас, — сказала супруга правителя, направляя клирика к двери, — мы все бесславны пред величием Нашей Стоув. Я уверена, что смирение этих людей обеспечит успех их миссионерской деятельности.

Роун заметил, что Волк слегка расслабил руку, сжимавшую рукоять меча-секача.

— Да пребудет с нами благодать Нашей Стоув, — пробурчал он.

— На всех нас лежит благословенная печать ее любви, — произнес Роун с улыбкой облегчения.

Когда в конце концов они расселись за небольшим столом в углу просторного банкетного зала, Роун поразился тому, что удалось сделать правителю Селигу. Зал был битком набит клириками — юноша насчитал двести четырнадцать воинов Архиепископа.

Когда слуги расставили на столах блюда с мясом и овощами, правитель встал с намерением произнести тост.

— Как всем вам известно, наступили опасные времена. От набегов этих презренных предателей — братьев, пострадали три моих самых полных и изобильных каравана с продовольствием. Мы в неоплатном долгу перед вами за то, что вы так быстро пришли нам на помощь. Перебои в торговле несут угрозу самому Городу, и с ними необходимо покончить. Провинции возникают и исчезают, а Город должен стоять вечно!

— За Город! За Архиепископа! За Нашу Стоув! — громогласно прокричали клирики.

Правитель поднял бокал и выпил. Его примеру последовали все приглашенные, за исключением клириков, давших обет воздержания.

— Ваша храбрость и преданность обеспечат торговым путям безопасность, а бандиты понесут заслуженную кару. Наши караваны снова будут доставлять товары благодаря вашей поддержке и… — он театрально обвел взглядом всех присутствующих, — вашему замечательному новому оружию. Братья склонятся перед ним в прямом смысле слова!

Он рассмеялся, и клирики ответили ему громким хохотом. Но как только хохот смолк, они тупо уставились в пространство перед собой, причем на их лицах вообще отсутствовало какое бы то ни было выражение.

Супруга правителя чуть склонила голову.

— Не желают ли монахи предложить свои услуги для благословения?

Когда она поднялась, чтобы проводить монахов, стоявший неподалеку от нее старик повернулся к переминавшимся в нерешительности с ноги на ногу слугам.

— Это благословение вам придется пропустить. Они бы здесь все смели в мгновение ока. А кто будет в ответе, если десерт еще не готов и придется ждать? Я. Пошли все отсюда! Убирайтесь вон!

— Я бы посоветовала твоим людям работать попроворнее, — прошептала апсара, поравнявшись с Роуном. — Гипноз, которым я их вывела из строя, продлится не более получаса.

— Следите за дверями, — распорядился Волк. Роун и четверо других братьев откинули назад капюшоны и занялись перенастройкой блокираторов клириков.

В середине зала Роун увидел клирика, который допрашивал их на кухне. Юноша не мог сдержать улыбки, прижав коробочку с устройством к шее отца Матиаса. И тут его запястье как будто сжали тисками — внезапно клирик вскочил и приставил ему к горлу нож.

Волк почти уже выхватил меч-секач, но клирик с такой силой прижимал нож к шее Роуна, что на ней выступили капли крови. Братья были вынуждены отступить назад.

— Одно движение — и он мертв. Что это у вас за устройство такое?

— Отпусти меня, и я тебе покажу, — спокойно ответил Роун.

Но отец Матиас и не думал ослаблять захват.

— Дарию будет приятно узнать, что его подозрения в лояльности правителя и тебя, твое Величество, оправдались. Но особую радость, сударыня, он получит, глядя на твои страдания.

Супруга правителя — воплощение спокойствия и изящества, пригубила вина из хрустального бокала.

— Ты слишком самонадеян, отец Матиас, — ты ведь здесь один, а монахов много.

— Но этот им особенно дорог. Или ты не видела, как их перекосило от страха, когда я ему немного крови пустил?

Отец Матиас перевел взгляд на нож, приставленный к шее Роуна, и в этот момент супруга правителя с быстротой молнии бросила бокал с вином в лицо клирика. Роун тут же перенес вес на другую ногу, вывернул противнику руку, дернул ее на себя и бросил клирика на спину. Тот сильно ударился об пол, но тут же вскочил, и когда Роун шагнул к нему, в руке у клирика блеснул кинжал. Юноша изготовился сильно его ударить в грудь, но клирик вдруг пошатнулся, колени его подкосились, и он замертво упал на пол — чуть ниже блокиратора из его шеи торчала рукоять метко пущенного острого столового ножа.