Кристина Юраш - Селфи на фоне дракона

Я брела по улице, оттирая чернильные пятна с правой ладони. Да, столь быстрого увольнения по собственному желанию в моей практике еще не было. Недалеко стояли две палатки по сбору подписей. Первая палатка собирала подписи против восстановления гномьего цирка, который  сгорел дотла.  Вторая палатка собирала подписи за восстановление гномьего цирка.  Я внимательно следила как народ, расписавшись в одной палатке, идет и расписывается в другой. Меня тоже позвали расписаться. Я подошла к палатке «против», и взяла в руки лист. Росписей было мало, в основном стояли крестики, которых я могу нарисовать еще полсотни. Вот она какая, активная гражданская позиция.

Какая-то улыбчивая бабушка подошла ко мне и писклявым голосом спросила: «Вы верите в Ктулху?»

- Нет, не верю… - мрачно ответила.

- А он есть! – пропищала старушка, пытаясь всучить мне какую-то брошюрку.

Открыв ее на первой странице, я прочитала: «Вы потеряли смысл жизни? Вы не уверены в завтрашнем дне? У Вас опустились руки? Приходите в Храм Ктулху! Жертвоприношения каждые четверг и пятницу!»  На обложке был изображен улыбающийся осьминог, с кровавыми щупальцами.

Поблагодарив бабушку и пообещав прийти в следующий четверг, чтобы приобщиться к прекрасному, я двинулась дальше. Я  снова вышла на берег моря. Среди причалов, где на волнах качались какие-то небольшие суденышки, а на горизонте стояли огромные корабли.

Я присела на пирс и окунула ногу в воду.  Холодные пальцы коснулись моей ноги, и тут же появилась голова Сафиры.

- Приветичек! – улыбнулась русалка, - Как продвигается покорение Империи?

- Хреновастенько… - буркнула я, - Завтра «Империовидение», а  у меня ужасное предчувствие…

- Не ссы, медуза, море рядом! – подбодрила меня Сафира, - Ты ведь хорошо подготовилась?

- Ну конечно, - соврала я, - Я столько занималась и репетировала, то просто не могу не победить!

- Вот видишь… - улыбнулась Сафира,  - Джио – молодец! Он из тебя настоящую звезду сделает!

- Знаешь, я хотела тебя спросить, Император сможет меня расколдовать? А то вдруг все это было напрасно? – поинтересовалась я, свесившись с пирса и понизив голос до шепота.

- Сможет… - уверенно ответила русалка, - Все, чему он учился, во всем он достиг вершины мастерства!

Я задумалась. В исключительность этого человека я не верила, а вот в магию, даже очень … Тут догадаться совсем не трудно! Получается, что одним из желаний, которое загадал Император было «быстро прокачивать навыки и быстро достигать уровня грандмастера», выражаясь игровым языком. Еще одно желание было – понимать все языки, на которых тут говорят.  В этом мы с ним похожи. Но у него было и третье желание… Интересно, каким оно было?  Стоп! А вдруг третьего желания не было?

-  А Император загадывал три желания? – спросила я напрямую.

- Да. Больше я ничего тебе не могу ответить. Желания, которые мне загадывают люди – это конфиденциальная информация.  Особенно, когда дело касается Императора. Я поклялась своим хвостом, что никому не скажу, что он загадал, - гордо ответила Сафира, - Я вообще редко даю людям такую возможность… И не все могут ей правильно воспользоваться! Недавно выловила одну девушку. Буквально вчера. Притащила ее в этот мир, разговорились, она рассказала мне про моментальную диету. Я ей говорю, что могу выполнить три желания. Знаешь, что она загадала?

- Не-а… - сглотнула я, вспоминая себя в этот момент.

- Норковую шубу, айфон и грудь пятого размера!  -  сказала Сафира, - В итоге она, в норковой шубе, с разрядившимся последним айфоном и огромным бюстом отправилась на поиски приключений. Через пятнадцать минут ее сожрал дракон. Кстати, тебе норковая шуба не нужна? Почти новая? Недорого….

- Нет, спасибо… - покачала головой я.

- Жаль… Мне она тоже не нужна. В ней плавать неудобно! Ты у знакомых спроси про шубу. Может быть кто-то заберет. Я уступлю…  Ладно, бывай… Я буду болеть за тебя! – Сафира нырнула, а я осталась сидеть на причале. Солнце медленно ползло к закату, намекая на то, что пора бы отправиться домой и хорошо отоспаться. Завтра будет очень трудный день!

Глава двадцать четвертая. Что ж ты, милая, смотришь искоса…

Глава двадцать четвертая. Что ж ты, милая, смотришь искоса…

Закон подлости гласит, что именно в самый ответственный день, в час икс, у тебя случится то, о чем ты даже подумать не мог. Перед свиданием с самым красивым мужчиной на свете у тебя на лице раздуется подкожный прыщ, а на глазу вскочит ячмень. Перед важной поездкой у тебя начнется несварение желудка, причем такое, что ты возблагодаришь богов за изобретение  WI-FI, потому, как ты будешь выходить в сеть по принципу «семь – сорок». Семь минут с ноутбука, сорок минут с телефона. А перед собеседованием на работу у тебя начнется такой насморк и кашель, что говорить с тобой будет возможно только в случае наличия респиратора и костюма химзащиты.  А перед тем, как фотографироваться на документы у тебя появится огромный флюс. И ты, как однобокий хомячок можешь позировать исключительно в профиль.  И вот сегодня, когда мне предстоит выступать, на меня напала жуткая икота. Я икаю уже два часа без остановки. Я выпила три литра воды, присела шесть с половиной раз, задерживала дыхание почти до полной потери сознания, но проклятая икота меня никак не оставляла в покое.  Будучи в душе несуеверным скептиком, я тут же стала вспоминать тех, кто мог бы меня вспоминать.  Почему-то я грешила на эльфа, с которым разругалась накануне, и который к вечеру прислал  коротенькую записку, где извинялся за свой неподобающий тон. Никакого раскаяния в его словах я не увидела, поэтому просто порвала бумажку и сделала салютик из кусочков. Перебрав в уме всех знакомых, я поняла, что повод вспомнить меня есть у многих, но к икоте это не имеет никакого отношения.

В итоге, сидя в кресле у парикмахера, который пытался сделать при помощи шиньонов и донорских волос Пизанскую Башню на моей голове, щедро украшенную бантиками и заколочками, я раз в полминуты делала «Ик!». Через час парикмахерских ухищрений моя голова стала клониться набок или вперед. Ровно держать ее я не могла по определению. Почему-то сразу вспомнилась упаковка от индийского чая, который по своему составу напоминал матрас моей бабушки, где улыбчивая индианка держит на голове корзину, куда складывает чайные листья. Я позавидовала ей черной завистью.

«Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня!» - нараспев спросила совесть у моего отражения.  Мое отражение посмотрело на меня, как партизан на фашиста. Правда «гордо поднятая голова» была явно не про меня.

- Ну как Вам? – спросил уставший парикмахер.